Самая шикарная свадьба - Анна Богданова

Мамаша пустилась в объяснения, что в Германии к животным отношение совершенно другое, что там масса приютов, из которых зверушек выкупают сердобольные немецкие граждане, а потом заботятся о них.

– Что ж ты тогда волнуешься? И о твоих позаботятся.

Мамаша помолчала с минуту, потом вдруг как закричит:

– Ох! Маш! А что если их туда отвозят «на органы» для породистых кошек богатых хозяев! Это ведь сейчас так распространено! И я в этом участвовала! – она была совершенно подавлена. Мы с Власом утешали ее как могли, а я наконец сказала:

– Да, может, еще никого и не отправили, может, они сидят да тебя дожидаются. – Это немного успокоило маму, и тут Влас остановил машину около бензоколонки и торжественно проговорил:

– Полина Петровна, разрешите мне в вашем присутствии просить руки вашей дочери.

Мама оторопела, но, быстро взяв себя в руки, разрешила.

– Машенька, ты выйдешь за меня замуж?

Я молчала. Не знаю почему – молчала, и все.

– Что ты как воды-то в рот набрала! Человек тебя спас, просит твоей руки! Говори – да, согласна!

– Что ты снова вмешиваешься!? Вот назло не скажу, – и тут же выпалила: – Конечно, согласна.

Влас просиял, надел мне кольцо на палец и сказал:

– Больше никогда не оставляй его у меня, что бы ни случилось. Я тебе еще подарю.

– Дети! Хоть вы меня порадовали! – слезливо воскликнула мама. – А ты, Влас, не обращай внимания на ее книжки – чего только не напишешь-то из-за денег!

– Мама! – укоризненно воскликнула я.

– А что «мама»!

– Я не из-за денег, в общем-то…

– Ее попросили – она и написала. Вот и обо мне тоже, что якобы у меня был какой-то любовник Веня, охранник из ювелирного магазина! Смех, да и только! – хихикнула она, а потом едва слышно с ненавистью прошипела: – Подонок!

По приезде в Москву все разговоры членов содружества касались исключительно моего похищения: первый день по телефону, а на второй подруги приехали ко мне домой, чтобы утешить, поддержать и узнать все поподробнее. Они наперебой кричали, что вдовицу с ее сыном нужно упрятать за решетку, да и Шурочку туда же не мешало посадить – как соучастницу. На этот счет молчала только Анжела. За то время, пока меня не было, синяк под глазом совсем исчез, она снова жила с Михаилом и детьми у себя дома, Иван Петрович переселился к госпоже Нине, которая продолжала предсказывать будущее и снимать порчу, пока муж отсутствовал на работе, а за полчаса до его прихода скидывала мантию с приклеенными звездами из фольги, убирала все магические предметы, садилась на стул в коридоре, смиренно сложив руки на коленях, и поджидала супруга. Нельзя сказать, что она боялась Ивана Петровича, нет, просто не хотела расстраивать его – верующего человека.

– Анжел, а ты-то чего молчишь? Тебе наплевать на то, что наша лучшая подруга просидела в сарае целую неделю? – спросила ее Икки.

– На все воля господня, – ответила та, поджав губы.

– Ты что, совсем свихнулась? У тебя нет ни капли сострадания? – пошла на нее Пулька в наступление.

– Око за око! – взревела Огурцова в религиозном экстазе. – Не надо было моего Михаила похищать! Это, между прочим, Машка все тогда придумала, вот сама и получила той же монетой!

Мы все уставились на нее, на минуту наступила гробовая тишина, а потом Пулька как набросится на нее:

– Ты, неблагодарная свинья! Сама ведь просила! – Она уже было полезла на Огурцову с кулаками, но я остановила ее, сказав:

– Пуль, да хватит вам ругаться! У нее, наверное, еще алкогольный синдром не прошел, сама не знает, что говорит, – и чтобы сменить тему, я объявила о нашей с Власом свадьбе.

– И мы с Женькой завтра решили снова заявку подать, – сказала Икки и, вздохнув, добавила: – Предыдущую мы ведь проворонили.

– Слушай, Икки, а давайте сделаем двойную свадьбу, в один день?!

– Вот здорово! – восторженно воскликнула она.

– Машкину свадьбу я одобряю, а вот твою, Икки, нет! Глупость ты делаешь, потом жалеть будешь! – заметила Пулька.

– Ой, да ладно тебе, мы с Овечкиным любим друг друга.

Мы еще поговорили о двойной свадьбе, потом каждый высказал свое мнение о нарядах: мы с Икки выступали против напыщенных свадебных платьев, Пулька вообще считала брак гиблым делом и сказала, что она бы на нашем месте заявилась в ЗАГС вся в черном, что означало бы глубокий траур по безвозмездно утерянной свободе, Огурцова кричала больше всех, уверяя, что свадебное платье обязательно, да лучше чтоб попышнее, непременно белое и с фатой, как у нее было.

Когда они ушли, мною овладела одна очень неприятная мысль, которая гложет меня с тех пор, как я согласилась во второй раз выйти за Власа замуж. Мысль эта касалась Кронского. «Как-то нехорошо получается – человек уехал ради меня в Тибет, в надежде на то, что монахи вылечат его от импотенции и нездоровых пристрастий в сексе, а я в это время буду «другому отдана». Надо было бы хоть объясниться, поговорить», – думала я.

Дзз…. Дззззззз… Дзззззззззззз…

– Корытникова! Маша! Что там у тебя случилось? Тебя что, похитили? Мне твоя мама звонила! – возбужденно кричала в трубку Любочка.

– Нет, у меня все хорошо.

– Тогда приезжай за гонораром. Мне твой роман понравился, и намного больше этих твоих «Записок»! Молодец!

Меня снова закрутила столичная жизнь – так, что вскоре я вовсе забыла об Эльвире Ананьевне, Шурике, Поповой и холодном сарае с мышами, где провела почти целую неделю.

Навалилось все сразу – нужно было съездить в редакцию, подать заявку в ЗАГС, искать дурацкое свадебное платье – Влас был непреклонен – он требовал, чтобы я выглядела настоящей невестой (как положено), в шикарном белом платье и фате. На платье я все же в конце концов согласилась, но с фатой смириться не могла.

У мамы дела были плохи – она находилась в ужасном состоянии, ее не радовало даже то, что дочь наконец-то выходит замуж. Она не успела – коты уже были отправлены в Германию. Бедняжка совершенно растерялась и не знала, что ей делать – оставаться в Москве было не для чего (на почве отправки кошек за границу она окончательно и бесповоротно разругалась с таинственным Григорием), ехать в деревню, к перекопанному огороду и предателю-мужу, не хотелось. Все же она решилась ехать.

– Дом-то мой! Хоть посмотрю, что там творится! Приеду к тебе на свадьбу, милая. Только очень прошу, не ссорься с Власом! Это твой последний шанс, – сказала она на прощание и укатила обратно к предателю-мужу.

Через день после того, как я, Влас и Икки с Овечкиным подали заявки в ЗАГС во второй раз, я наконец-то сумела выкроить время и поехала в редакцию. Любочка встретила меня очень тепло, все расспрашивала о похищении, ужасалась, а в конце сказала, чтобы я, несмотря на приготовления к свадьбе, поторапливалась со следующим романом.