Хюгге от коал. Жизнь среди деревьев - Даниэль Клод

популяция сократилась на 29 % за предыдущие 18–24 года. Однако эта оценка признавала коал таксоном, «близким к уязвимому положению», и что изменение климата и другие факторы давления, как ожидается, спровоцируют еще большее сокращение в течение следующих 20–30 лет. Последние 10 лет подтвердили, что этот прогноз сбывается.

Однако если просто классифицировать вид как «уязвимый», или «угрожаемый», или «вымирающий», без устранения причины проблемы, это приведет лишь к появлению нескольких громких заголовков в газетах. Само собой разумеется, что лучшее, что мы можем сделать для коал, для лесов, для экосистем, которые поддерживают нашу устойчивость, то есть в буквальном смысле для жизни, – это стабилизировать климат, насколько это возможно. Сельскохозяйственные системы производства продовольствия, которые сейчас кормят огромное население, развивались в период замечательной стабильности климата за последние 10 000 лет. Мы нарушаем эту стабильность на свой страх и риск.

Выживем мы или нет, во многом зависит от наших ферм, что же касается коал, то их выживание напрямую связано с лесом. За последние 200 лет мы сократили площади лесов Австралии как никогда раньше. Леса занимают небольшие участки, изолированные друг от друга, что одновременно привело к перенаселению и сокращению численности животных. Изолированность территорий обитания препятствует расселению коал. Образуются плотные популяции животных, практически не подверженных болезням, на облюбованных участках деревьев, в то же время значительно увеличивая смертность от болезней в северных лесах. Кроме того, на ограниченных лесных территориях, часто деградировавших, возрастает влияние хищников. Особенно страдают самки в период размножения, в то время как растущая нагрузка на водные системы существенно снижает доступ коал к высоко продуктивным лесам, необходимым для выращивания молодняка.

Нам важно продолжать управлять популяциями коал в дикой природе, исследовать их и защищать с помощью программ вакцинации и охраны здоровья. Было бы разумно в качестве меры безопасности продолжить разведение в неволе и создание здоровых, генетически разнообразных популяций. Тем не менее в конечном счете ключевой целью остается защита местообитаний. Если мы не сможем сохранить местную растительность, то есть защитить леса, мы не спасем коал, не говоря уже о других видах, находящихся на грани вымирания.

Защита, восстановление, расширение местообитаний и создание объединяющих коридоров между разрозненными территориями является первостепенной задачей. При том что вырубка оставшейся местной растительности в Австралии в значительной степени незаконна, расчистка земель продолжается быстрыми темпами, особенно в Квинсленде и Новом Южном Уэльсе. Сельское хозяйство, лесное хозяйство и горнодобывающая промышленность по разным причинам не обязаны выполнять требования по защите природы, что делает Австралию одной из немногих развитых стран, включенных в список глобальных очагов обезлесения. Последние 30 лет усилия по защите коал потерпели неудачу не потому, что мы не знаем, как их защитить, а потому, что мы не смогли спасти леса, которые так важны для них.

Но этого на самом деле недостаточно, чтобы остановить спад численности коал. По правде говоря, нам нужно обратить ситуацию вспять. Возможно, коалы способны выжить, закрепившись на определенных территориях, но многие другие виды этого не сделают: например, золотистобрюхий травяной попугайчик или горный кускус исчезнут в ближайшие годы или десятилетия.

Здоровые популяции коал сохранятся, если мы защитим оставшиеся большие старые деревья и если следующие поколения деревьев пополнят и расширят пространство, занимаемое здоровыми лесными экосистемами. Эти деревья обеспечивают структурную основу для жизни многих других видов – насекомых, рептилий, млекопитающих и птиц. Коалы пока не так близки к большинству вымирающих видов в Австралии, но они, безусловно, считаются существенным видом, требующим сохранения. Они прокладывают для других видов и для нас путь в нелегком деле защиты дикой природы и учат более включенному взаимодействию с природной средой, о которой мы все должны заботиться.

* * *

Мне интересно, что произойдет через месяц, когда весна будет в самом разгаре, коалы начнут призывать партнеров и их рев будет разноситься на большие расстояния, приглашая на ежегодные свидания? Услышу ли я эти звуки с несгоревшего куста к северу от участка или на краю сгоревшего парка? Услышат ли они в ответ призывы или только тишину и эхо собственных голосов над выжженными долинами юга?

У меня в саду есть лоток с рассадой, которая ждет своего часа.

Это своего рода заготовки, саженцы, быстро дающие корни и выращенные в длинных временных горшках. Австралийские аборигены обычно высаживают такие прямо в почву. Приживутся они или нет, зависит от того, найдут ли они влагу глубоко под землей.

Мне не нужно сажать деревья. Выжженная территория быстро густо зарастет видами ранних послепожарных стадий[44]. Здесь вырастет акация густоцветковая, эвкалипты и банксии; они раскроют свои семенные коробочки в ответ на дым и жару, заново заселяя голую, выжженную почву.

Но, сажая деревья, я чувствую, что помогаю, а не сижу сложа руки. Способствуя восстановлению природы, мы тоже приходим в себя после разрушений, оставленных пожарами в буше. Я смотрю, не начали ли прорастать новые растения, и понимаю, что за ночь стая голодных кенгуру не только съела всю сорную траву, обглодав даже стебли, но и аккуратно подъела все побеги, появившиеся на сгоревшем участке. Шаг вперед и два назад. Природа не всегда работает так, как мы хотим.

Я заказываю ограждения для деревьев, проволоку и колья, чтобы установить вокруг новых саженцев. Подруга привезла несколько молодых эвкалиптов, которые сама вырастила на ферме неподалеку. Ей пришлось переехать, когда родители продали дом, и она скучает по гигантским эвкалиптам камадульским, которые росли у нее на участке и давали тень лошадям. Увидев саженцы эвкалипта камадульского в горшках, она взяла их с собой. Но ей негде посадить их в саду съемного жилья, а уже в год их нужно пересадить в почву. Им нужно найти кусок земли.

– У тебя есть для них место? – спрашивает она. – Я ищу им хороший дом.

У меня место есть. Мы медленно выпалываем сорняки у ручья, где вдоль русла остался нетронутый огнем участок буша. Сейчас здесь растут папоротник орляк, тростник и акация густоцветковая, затеняя ручей, около которого были сорные заросли ежевики, английский дрок и виминария. На плотине у запруды выросли сорные сливы и ивы. Мы все убираем, чтобы очистить небольшую полянку – идеальное место для эвкалипта камадульского.

Мы погружаем руки в богатую аллювиальную почву, вынимая молодое деревце из горшка. Возможно, стоит дать природе самой решать, какое дерево должно здесь расти, однако сейчас уже не сохранить природу нетронутой. Нужно делать все, что в наших силах. Поэтому мы тратим больше времени на выкорчевывание сорняков в буше, чем на уход за своим садом. Мы контролируем популяции «сорных» лисиц и кроликов, восхищаемся орхидеями, которые появляются из опавших листьев, и радуемся, когда обнаруживаем