Жестокие духи - Кэт Чо

– Я бы хотел, чтобы эта участь выпала не тебе. Но больше никого нет.

Слезы беззвучно катились по ее щекам. Но лицо ее было воинственным, как будто Сомин готова была сжечь весь мир дотла, чтобы получить желаемое. Именно этот взгляд привлек к ней внимание Чуну. Именно этот взгляд заставил его влюбиться.

– Ты нужна Джихуну, – сказал он.

Сомин глубоко вздохнула, затем кивнула.

Чуну протянул руки к Синхе.

– Сделай это, – велел он Сомин.

– Я не могу, – прошептала она.

– Ты должна.

Синхе крепко сжала руки Чуну. Ее глаза закатились, а тело задрожало в конвульсиях. Все мышцы напряглись в агонии.

– Сделай это, – повторил Чуну, подхватывая бьющееся тело Синхе. – Сомин, сделай это.

Он услышал, как она всхлипнула у него за спиной. Почувствовал кончик лезвия между лопатками. Закрыл глаза. Крепко прижал к себе Синхе.

Лезвие пронзило его кожу. Чуну прикусил губу, чтобы сдержать крик.

«Быстрее, – взмолился он. – Закончи все прежде, чем я попрошу тебя остановиться». Он хотел быть благородным. Хотел пасть храброй смертью. Он прожил грязную, трусливую жизнь. Эгоистичную жизнь. И он знал, что никогда не сможет стереть столетия позора. Но по крайней мере он мог совершить один храбрый поступок. Один бескорыстный поступок в качестве последнего знака препинания в его постыдной жизни. И он хотел умереть, зная, что искупил свои грехи. Зная, что в нем по-прежнему есть что-то, что может любить и быть любимым.

Все его тело содрогнулось, зубы застучали так сильно, что он подумал, что сейчас откусит себе язык.

Почувствовав, как лезвие глубже вонзилось в его плоть, Чуну попытался расслабиться. Он почти ощущал, как его душа освобождается. Он практически чувствовал, как разваливается на части. И он обрадовался этому. Чуну крепко держал Синхе, лежащую без сознания. И когда он подумал, что его тело вот-вот поглотит пламя агонии, его накрыла холодная рука. Похожая лед. Похожая на смерть.

Острие лезвия пронзило его, и Чуну, закричав, распахнул глаза.

Рядом с ним на коленях стояла Йена. Ее тело выглядело настолько плотным, что он почти решил, будто она вернулась к жизни. Но ее ладони, державшие его и Синхе за руки, были слишком холодными, чтобы принадлежать кому-то живому.

Чуну понял, что все вокруг было холодным. Воздух вокруг него стал неподвижным и тяжелым. Мир подернулся дымкой; горы выглядели выщелоченными и безжизненными. Чуну все еще держал Синхе за руки, только теперь она сидела перед ним в том виде, в каком он ее помнил. Красивая девушка с длинными волосами цвета черного дерева и светлой фарфоровой кожей. Она растерянно моргнула и подняла руку, чтобы взглянуть на свои тонкие пальцы. Они все еще были на горе, но на них как будто был направлен прожектор – свет освещал всего три метра вокруг них, а за его пределами лежало темное пространство. Что крылось там, во тьме, Чуну не знал.

– Сомин! Миён! – позвал Чуну; его голос звучал искаженно, как будто он находился под водой.

– Не думаю, что они здесь, – таким же искаженным голосом ответила Синхе.

– Где это мы?

– Вы находитесь в Срединном мире.

Из темноты вышел Хёк, вокруг которого танцевали тени. В этом странном размытом мире он выглядел почти живым в своем черном наряде. Но теперь вместо костюма, который он носил последнее время, на нем был традиционный черный ханбок, распространенный во времена Чосона, и черный кат [48] – высокая шляпа, которую Чуну тоже носил в свое время, лет сто назад. Ее широкие поля затеняли глаза Хёка, но они, казалось, светились, наблюдая за Чуну и Синхе.

– Итак, ты решил пожертвовать своей душой, чтобы доставить Синхе в подземный мир, – заговорил Хёк угрюмо. Как будто он скорбел.

– Да. – Раздавшийся голос не принадлежал ни Чуну, ни Синхе. Он принадлежал Йене. Ее лицо было безмятежно, глаза ясны. Она походила не на сумасшедшего квисина, появившегося на горе, но на прежнюю себя – спокойную и прекрасную даже после смерти.

– Что ты делаешь? – выдохнул Чуну. В этом месте было трудно дышать. А еще казалось, что ему и не нужно было этого делать. Духам не нужен воздух.

– Даю своей дочери то, что ей нужно.

– Я не понимаю, – сказал Чуну.

Йена не ответила. Вместо этого она протянула руку Синхе, которая посмотрела на Чуну в замешательстве, прежде чем принять предложенную ладонь Йены. Они встали вместе, и Хёк подошел к ним.

– Подожди, что происходит? – заволновался Чуну. – Я думал, что должен умереть, чтобы Синхе покинула тело Джихуна.

– Для того чтобы освободить душу Синхе из тела Джихуна, должна быть принесена в жертву бессмертная душа. Энергия этой жертвы освободит ее душу. Поскольку душа Йены все еще была привязана к царству смертных, ее жертвы достаточно, чтобы разорвать связь между душой Синхе и телом Джихуна.

– Тогда что мне теперь делать? – спросил Чуну. – Если я здесь, значит, я тоже умер?

– Нет, ты лишь оказался на грани смерти, – пояснил Хёк. – Если есть кто-то, кто хочет удержать тебя в том мире, тогда ты можешь вернуться туда, откуда пришел.

Жнец указал на окружавшие их тени, и Чуну понял, что Хёк хочет, чтобы он ступил в это неизвестное место.

– Как мне вернуться?

– Если она не отпустит тебя, то ты найдешь дорогу.

Чуну хотел задать еще вопросы, но Хёк взял Йену и Синхе за соединенные руки. Он повел их в тень, и вскоре они растворились в темноте.

Теперь Чуну остался наедине с угнетающей тишиной. Он вгляделся в темноту, прежде чем протянуть руку. Его ладонь поглотили тени, и он отдернул ее, чтобы убедиться, что она все еще цела. Рука была на месте.

– Эй? – позвал он, но ничто не отозвалось эхом, даже его собственный голос. – Э-эй? – попытался он крикнуть еще раз. И на этот раз Чуну показалось, что он что-то услышал. – Кто-нибудь меня слышит? Есть здесь кто-нибудь?

И тогда он заметил движение в темноте. В окружавшей его пустоте что-то появилось. Двинулось. Подошло ближе. А потом Чуну увидел мужчину. Под его темной кепкой проглядывались волосы с проседью. Но его лицо было моложе, чем ожидал Чуну. Это был молодой мужчина с исхудавшим лицом, изуродованным болезнью. И все же что-то блеснуло в его взгляде. И Чуну узнал форму его глаз.

– Вы отец Сомин.

– Я пришел отвести тебя к ней. – Он протянул Чуну руку. – Она не хочет отпускать тебя. Она ждет тебя.

Чуну кивнул и шагнул в темноту вслед за отцом Сомин.

65

Сомин не могла отпустить его, даже когда Миён позвала ее по имени. Даже когда она услышала, как Джихун застонал и пришел в сознание. Даже когда друзья сказали ей, что не могут нащупать пульс. Что они должны оставить тело Чуну. Она не отпускала его.

– Сомин-а, – настаивала Миён. – Мы должны отвезти Джихуна к врачу. Надо убедиться, что