Лестница Шильда, роман - Грег Иган

― Тогда там и встретимся.

Она улыбнулась.

― Но я все-таки хотела бы не столь радикального воссоединения.

Они подошли к лесенке.

― Береги себя, — сказал Чикайя.

― В предпочтительном списке личностных качеств, которые мне бы здесь пригодились, осторожность отсутствовала. — Она приложила ладони к его лицу и коснулась его лба своим. Чикайя слышал ее дыхание. Восхищенное возбуждение и страх переполняли ее. Она явно не последовала собственному совету насчет адреналина. Для такой миссии спокойствие будет только лишним.

После этого она выпустила его из объятий, развернулась и побежала вверх по лестнице, не произнеся ни слова.

Чикайя спустился на прогулочную дорожку и спросил у корабля, что происходит в мастерской. На главной сборочной платформе, открытое внешнему вакууму, покоилось нечто вроде наполовину готовой заготовки сенсора. Никаких ключей к разгадке замысла Мурасаки и ее пособников он не нашел. Зачем они поднимаются в концентратор? Хотят перевести двигатели на форсаж-режим и угнать «Риндлер»? Это невозможно. Ну, го есть задача полегче, нежели взять под контроль систему управления кораблем, но ненамного. Но предположим, что авантюристы настроены предельно оптимистически. Как они поступят, достигнув этой цели? Бегство от Барьера только замедлит работу обеих фракций.

Обозревая мастерскую, Чикайя заметил темный порошок на полу, у самого шлюза.

― Что это? — поинтересовался он у корабля.

― Кровь.

Атмосферы в мастерской не было. Чтобы порезаться через скафандр, требовалось приложить очень существенные усилия, так что на халатность это не спишешь.

― Покажи мне, когда ее пролили.

Корабль прокрутил ему запись пятнадцатиминутной давности. Он увидел Сантуша, выходящего через шлюз. С его пальцев текла кровь, заливая пол. Его скафандр только начал наливаться серебром, чтобы противостоять холоду космоса, и Чикайя ясно различал его лицо. Одна ноздря была забита красными и черными комочками, по виду происходившими из дыхательной мембраны скафандра. Глаз над нею был полуприкрыт, веко набухло и кровило. В целом вид у Сантуша был такой, словно ему только что от всей души врезали по лицу стальным бруском. Неужели он с кем-то подрался? Сущее безумие.

На аллее Чикайя увидел Кадира, бежавшего ему навстречу. Они с подозрением уставились друг на друга. Кадир опомнился первым, развел руки в жесте, выражавшем полнейшую невиновность.

― Я не с этими лунатиками, мы их выгнали!

― Ты знаешь, что происходит?

― Ну, я знаю, что они выступили против меморандума, но я понятия не имею, чего они сейчас хотят добиться. Бираго с ними заодно. Но только с ним я общался. Остальные были не очень-то разговорчивы. Они объявили, что такие же странники, как и ты, но ни с кем особо не контачили, только между собой. Правда, на путешественников они не очень-то похожи. Те, стоит тебе высказать мнение, отличное от их собственного, обычно не останавливаются на половине фразы и не смотрят на тебя так, словно у тебя отросли крылья.

― А где Бираго? — спросил Чикайя.

― Когда я слышал о нем в последний раз, сообщалось, что он заблокировал проход в мастерскую и выразил намерение остановить любого, кто попробует догнать их.

― Но он не сказал, чего они хотят? Не было ни угроз, ни требований, о которых они бы торговались?

― Я думаю, торговаться тут уже не о чем, — ответил Кадир.

― Правая Рука в безопасности? Они могли ее использовать, перехватить контроль над ней так, чтобы вы не заметили?

Кадир передернул плечами.

― Если верить отчетам, она бездействует уже несколько дней. Но Бираго помогал ее строить. Я не знаю, на что он способен.

Они расстались. Когда Чикайя достиг дальнего конца дорожки, голос Расмы в его голове сказал:

― Разработчики пропустили меня. Я на тросе. — Даже по девокализованному радиоканалу ее голос передавался таким же выразительным, как и всегда; об этом позаботился ее Посредник. В нем звучало нервическое веселье, точно погоня ее очень забавляла. — Я отстаю от наших бунтовщиков на довольно приличное расстояние, но думаю, что смогу их догнать, если постараюсь.

― Ты в меньшинстве, а они совсем ополоумели. — Чикайя рассказал ей, как выглядел Сантуш.

― Сульджан и Хайяси направляются к другому тросу. Они еще раньше просили у Бранко доступ, но он им всучил поддельные коды. Сказал, что в этом нет необходимости. Думаю, точка зрения разработчиков на происходящее резко переменилась.

Чикайя преодолевал нижний ярус своего жилого модуля. До челнока таких модулей надо было пройти еще три.

― Они думали, что справятся сами, а теперь поняли, что не в силах?

Он ломал себе голову над смыслом авантюры. Ясно же, что тросы недостаточно разумны, чтобы не пустить мятежников или каким-то образом обезвредить их. Внутреннее пространство модулей допускало почти безграничное разнообразие конфигураций, но разработчики, вероятно, даже не думали, что от тросов понадобится что-то большее, чем постоянное натяжение.

― На что еще они могут рассчитывать? — спросил он. — Смести их оттуда мусоросжигательным лазером? Что бы ни придумали, это либо технически доступно, либо невозможно вообще.

― Может, они надеются в последний миг воззвать к их моральным качествам.

― Эти люди намерены либо угнать корабль, либо уничтожить его. Перед этим они могут спокойно сохраниться в любом месте по их выбору. Их воспоминания у них в руках. Не сомневаюсь, что Бранко их бы без зазрения совести испарил, если б смог.

― Его предложение могло не пройти на голосовании, — ответила Расма.

Чикайя попросил корабль показать ее изображение. Одинокая фигурка была всего в пяти-шести метрах от начала километрового троса, но взбиралась быстро: цеплялась за едва заметный жгут моноволоконных нитей коленями, подтягивалась, втаскивала тело выше еще на длину протянутой руки, повторяла все сначала. По крайней мере, у концентратора ее скоростью можно будет пренебречь. Если в конце концов она окажется в невесомости, он легко догонит ее и подберет на челнок.

― Дай мне посмотреть твоими глазами, — попросил Чикайя.

― Зачем?

― Просто на минутку. Пожалуйста.

Расма, поколебавшись, переслала ему картинку. Она посмотрела вниз на сияющую сферу модуля, потом взглянула вверх, через спицы корабельного колеса, в ту сторону, куда — на расстоянии четверти оборота колеса — направлялся преследуемый ею мятежник. Справа от нее невозмутимо высилась ослепительно сверкавшая стена — Барьер.

— Я не боюсь высоты, — сказала она сухо. — Перестань за меня волноваться.