Чистилище - Захар Петров

Танюша удивительным образом совмещала в себе свои вольные взгляды с искренней набожностью. По вечерам она била поклоны, крестилась и долго читала какие-то молитвы, вглядываясь в иконку-картинку, висящую на гвоздике. Веру это по-началу смешило, но потом она заметила, что со своими атеистическими взглядами она здесь находится в меньшинстве. Лидия на время Танюшиной молитвы откладывала книги, выпрямлялась, слаживала руки и закрывала глаза, едва двигая губами. Джессика, не слезая со своей шконки, вытягивалась в струну и шептала что-то на мавританском.

10.

Когда Вера читала что-то из истории, что-то про открытие и колонизацию Америки, про рабство и работорговлю, она неожиданно пришла к выводу о том, что молчунья Джессика – далёкий потомок тех несчастных, которых работорговцы вырвали из родных джунглей и заставили тяжко трудиться на плантациях далёкой чужбины. Думая об этом она с любопытством задержала взгляд на Джессике, как будто видела теперь её совсем по-другому. Джессика как всегда на своей шконке корпела над учебниками и беспрерывно переписывала что-то латинскими буквами на бумагу, куски которой отрывала от большого рулона, бережно хранившегося у неё в рюкзаке. С мулаткой она не общалась вообще, если не считать того безответного «Я эм Джессика». Джессика почувствовала Верин взгляд, подняла глаза и задорно улыбнулась, показав два ряда ослепительно белых крепких зубов. Отводить взгляд было не серьёзно и Вера спросила первое, что пришло в голову:

- Что ты пишешь?

Джессика в этом наборе студентов была единственным представителем Резервации. Она училась на врача, училась старательно. После того, как умер, заразившись туберкулёзом от своих пациентов, единственный врач Резервации, медиков там не было. В Госпиталь Центра или амбулатории ближайших поселений вход жителям Резервации был закрыт. Инспекторат установил врачами ближайших поселений график обязательного посещения Резервации раз в месяц. График выполнялся, но белые врачи шли в Резервацию неохотно. В случае срочной необходимости управляющий Резервацией – единственный её представитель, имевший право свободного выхода, лично шёл в Инспекторат и добивался разрешение на вывод резерванта для лечения. Он ожидал «свободный конвой», возвращался с конвоирами в Резервацию. Если больной аппендицитом или тяжёлая роженица доживали до этого, их тащили на тележках, реквизированных когда-то у ленточников, в ту лечебницу, разрешение на которую выдал Инспекторат. Почти сразу после операции, чтобы не задерживать конвой, больного возвращали в Резервацию. Помимо содержания конвоя за счёт Резервации, кормления больного и сопровождавших, приходилось давать мзду и врачам, не проявлявших большого рвения в лечении резервантов. Поэтому мавры грустно шутили: «В Резервации лучше умереть, чем болеть».

В порядке исключения Инспекторат по долгим просьбам управляющего Резервации дал разрешение на приём в Университет одного студента. Полтора десятка юношей и девушек претендовали на это место. После долгой молитвы на баптистский манер, сопровождавшейся вуддистскими танцами, начался отбор студентов. Отбирал кандидатов лично Кинг-Эрик, который в номенклатуре Республики значился администратором Резервации, а самими резервантами звался по-старинке кингом, как и его погибший в войне с ленточниками отец Кинг-Том. Для этого он даже одел свою цветастую тогу и во время разговора с кандидатами держал руку на черепе предка – Кинг-Тома. Не смотря на эти первобытные атрибуты Кинг-Том был умён и начитан. Он же преподавал точные науки в местной двухлетней школе и, в общем-то, знал возможности всех кандидатов и без собеседований. Джессика не была самой успешной из учеников Резервации, но, как и все, она усиленно готовилась к отбору. Войдя в Зал, коим именовалось самое большое помещение Резервации, одновременно считавшееся приёмной кинга, залом собраний и школой, Джессика подошла к поставленному на возвышении креслу, на котором сидел Кинг-Эрик в своих цветастых лохмотьях. Она опустила голову – это было единственным установленном в Резервации атрибутом почтения кингу.

- Ты хочешь стать врачом? - после недолгого молчания спросил Кинг-Эрик.

- Да.

- Почему?

Джессика была немного удивлена. Она ожидала, что кинг начнёт задавать ей вопросы по математике или основам физики. И она первые секунды недоумённо смотрела на кинга. А кинг рассеянно смотрел на череп, по которому грациозно постукивал пальцами. Джессика была не первой, кому он задавал этот вопрос. Те, кто был до неё, отвечали однообразно правильно: «Хочу лечить людей», «Буду спасать жизни». От Джессики он ожидал услышать то же самое. Она была не глупой девочкой, но из-за своего тихого молчаливого нрава постоянно оставалась в тени. Где-то там, в очереди у входа в Зал, стоит высокий, крепкий и умный Бил. И Кинг-Том уже давно решил направить в Университет его. Но то, что сказала ему Джессика, и то, как она ему это сказала, поменяло его решение.

- Кинг. Три года назад умерла моя сестрёнка от астмы. Ты помнишь, тогда ещё был жив врач, но у него закончились выделенные Инспекторатом лекарства. Я и сейчас помню, как Дженифер, задыхаясь, билась в маминых руках. Потом умер врач, потому что ему вовремя не поставили диагноз и, когда он слёг, лечить его было некому. Потом умерла моя мама от заражения крови, всего лишь поранив руку на картофельном поле. Потом… Да что тут перечислять, кинг, ты всё это помнишь сам. Если, не дай Бог, в Резервации начнётся эпидемия, Республика просто запрёт наши поселения на входах и не даст подняться на Поверхность, пока мы все здесь не сдохнем - я думаю ты и сам это понимаешь. А может быть, из самых гуманных соображений, к нам ворвётся убры в скафандрах и перебьют нас всех, чтоб не мучились. Так вот, кинг, я отвечу тебе, почему мне нужно в Университет. Я узнаю там всё, что мне разрешат узнать, и постараюсь узнать то, чего разрешать не будут. Я научусь делать операции, научусь делать лекарства. Когда я приду, ты мне дашь ученика в медбратья и ученицу в медсёстры. И я буду их учить всему, что узнаю сама. И если меня не станет, они будет делать то, что делала я и будут учить других делать то же самое. А ещё из Центра унесу книги – куплю их, украду или перепишу. И они тоже останутся после меня. Вот мой ответ тебе, кинг.

Кинг-Эрик перестал постукивать пальцами по черепу предка и удивлённо уставился на худющую потрёпанную Джессику. Ей он сказал:

- Иди, я подумаю, - но для себя уже перерешил, кого отправит в Университет.

Когда перед ним предстал самоуверенный громила Бил и заявил, что он хочет стать врачом, потому что уверен, что лучше его с этим никто не справится, кинг ему ответил: