Убийственные болоньезе - Нина Демина

– Слушай, ты! – вскипел Георгий. – Тебя здесь вообще никто не спрашивает, мы разберемся сами!

– А чего разбираться-то, и паспорт имеется и даже фрак, если женишься сейчас, так и быть, уступлю тебе Тинку, – еще посмеиваясь, предложил Давид. – А давай на спор, что не женишься? А? Тин, ты как думаешь, женится он или нет?

Тина резко выдохнула и решительно сказала:

– Люблю я его, Давид… но если он жениться не собирается, то я согласна за тебя.

Давид улыбнулся и насмешливо посмотрел на Георгия.

– Что и требовалось доказать.

Георгий отпустил Тинкину руку, и вплотную подошел к сопернику.

– А ты чего радуешься? Она меня любит. Ты слышал.

Тине надоела эта бесконечная перебранка и собственная нерешимость, и она заявила:

– Все, баста! Я в ЗАГС. Кто со мной?

– Тиночек, а свадьба, платье, гости? – спросил Георгий с надеждой на отсрочку. – Мне для тебя никаких денег не жалко!

– Папашиных… – ввернул Давид, заработав еще один гневный взгляд принца.

– Не хочу я ничего, – буркнула Тина, – платье белое мне еще осталось напялить!

– Ну, раз ты не хочешь… – произнес бывший пленник. – Поедем так.

– Правда? – она не сразу поверила. – Ты не передумаешь?

– Нет, не передумаю, – твердо заявил Георгий.

– О, Гоги, как я люблю тебя! – Тинка обхватила его шею, звонко чмокнув в щеку.

Давид посмотрел на эту умилительную картину, о чем-то сосредоточенно задумался.

– Я еду с вами, – решительно заявил он новоявленным жениху и невесте, – буду свидетелем, заодно присмотрю за ходом бракосочетания, денег у женишка с собой нет, так и быть я заплачу, лишь бы пристроить свою бывшую.

Георгий рванулся к Давиду, но висящая на его шее Тина помешала, крикнув:

– Георгий не надо, он просто ревнует!

– Да, ревную, – согласился Давид, – и беспокоюсь за Тину.

– Ты и в брачную ночь будешь у нас со свечкой стоять? – вопросительно вскинул брови принц.

– Не… Мне достаточно увидеть твою подпись в книге регистрации, и убедиться, что в случае развода, ты ее не обидишь. Я же юрист.

– Оно и видно, – заявил знакомый со множеством лондонских адвокатов Георгий.

– Ладно, не будем расстраивать невесту, – примирительно сказал референт. – Тина ты готова?

– Готова. Документы у меня.

– Ну, что ж с Богом! Побуду еще и вашим извозчиком, не забудьте меня в ваших молитвах.

– Я тебя точно не забуду, – пообещал новобрачный.

Глава двадцать седьмая

Сидя в одиночестве в темной спальне, она думала, где совершила ошибку? В дачном домике Дряблова, когда выбрала вместо прохладной кисти Давида жаркую ладонь Георгия… В ЗАГСе, когда подписывала документ и наблюдала, как Давид платил администратору за составленное впопыхах брачное свидетельство? Или же когда Георгий силой усадил ее в первое попавшееся такси, заявив, что они едут к нему и никаких доводов откладывать знакомство с его отцом, он не принимает? В такси он потребовал у нее номер телефона ее матери, назвав ее, непривычным для Тинкиного уха, словом "теща".

Да… подарочек для ее новоиспеченного свекра они приготовили отличный. С разбитыми лицами, он в помятом фраке, она – в затрапезных джинсах, молодожены совсем не были похожи на таковых. Айвазян-старший принимал их в гостиной, на втором этаже, в той самой, где принц тискал свою Золушку, и откуда они сбежали, потеряв не туфельку, а собственную свободу.

Старик был похож на горного орла, восседающего на араратском склоне, оглядывающего долину, принадлежащую только ему. Бархатный, стального цвета домашний пиджак, сигара, благородная седина, только выражение его лица портило всю картину. Гневно-брезгливое, но больше все-таки брезгливое.

– Зачем ты привел ее с собой?

– Отец, выслушай меня… – начал Георгий.

– Гоги, ты мой сын, тебе многое прощается, – оборвал его Айвазян-старший, – но я не буду слушать до тех пор, пока ты не выставишь эту шлюху из нашего дома.

– Ты не понял…

– Понял, если ты не посмеешь, то смогу я. Арслан!

– Как ты можешь так говорить о моей жене?! – обиженно выпалил молодожен, не зная как преподнести отцу убийственную новость.

– Жене?! – Айвазян-старший схватился за сердце, Георгий бросился к нему.

– Я пытался сказать тебе, но ты и слушать не желаешь! – принц не ожидал такого приема от родного отца.

– И когда же свершилось это замечательное событие? – все еще держа руку на стальном бархате, спросил старик.

– Да только что… Мы прямо из ЗАГСа.

– Есть причина такой торопливости? – и пронизывающий взгляд из-под седых бровей.

– Э… нет, – стушевался сын.

– Как я понимаю, три прошедших ночи повлияли на такое скоропалительное решение, – устало сказал хозяин особняка. – Не знал, что ты так легко поддаешься влиянию.

Может и к лучшему, что узнал сейчас, до того, как оставил на тебя все свои дела.

– Отец…

– Вот что, мальчик, – старик встал из кресла и затушил драгоценную сигару в серебряной пепельнице, – спровадь свою драгоценную женушку, да на дверь хороший замок повесь, а мы с тобой кино посмотрим, развлечемся.

– Я не понимаю, отец.

– Потом поймешь. Арслан!

Могучего телосложения охранник внимательно выслушал приказания хозяина.

– Проводи даму, да присмотри за ней, сдается мне, побрезгует она нашим гостеприимством, вон как за окно поглядывает. Разговоров с ней не вести, обо всем докладывать мне.

– Понял, – Арслан приблизился к Тине, давая понять своим видом – если она не подчинится, то он выполнит приказ силой.

Тина встала, взглянула на мужа, тот опустил глаза, не зная как поступить, вступиться за нее или выслушать доводы отца. Последнее превозобладало, и он сказал охраннику:

– Арслан, отведи ее в мою спальню. Относись уважительно. Ключ принесешь мне.

Вот так Тинка оказалась здесь, прошло много часов, но муж не появлялся. Девушка пробовала уснуть, но не давали мысли, они кружили в странном танце, бередя душу, и молодая жена, заточенная в шикарной спальне, металась по комнате не обращая внимания на экзотический интерьер. Прав был старый Айвазян, пути отступления она все же поискала, но ничего стоящего не нашла. Спальня находится на втором этаже, окна выходят в заснеженный парк, дверь заперта на ключ, за нею изредка покашливает Арслан. Иногда ему звонят, и он громко говорит по-армянски. И тогда Тинка замирает вслушиваясь в чужую гортанную речь, пытаясь уловить знакомое словечко. Похоже на доклад, думает она, и речь скорее всего идет о женщине за запертой дверью. Сколько часов провела она здесь? Никого не побеспокоила просьбой, ванная комната в спальне имеется, а есть она не хочет, кусок в горло не полезет, хотя… чаю или кофе Тинка бы выпила. Стемнело, но свет она не включила, так и сидела на огромной кровати, глядя на полоски света от парковых фонарей, проникающих в незашторенное окно. Она сама не заметила, как уснула, забралась под одеяло, пригрелась и уснула. Из тревожного сна ее вырвала чья-то властная рука, от мужчины сильно пахнуло алкоголем, он сбросил на пол мягкое покрывало, встряхнул Тинку и начал срывать с нее одежду.