Нежный негодяй - Линда Бартелл

— Мария была для меня сестрой, — сказал Валенти, его глаза потемнели от гнева. — И я позабочусь, чтобы убийца получил по заслугам. Джульетта сообщила, что девушка упомянула имя Палмьери.

Марко ничуть не волновало, что он договаривается с тем же самым человеком, информацию о котором еще недавно продавал сестре Лукреции. Бог стократ наказал его за это, так решил Zingaro, и теперь достаточно того, что он выслеживает убийцу Марии.

—… такой хорошенький, но такой злой! — говорила девушка, сидящая у него на коленях. Длинные крашеные волосы спускались по спине, а на лбу были выщипаны по моде, чтобы лоб казался выше.

Слово «злой» привлекло внимание Марко.

— Кто злой?

Девушка — ее звали Кристина — подперла кулачком подбородок, задумалась.

— Палмьери. Альберто Палмьери.

Его глаза мгновенно нашли высокого, хорошо одетого молодого аристократа. На коленях у него сидели две женщины, и сейчас он был занят тем, что выливал вино за лиф сначала одной, потом другой.

—… говорят, из Венеции. Тамошние власти изгнали его за грехи.

Палмьери.

Марко, прищурившись, посмотрел на него. Тот начал слизывать вино с соблазнительной груди одной из девушек, та восторженно пищала. Другой хотелось того же, и она в шутку стукнула его по руке, привлекая к себе внимание.

Но заработала увесистую пощечину. Девушка за мерла, ее лицо выражало обиду и изумление. Прежде чем вернуться к роскошным формам первой женщины, Палмьери быстро обвел взглядом taverna, встретившись глазами с Марко.

Zingaro почувствовал, что его сердце замерло. Холодок предчувствия пробежал по спине.

— Так почему злой? — спросил он с напускной беспечностью, видя, что Кристина мрачно уставилась на эту троицу.

Она пожала плечами.

— Говорят, он презирает проституток, соблазняет их золотом, а потом издевается над ними и выбрасывает на улицу, не дав ничего. — Внезапно она с подозрением посмотрела на него. — Ты не такой, правда?

Марко усмехнулся:

— Я люблю женщин. Зачем бесчестить того, кто дает удовольствие?

Она кивнула, подобострастно улыбнулась и положила руку ему на бедро. Марко остановил девушку.

— Сначала это, nina, — и положил на ее ладонь золотой флорин, потом убрал ее руку с бедра.

— Это чтобы ты чувствовала себя спокойно. А теперь расскажи мне о Палмьери.

Глава 22

— Говорят, недавно он заманил к себе домой молоденькую цыганочку, — сообщила Кристина, — вроде даже девственницу.

Марко с трудом сохранял спокойствие.

— И что с ней случилось?

Кристина пожала плечами.

— Никто не знает.

Посетители пивной начали расходиться. К этому времени Марко уже казалось, что еще немного, и он не вынесет шума, дыма, запаха потных человеческих тел в темном, непроветриваемом помещении. Наконец из taverna ушел и Палмьери с одной из двух женщин.

Марко ведь привык много времени проводить на свежем воздухе, кочуя с табором с места на место. Кроме того, он устал от девицы, взгромоздившейся на затекшее колено, и ее постоянных заигрываний. Она, видимо, считала, что флорин нужно отрабатывать не только разговором. Тем не менее он был благодарен за то, что узнал.

Бодрящий ночной воздух — все, что требовалось Марко, чтобы прогнать запахи taverna и освежить голову. Он намеревался проследить за Палмьери до его дома и там схватиться с ним. Даже рискуя своей жизнью. Его любимая Мария умерла, и если суждено погибнуть, пытаясь отомстить за нее, пусть так и будет.

Но Палмьери о чем-то заспорил со своей подружкой и, когда та упрямо отказалась идти с ним и попыталась освободиться от его хватки, затащил в узкий проулок.

Их крики слышал не только Марко. Цыган бросился в проход между двумя домами и остановился, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте.

— Где этот негодяй? — голос прозвучал у самого уха.

— Si, — отозвался другой. — Хочу посчитаться за то, что в пивной он ударил Франческу.

Их трое против Палмьери, подумал Марко, это к лучшему. Не имеет значения, как сделано дело, лишь бы оно было сделано. У Палмьери шпага, это серьезнее, чем кинжал.

Девушка захныкала — она находилась где-то впереди, — и Марко осторожно, с кинжалом в руке, двинулся на звук. Двое его спутников шли рядом — молодой цыган не столько слышал их, сколько чувствовал. В сыром проулке ночной воздух казался еще холоднее, здесь никогда не светило солнце и стоял запах гниющего мусора и испражнений.

— Думаешь, я хочу, чтобы ты пачкала мою постель? — донесся до Марко презрительный голос Палмьери. Судя по всему, он немало выпил за вечер. — Уступишь здесь и сейчас, puttana, иначе пожалеешь.

— Нет! Per piacere, мне больно…

Один из мужчин, шедших сзади Марко, не смог выдержать криков женщины. Звук шагов, падение тела глухо прозвучали в мрачной атмосфере проулка, за ними послышался стон и приглушенный крик женщины.

Воздух со свистом рассекла шпага, хотя орудовать здесь ею неудобно, подумал Марко. Он отступил на пару шагов и наткнулся на второго приятеля.

— Даниэлло? — позвал тот.

— Даниэлло мертв, — прорычал Палмьери, — и с тобой будет то же, если не уберешься отсюда!

Его шпага просвистела в воздухе в сантиметре от груди Марко и, судя по всему, достала второго мужчину. Гибкий и проворный, цыган прижался к стене. Только бы успеть воспользоваться кинжалом, ведь любой Zingaro владеет им мастерски. Единственный шанс.

Во мраке виднелся силуэт врага. Он выдернул шпагу из тела раненого. Тот опустился на колени, проклиная Палмьери и тихо постанывая. Слева от Марко хныкала проститутка, вероятно, застывшая на месте от страха.

Палмьери повернулся — бледное пятно светлого камзола — и сделал выпад в сторону Марко…

… но наткнулся прямо на лезвие кинжала. Инерция движения удвоила силу удара, и оружие Zingaro вошло в тело по самую рукоятку.

— Это, — прошипел Марко, — за мою Марию, ты, мерзкая дрянь! — и изо всей силы повернул кинжал, вкладывая в это смертельное движение всю свою боль и гнев. Палмьери осел на землю, на губах выступила кровавая пена. Обеими руками Марко вытащил из его груди кинжал, испытывая злобное удовлетворение от звука рвущейся плоти.

Он повернулся к началу проулка и, сжав презрительно губы, забросил подальше окровавленный кинжал. Сделав несколько шагов, Марко наткнулся на небольшую группу людей, решавших, стоит ли идти в этот проулок. Он кивнул в сторону, где лежали тела, и, надвинув пониже капюшон, сказал:

— Там женщина и несколько раненых.

Не дожидаясь вопросов, Zingaro повернулся и растворился в ночи.

Отец Антуан остался в Кастелло Монтеверди на неделю, развлекая обитателей замка рассказами о своих путешествиях и бегстве из Франции.