Конан, варвар из Киммерии - Роберт Говард

Черное чудовище выпрямилось и растопырило огромные руки. Размытое лицо пристально разглядывало Конана сквозь дым. У чудовища были близко растущие друг к другу рога, зияющая пасть, стоящие торчком уши. Оно приближалось. Вместо отчаяния в Конане появились старые воспоминания.

У ног киммерийца валялся светильник, бывшая гордость дворца в Корзетте — пятьдесят фунтов массивного серебра, искусно украшенные изображениями богов и героев. Конан схватил его и поднял над головой.

— Серебро и огонь! — крикнул он громовым голосом и швырнул светильник, вложив в этот бросок всю мощь своих мускулов.

Светильник ударился о черную грудь чудовища. Демон не выдержал удара. Светильник сбил его с ног, толкнув в камин, где демон превратился в бушующую огненную пасть. Ужасный рев потряс зал, рев погибающего адского существа. Камин разлетелся, и камни погребли под собой черное тело. С потолка полетели горящие балки, пламя быстро охватило здание.

Языки пламени лизали лестницу, Конан одной рукой подхватил потерявшую сознание девочку, а другой поставил Белезу на ноги. Сквозь треск пламени был слышен стук боевых топоров.

Конан осмотрелся и побежал к двери напротив лестницы, держа Тину под мышкой и волоча Белезу. Достигнув комнаты, он услышал оглушительный треск обрушившегося потолка в зале. Облака дыма грозили задушить их, но Конан уже увидел дверь, ведущую наружу. Протащив в нее девушек, он заметил, что петли сорваны, а засовы и замки разбиты.

Этот… дьявол проник в дом через эту дверь! — истерически всхлипывала Белеза. — 51… видела его… но… я не знаю…

Они преодолели дюжину футов по охваченному огнем двору. Один из пиктов бросился им навстречу с поднятым топором.

Конан отстранил Белезу и свободной рукой нанес удар саблей в грудь нападающему, потом подхватил Белезу и побежал к Южной части палисада.

Облака дыма ненадолго скрыли беглецов. И вот пикты уже устремились за ними, подняв боевые топоры. Конан нырнул в проход между домиками, изо всех сил он забросил на бруствер сначала Белезу, а потом Тину и вскочил сам, тотчас же сбросив девушек на песок снаружи. Боевой топор вонзился в бревно около его плеча, однако Конан уже перепрыгнул через палисад и подобрал несчастных девушек. Когда пикты наконец достигли этого места, здесь больше никого не было.

8

Боец из Аквилонии

Далеко в сверкающем море поднималось белое пятно паруса. Конан подавал сигнал при помощи костра из сырого дерева, то прикрывая пламя, то снова открывая его. Вверх поднимались маленькие облачка густого дыма.

Белеза, обняв Тину, сидела недалеко от него.

— Вы думаете, что они поймут эти дымовые знаки? — спросила она.

— Конечно, заверил ее Конан. — Они всю ночь плавали недалеко от берега в надежде обнаружить оставшихся в живых. Страх глубоко поселился в их душах. Только полдюжины моряков на корабле, и никто из них не знает навигации настолько, чтобы вернуться к Бараханским островам. Единственный, кто сможет взять на себя командование кораблем, — это я. Они поймут этот сигнал — код моряков.

— А вдруг пикты тоже видели этот сигнал? — Белеза содрогнулась.

— Это невозможно. После того как я укрыл вас в лесу, я прокрался обратно в форт и увидел, как они выкатывают из подвалов бочки с вином. Теперь они наверняка упились до смерти. С сотней человек я мог бы уничтожить весь их род. Кром и Митра! — внезапно проревел он. — Это не «Красная рука», а военная галера. Какая цивилизованная страна направила сюда корабль своего флота? Возможно, кто-то хочет свести счеты с твоим дядей. В таком случае мы, конечно, должны заклинать его дух.

Он всматривался, но не мог разглядеть сквозь туман очертаний корабля. Галера приближалась носом вперед, так что видна была только позолоченная фигура на носу, а также маленький парус, надуваемый прибрежным бризом, и работающие весла.

— По крайней мере, они приплыли сюда, чтобы забрать нас на борт, — произнес Конан. — Эта прогулка в Зингару может стать прогулкой домой. Пока мы не узнаем, кто они такие и какие у них намерения, прошу вас не упоминать о том, кто я. Пока они будут приставать к берегу, я придумаю достоверную историю.

Конан подошел к костру и потянулся, как дикая кошка. Ночь огня и крови, а потом бегство через мрачный лес, казалось, ничем не повредили ему. Он был так беспечен, словно всю ночь праздновал и веселился. Пара легких ран были перевязаны полосками ткани от одежды Белезы и не мешали ему.

Белеза больше не боялась его, а, напротив, в его присутствии она чувствовала себя увереннее, чем когда-либо. Конан жил по естественным, неписанным законам чести своего народа.

— Вы думаете, что он мертв? — спросила Белеза.

Конан знал, кого она имеет в виду.

— Я уже думал об этом, — ответил он. — Серебро и огонь смертельны для злых духов, а он получил и то и другое.

— А его хозяин?

— Тот-Амон? Он, вероятно, уже вернулся в какую-нибудь подземную обитель в Стигии.

Больше никто не касался этой темы. Корабль тем временем подошел еще ближе. Белеза вопросительно смотрела на Конана.

— В главном доме вы упоминали, что были в Аквилонии генералом, но потом вы бежали оттуда. Расскажите об этом.

Конан усмехнулся.

— Я не должен был доверять этому вероломному Нумедидееу. Он сделал меня генералом, потому что я смог одержать пару небольших побед над пиктами, а потом, когда я уничтожил впятеро больше пиктов в бою при Велитриуме и разбил союз, который отдельные племена заключили между собой, меня пригласили в Тарантию, чтобы принять при дворе и отпраздновать победу. Я сидел рядом с королем, а прекрасные девушки засыпали меня розами. Но потом этот сукин сын во время банкета подсыпал мне в вино снотворное. Когда я проснулся, то оказался закованным в железной башне и меня должны были казнить.

— Да, но почему?

Конан пожал плечами.

— Может быть, какой-то другой генерал в Аквилонии, которому не понравилось, что какой-то чужеземный варвар получил это священное звание, натравил Нумедидеса на меня. Не знаю. Возможно, мои замечания о странной политике этого тупоголового короля или мое удивление на золотые статуи по всей стране вместо укрепленных границ.

К счастью, у меня были друзья, которые позаботились о том, чтобы я смог убежать. Я поехал назад, в Боссонию, намереваясь поднять восстание. Но когда приехал туда, то узнал, что все мои преданные боссонцы насильно отправлены в другую провинцию, а вместо них размещен отряд дураков из Тарана. Они ничего не знали обо мне, но сразу же попытались арестовать. Я бежал, переплыв реку Грома, — и вот я здесь.