Страшные сказки Бретани (СИ) - Елисеева Елена

— Я — добыча? Я — кость? Господь с вами, как же это так можно-то! — он перекрестился и поспешно поднялся, явно желая побыстрее приложиться к бутылке доброго вина. — Как хорошо, что я оттуда уехал! Надеюсь, здесь меня эта нечисть не учует…

Леон снова взглянул на Эжени — глаза её ярко блестели, лицо слегка разрумянилось, и по всему было видно, что она уже рвётся навстречу новому расследованию. Сын Портоса с куда большей охотой остался бы в замке и провёл ещё несколько спокойных дней, недель, а то и месяцев в компании девушки, но он понимал, что ему не удастся отговорить Эжени от поездки. Она увидела перед собой новую цель — людей, которым нужна была защита от вампира, — и стремилась к этой цели. Единственное, что мог в таком положении сделать Леон, это отправиться вместе с ней.

В тот же вечер они уже собирались в путь. Эжени готовилась к этому путешествию куда более тщательно, чем к предыдущему, во владения Луи де Матиньи, — разложив на столе в своём кабинете целый арсенал, она поясняла Леону назначение каждого предмета.

— Вот пистолет для вас, вот для меня, и к каждому запас серебряных пуль. Кинжал, который я обычно ношу с собой, придётся заменить серебряным ножом из нашего столового серебра, и вы тоже возьмите такой же нож. Пистолеты промахиваются, ножи — нет. Заколку оставлю, хоть она и из железа, а не из серебра, и никак не поможет против вампира…

— Что вы вообще знаете о вампирах? — полюбопытствовал Леон, наблюдая за быстрыми движениями Эжени, собиравшей оружие.

— Они пьют кровь, живут очень долго, почти вечно и не стареют, а убить их можно либо серебром, либо осиновым колом, либо огнём, — ответила она. — Ещё говорят про святую воду, чеснок и соль, но я сомневаюсь, что всё это может убить вампира — скорее, просто навредить ему, обжечь, ослепить на время. В легендах говорится, что вампиры не отражаются в зеркалах, не отбрасывают тени и не выносят света солнца, но я этому не верю. Подумайте сами — тогда они не смогли бы появляться на улице иначе как ночью или в пасмурные дни, и их было бы очень легко обнаружить, но вампиры веками существуют среди людей, скрывая своё истинное обличье. Настолько могущественные создания не могут иметь столько слабостей! Знаете, я думаю, что некоторые из этих легенд придуманы самими вампирами, чтобы запутать людей.

Она вытащила из ящичка несколько небольших, но очень остро заточенных колышков и положила их на стол.

— Осиновые колья. Прикосновение к осине, в отличие от прикосновения к серебру, вряд ли их ранит, но точный удар колом в сердце может убить вампира. Ещё мы, разумеется, возьмём с собой огниво…

— Послушайте, — не выдержал Леон, — откуда вы столько всего знаете о вампирах? Да и о другой нечисти, если уж на то пошло?

— Помните странника Мартина? Того, который открыл способ исцелить оборотня, ранив его? Он много лет изучал нечисть и оставил весьма подробные записи, — Эжени кивнула на шкаф с выстроившимися в нём ровными рядами книг. — Странник Мартин жил очень долго, и некоторые даже полагают, что он сам был вампиром или какой-то другой нечистью, но лично я считаю, что Мартин был волшебником, как я, только гораздо более сильным. Может быть, он — мой прямой предок… — она мечтательно закатила глаза.

— Я где-то слышал, что вампиры могут превращаться в летучих мышей, — заметил Леон, но Эжени покачала головой.

— Сомневаюсь, что это правда. Скорее, очередная легенда, вызванная страхом людей перед ночью и теми, кто в ней обитает — совами, волками, летучими мышами… даже кошками! Превращаться сами или превращать других людей в зверей могут только очень сильные волшебники, вряд ли такое под силу целому виду нежити. И потом, если бы они превращались в летучих мышей, что мешало бы им бесшумно подлетать к людям и вцепляться зубами в их шеи, вместо того чтобы гоняться за ними по лесу в человеческом обличье? Это куда незаметнее, безопаснее, и гораздо меньше вероятность, что вампир будет узнан!

— Желание поохотиться, почувствовать страх своей жертвы? — пожал плечами Леон. Эжени взглянула на него с любопытством.

— Возможно. Человеческие желания и стремления никуда не исчезают, даже если человеческая сущность утрачена…

— Кстати, я давно хотел вас спросить, — вскинул голову бывший капитан. Они с Эжени по-прежнему обращались друг к другу на «вы», даже наедине: девушка — из уважения к его возрасту (Леон был старше её лет на десять), он — чтобы случайно не проговориться при слугах и не выдать их тайну.

— Почему ундине Агнессе нельзя было убивать священника, иначе бы она навсегда осталась в таком обличье, но Катрин Дюбуа убила Турнье и после этого благополучно исцелилась от проклятья?

— Агнесса была мертва, а Катрин жива, — ответила Эжени. — Видите ли, все существа, обитающие в наших краях… да и не только в наших, делятся на нечисть и нежить. Нежить — это воскресшие или неупокоившиеся мертвецы: ундины, вампиры, привидения… Есть ещё трупы, воскрешённые некромантией, но про них я знаю только из историй Бомани: когда я была маленькой, он рассказывал мне про далёкую Африку, колдунов и шаманов, которые могли воскрешать мёртвых, чтобы те выполняли все их приказы. Это были страшные сказки, но как я их любила!

— В то время как обычные дети слушали сказки про Золушку, Красную Шапочку и добрых фей, — пробормотал Леон. — Интересное у вас было детство.

— О нет, самое скучное, какое только могло быть! — возразила она. — Я ведь тогда не знала, что все эти создания существуют взаправду, да и магический дар в себе ещё не открыла. Так, на чём я остановилась? Ах да, нежить! Кроме неё, существует ещё и нечисть: оборотни, лесные духи, гномы, тролли, великаны, грифоны, драконы, хюльдры, допплеры…

— Кто-то? — переспросил он.

— Хюльдры — женщины с лисьими хвостами…

— Про этих я помню. Последнее, что вы сказали…

— Допплеры? Существа, способные принимать облик любого человека. Они, пожалуй, наиболее опасны, но и наиболее редки. Помните ту рыжеволосую девушку на празднике лесных духов?

— Помню, — коротко ответил Леон. После чудесного спасения из леса они с Эжени почти никогда не вспоминали ночь, проведённую в компании духов, Ольхового короля и королевы фей. Что касается девушки, так напомнившей ему Луизу де Круаль, то о ней бывший капитан пытался забыть всеми силами, как и о самой Луизе, и вскоре её переменчивые черты стёрлись из его памяти, исчезли, как круги, появившиеся на воде от брошенного камня.

— Вот она была как раз из таких. Нечисть вполне жива и подчиняется законам нашего мира, её можно убить, в то время как нежить — только упокоить. Поэтому говорить «убить вампира» не совсем правильно… хотя я, наверное, слишком придирчива.

— Значит, ундина Агнесса была уже мертва, и пролитая кровь могла привязать её к земле, в то время как оборотень Катрин были вполне жива, и совершённое убийство не превратило её окончательно в чудовище?

— Именно так.

— Раньше я думал, что нет ничего более сложного и запутанного, чем французская система законов, — пробормотал Леон. — Теперь же я убеждаюсь, что кое-что более сложное всё-таки есть: система законов, которым подчиняются духи.

— Возможно, и вовсе нет никакой системы, — Эжени на миг улыбнулась его словам, но тут же вновь стала серьёзной. Собирая пистолеты, серебряные пули, нож и осиновые колья, она уже готовилась к грядущей битве с опасным противником — противником, живущим на земле очень долго, не боящимся холодного железа и вообразившим себя хозяином во владениях графа д’Эрвье, а местных жителей — своей добычей.

***

Путь в края, где поселились вампиры, занял больше времени, чем дорога к Луи де Матиньи, но для Леона и Эжени он пролетел незаметно. Дни они, как и раньше, проводили верхом на лошадях, почти не переговариваясь, ночи же — на постоялых дворах, в тесных номерах с продавленными кроватями, в комнатах, продуваемых из всех щелей, согреваясь теплом друг друга. Чем ближе они подъезжали к морю, тем свежее становился ветер, он приносил новые, незнакомые запахи, оставлял на губах привкус соли, и казалось, что море ждёт за каждым поворотом, стоит только чуть пришпорить коня — и оно раскроется во всю свою ширь, ослепит бескрайней синевой, оглушит рокотом прибоя. Эжени вся извелась в ожидании — несмотря на близость её владений к морю, она никогда не видела его и теперь сгорала от нетерпения.