Женский клуб - Това Мирвис
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мими взглянула на Эстер, тоже вспомнив те разговоры.
– Я волнуюсь за Йосефа, – произнесла она.
Эстер как знала, что Мими это скажет. Не могла Мими не замечать того, что мы наблюдали уже месяц, а то и два.
– Он сам не свой, – призналась Мими. – Когда он приехал на лето, я даже не думала, что что-то не так. Он учился с отцом, занимался с Бат-Шевой. Все шло прекрасно. А когда он решил остаться дома, я встревожилась, но Йосеф уверял, что так будет для него лучше. Но в последнее время он сильно изменился. Не знаю, в чем дело – он стал таким печальным, словно пытается что-то побороть и не знает, что с этим делать.
Эстер хотела добавить кое-что: что Йосеф опаздывал на занятия с отцом, что его глаза блуждают по сторонам во время молитвы и что он слишком много времени проводит с Бат-Шевой.
– А что говорит раввин? – спросила Эстер.
Раввину положено было знать все ответы, и Эстер понадеялась, что, может быть, он понимает, что делать.
Мими вздохнула.
– Он ничего не замечает. Я пыталась с ним поговорить, но он видит только, что они так хорошо занимаются вместе, и Йосеф говорит, что все в порядке. Хотелось бы и мне так думать, но я точно знаю, что его что-то гнетет.
– А с Йосефом ты пыталась поговорить?
– Не так прямо. Дала понять, что я рядом, что он может все-все мне рассказать. Так раньше всегда было: если у него что-то случалось, он приходил с этим ко мне. Но теперь он отводит глаза, а я не хочу давить.
Эстер положила ладонь на руку Мими.
– Йосеф – особенный. С ним все будет в порядке.
Хотя Мими никак не упомянула Бат-Шеву, Эстер почуяла, что Мими тревожили ее отношения с Йосефом. Прежний Йосеф никогда бы не стал столько времени проводить с Бат-Шевой, не заботясь о том, как на это посмотрят в общине. Эстер видела, что эта тревога раздирала Мими – она никогда не относилась ни к кому с подозрением, во всех видела только лучшее. Но когда дело коснулось ее сына, это оказалось не так легко.
После встречи с Мими Эстер твердо вознамерилась поговорить с Йосефом. Она искала любую возможность. Спустя несколько дней она зашла в пустое святилище оставить распечатанные страницы речи раввина: он не читал с листа (за столько лет он выучил свои речи наизусть), но все же предпочитал иметь распечатки под рукой, на всякий случай. Там, посреди комнаты, в полном одиночестве сидел Йосеф. От неожиданности Эстер чуть не подпрыгнула.
– Боже правый! Ты меня до смерти напугал!
Йосеф вскочил, будто его застали за чем-то нехорошим.
– Простите. Я просто сидел и думал.
Эстер его понимала. Она тоже любила побыть в одиночестве в полной тишине святилища. Свет выключен, только нер тамид, неугасимый светильник, горит над ковчегом в знак вечного присутствия Всевышнего. Посреди всех этих пустых кресел у нее появлялось ощущение, будто она очутилась дома у Бога, когда все остальные гости уже разошлись.
– Посижу с тобой минутку, – сказала Эстер. – Надо перевести дух после такой встряски.
Она украдкой поглядывала на Йосефа. Он казался таким печальным, что больно было смотреть.
– Я не думала ничего говорить, – осторожно начала Эстер, – но раз уж мы здесь, все же скажу. Не хочу влезать не в свои дела, ты взрослый человек и сам все знаешь. Просто я очень переживаю за тебя.
Йосеф отпрянул. Взглядом он словно умолял оставить его в покое.
Эстер стало нестерпимо жаль его, но она не могла больше молчать.
– Я волнуюсь за тебя, Йосеф. Ты очень переменился. Тебе бы учиться в ешиве, но ты передумал. Ты как будто сам уже не знаешь, что тебе нужно.
– Я просто хотел учиться вместе с отцом, – ответил Йосеф.
– Учиться с отцом – это одно. Но вот проводить столько времени с Бат-Шевой тебе точно не стоило бы. Люди могут что-то не то подумать.
Йосеф опустил глаза.
– Мы просто друзья, – произнес он.
– Друзья, – повторила Эстер, но в глазах ее был вопрос.
Йосеф вспыхнул.
– Это вовсе не то, что думают люди. Она не такая.
Тут Эстер поняла, что Йосеф ничего не знает о прошлом Бат-Шевы. Разумеется, та не захотела сообщать отталкивающие подробности своей жизни, стараясь преподнести ему совсем иной образ.
– Послушай, Йосеф, я понимаю, ты можешь не поверить, но Бат-Шева совсем не такая, какой кажется. Теперь она как будто и искренняя, но несколько лет назад у нее была неподобающая связь, и похоже, что она даже оставляла религию.
Эстер собиралась продолжить, но Йосеф оборвал ее.
– Я все об этом знаю, и это никого не касается.
– Откуда ты знаешь? – опешила Эстер.
– Мы о многом говорим. Мы друзья. Бат-Шева не притворяется кем-то другим, но она пытается начать заново, и надо ей дать такую возможность, – сказал Йосеф.
Эстер никогда не видела Йосефа таким. В его голосе было столько отчаяния, глаза помутнели. Он был совершенно сражен любовью. Она вспомнила, как когда-то один мужчина смотрел на нее вот так. Много лет назад Эстер поехала одна в отпуск на Майами-бич и остановилась в кошерном отеле. В лобби она повстречала симпатичного вдовца, и у них оказалось столько тем для разговоров! Они гуляли по набережной, вместе обедали и ужинали, а когда пришло время уезжать, он попросил ее остаться. Но она отказалась; ей слишком страшно было бросить свою жизнь в Мемфисе.
Эстер хотела посоветовать Йосефу забыть о чувствах к Бат-Шеве и делать то, что правильно в долгой перспективе. Хотела повторить ему то, что не раз говорила себе самой: чувствам нельзя доверять – они возникают в один день, а на следующий уже испаряются. Что, если бы она уехала из Мемфиса, а с тем мужчиной ничего бы не сложилось? Что бы с ней стало? Она знала, что связь с Бат-Шевой не закончится ничем хорошим, и хотела уберечь Йосефа от этой боли.
– Йосеф, помни, ты – особенный. У тебя впереди блестящее будущее.
Но, произнося это, она ощутила нестерпимо горькую тоску по той неслучившейся жизни в Майами, и какая-то маленькая часть ее рвалась сказать Йосефу слушаться своего сердца, не упускать возможности, которая так его страшила.
На следующей неделе миссис Леви прибыла в синагогу, чтобы начать подготовку к Мемфисскому майскому конкурсу кошерного барбекю. В городе устраивали конкурс барбекю в первые майские выходные, и шеф-повара съезжались
