Самая шикарная свадьба - Анна Богданова

– Слава богу, успели, – облегченно вздохнул он.

Женщина в ядовито-розовом костюме говорила то, что должна была сказать, но я ее совершенно не слушала, потом заиграл марш Мендельсона и я увидела, как мама стоит и захлебывается соплями – она-то слышит его в такой торжественной обстановке в восьмой раз – четыре раза на собственных бракосочетаниях и четыре на моих.

Потом расписались и Овечкин с Икки.

Я не заметила, как на моем безымянном пальце правой руки оказалось обручальное кольцо, не заметила, как мы приехали в ресторан. Я была словно в тумане, когда все подходили и поздравляли нас. Сквозь забытье я услышала голос Ильи Андреевича:

– Говорил я тебе, Влас, – невеста у тебя неординарная девушка! Ты посмотри, какое платье сшила! Пре-лест-ни-ца! Прелестница! Просто чаровница! Береги ее!

Вдруг я словно проснулась, и первое, что увидела, так это то, как Мисс Бесконечность ходила по залу в поношенном белом синтетическое платье в катышках с обстриженным подолом в виде закругленных лепестков и явно кого-то искала.

Наконец все уселись за стол, бабулю тоже усадили. Первый тост был за молодых, Мисс Бесконечность встала, поклонилась и громко спросила у присутствующих:

– Я что-то не пойму, а где Панкратушка? За кого я выхожу замуж, если его нет, на? – Мама, сидевшая рядом, что-то шепнула ей на ухо и попыталась усадить на стул, но Мисс Бесконечность вдруг как закричит: – Да что ж это такое-то! В конце-то концов, на! Весной написала эпопею, а вся слава досталась Машке – она сидела и подписывала мои книжки! Теперь я влюбилась в Панкрата, а на моей свадьбе почему-то опять Машка женится! Каналья! Где мой Панкратка? – вопрошала она у гостей. Гости давились от смеха. Старушку еле усадили и насильно влили в нее вина, чтобы успокоить.

– Господа! Господа! Минуточку внимания! – зычно проговорил Аркадий Серапионович и постучал вилкой по фужеру, призывая к тишине. – Я хочу выпить за молодых, за то, чтобы они никогда не ссорились, жили в мире, а главное, помнили, что самое важное в отношениях мужчины и женщины, да и вообще в человеческих отношениях, – это всепрощение. – Овечкин громко зааплодировал, его примеру последовали и все остальные. – А за спасение нашей уникальной аптеки «Эбатов и К*» я очень благодарен нашим невестам. Они пожертвовали своими подвенечными платьями и побороли огонь!

– Да сядь ты! – дернула его за рукав Пулька и прокричала через весь стол: – Маша! Ты на днях просто обязана приехать ко мне в больницу, проверить сама знаешь что! Я тут подумала и решила, что ты в этом ледяном сарае, где тебя держали в заточении целую неделю, могла застудиться!

– Правильно, Маша! Пуля дело говорит! – горячо поддержала ее мамаша. – Эту мерзкую Ананьевну я видеть не могу! Нет, представляете, они с Колей весь огород перебурили. Это теперь не дача, а выгребная яма какая-то. Вонь стоит невообразимая! Я теперь, Машенька, решила заняться оформлением загранпаспорта. Поеду в Германию, искать своих кошек!

Судя по всему, гости чувствовали себя очень хорошо – они говорили о том, что по-настоящему их беспокоило – громко, не шушукаясь.

Анжелкины родители вспоминали свою свадьбу, Пулькины гоголеведы горячо спорили:

– А я утверждаю, что иного выхода, как найти ребро-с, у нас нет! Именно по нему мы и сможем определить, является ли Микола Тарасович Яновский прямым наследником Гоголя или нет!

– А я настаиваю на эксгумации! Это, по каайней мейе, будет точно! – упрямилась Вероника Адамовна.

– Скажи, как, как ты мог поверить письму своей матери?! – зациклилась Людмила Александровна, хватив, видимо, лишнего.

– Прости меня, птичка моя! Давай забудем об этом, давай радоваться счастью нашей дочери!

– Все с мужьями, один мой дурак торгует навозом в деревне! – с отчаянием проговорила мама.

– Где Панкратка? Он что, сбежал со свадьбы? – проснулась Мисс Бесконечность.

– Вышел в туалет! – крикнула я, бабуля мгновенно успокоилась и задремала.

Иннокентий навалил себе в тарелку черной икры вместо гарнира, поднял глаза и вдруг взвизгнул, указывая на Анжелку:

– Вот она! Вот она! – поджигатель, задыхаясь от радости и волнения, перевел дух и ляпнул: – Может, и я еще на этой жигной женюсь!

– Что?!! – прогремел чернобровый детина Михаил. Огурцова на нервной почве покрылась красными лопухами.

Обстановка накалялась – подошло самое подходящее время для мордобоя. А какая же без этого свадьба?!

Однако все закончилось благополучно. Михаила оттащили от Иннокентия, и Влас попросил одного из своих водителей отвезти бывшего бабушкиного ученика домой.

К одиннадцати вечера гости начали разъезжаться, а ко мне подошла Любочка, отвела в сторону и шепнула:

– Я, Маш, тебя поздравляю. Счастья тебе и всякого такого… Но Кронский скорбит. У него снова запой, говорит, что теперь ты для него навсегда потеряна. Ничего, конечно, не пишет. Я просто не знаю, что делать. Ты бы с ним поговорила, что ль!

– Ах, Любочка, это не поможет, я уже с ним разговаривала.

– Жаль, такой талант пропадает! Ну, я тоже, пожалуй, поеду. Ты с книгой-то не тяни. А то Кронский в запое, у тебя медовый месяц. А я за всех должна думать! Пока.

– До свидания, Любочка.

Домой к Власу мы приехали в первом часу ночи. Он приволок из машины подарки, разложил их на полу в гостиной, обнял меня и спросил:

– Ты счастлива?

– Очень. Помнишь, что ты мне обещал?

– Что?

– В Венецию поехать после свадьбы.

– Значит, поедем. Я так соскучился, пойдем…

– А ты не хочешь подарки посмотреть?

– Давай! – весело воскликнул он.

– Влас, можешь включить компьютер, а то я боюсь до него дотрагиваться, и разреши мне дописать эпилог.

– У тебя брачная ночь, а ты садишься писать какой-то эпилог! Нет, ты все-таки поразительная девушка! Наверное, за это я тебя и люблю.

Влас включил компьютер, и я села дописывать книгу начиная с того момента, как Иннокентий чуть было не спалил единственную проктологическую аптеку в Москве.

Через полтора часа была описана свадьба. Все. Точка.

Теперь нужно непременно отправить это Любочке. Думаю, ее сердце дрогнет от того, что текст был сдан в брачную ночь, и она не станет слишком строго судить его.

А все-таки интересно, что будет дальше? И поедем ли мы с Власом в Венецию? Вдруг мы с ним снова поругаемся, разведемся… Но нет, нет, нет! Пятой печати в паспорте я не переживу!