Драмы больше нет (СИ) - Риз Екатерина

– Не говори так.

– Родион всё для этого сделал. Режиссеры не хотят со мной работать, в театр после декрета я вернуться не смогла. Придумали какую-то глупую причину. Он сделал всё, чтобы стереть все воспоминания обо мне. Чтобы вычеркнуть меня из круга знакомых. Со мной ведь, на самом деле, никто не общается больше. А всё почему? Потому что я, по глупости своей, поверила, что Родион в меня влюбился.

– Ань, – аккуратно начала я, – ты ведь прекрасно знала, что у него семья.

– И что? Когда родилась ты, у него тоже была семья!

– Вот именно. Ты об этом не подумала? Он не развелся в тот раз, не разведется ни в какой последующий.

– Но тебя он признал! А Степа что, хуже?

– Нет, не хуже. Но признание меня… Аня, оно было настолько формальным. Да, я росла с фамилией отца и даже с его алиментами, но мы никогда не встречались с ним, до моего восемнадцатилетия. Просто потому, что он в этом не нуждался.

Аня молчала, смотрела в сторону. Потом сказала:

– Я об этом не знала.

– Или просто не хотела знать.

– Родион рассказывал по-другому. Что твоя мама была против, она снова вышла замуж…

– Родион – актер, – пояснила я ей. – Талантливый. Сама знаешь.

Она хмыкнула невесело, потом потерла лоб пальцами, сильно.

– Сейчас уже неважно, что он мне рассказал или не рассказал. Я хочу справедливости, – повторила она.

– Что ж, попробуй. Ты хочешь идти в суд?

– Да. – Она посмотрела на меня. И повторила, будто пригрозив: – Я пойду в суд. Я буду добиваться для сына всего, что он должен получить. И на этот раз я не испугаюсь.

– На этот раз за тобой общественное мнение и порицание.

– Вот именно.

– Ты не боишься огласки?

– В каком смысле?

– Что тебя будут обсуждать, разбирать твою жизнь на мелочи, ошибки, неправильные поступки. Ты ведь понимаешь, что Родион не будет молча ходить в суд и ждать, когда на него повесят обязательства. Даже если он не откажется от отцовства, выставят всё так, что ты… – Я замолчала, подбирала слова, но так и не подобрала. – Тебе, лично тебе, будет трудно.

– Тебя Федотов прислал? Я знаю, что он решает все проблемы, Родион мне говорил. И приезжали ко мне его люди. А ты и он…

– Ты слишком веришь суждениям Пети. Кстати, вы давно знакомы?

– Около года. Он мой друг.

Я покивала.

– Петя для всех друг. Пока ему это выгодно.

– А что ты предлагаешь мне делать? – Анна вскочила, нервно прошлась передо мной, затем остановилась, развела руками. – Я понимаю, что вашей семье не нужен мой сын, не нужно судебное разбирательство. Но Родион – его отец! А он даже его не видел.

– Знакомо.

– Я ведь не какая-то наивная девчонка. Я не верю всему, что мне говорят. Я уже была замужем, я прекрасно знаю, на что способны мужчины, но…

– Но ты ошиблась, – закончила я за неё.

Анна только руками развела.

– Я даже не поняла, как это произошло. Мы работали вместе, я хотела так многому научиться у него, а потом… – Она откинула голову назад и зло хохотнула. – Он говорил, что я – его второе дыхание, вторая молодость. Говорил, что из нас с ним выйдет прекрасный актерский тандем. Снял для нас квартиру недалеко от театра…

– Сколько вы встречались?

– Семь месяцев.

– И ты ждала, что он вот-вот скажет тебе о том, что разводится. – Я улыбнулась хитрости отца.

– Он практически не бывал дома, проводил всё время со мной. Мы репетировали вместе, целые отрывки из спектаклей, я ездила с ним на съемочную площадку. Он даже не скрывался. И я, я, – Анна вдруг прижала указательный палец к своему виску, – на всё это повелась. Была уверена, что вытащила выигрышный билет. Что любовь взяла и нагрянула! Я же не просто поклонница-простушка, с которой он переспал на гастролях! Я была уверена, что мы вместе! А это была просто очередная его роль!

– Что он сказал тебе про ребенка?

– Что это не слишком удачная идея. Вот что он мне сказал.

– Но ты всё равно решила родить?

Анна смотрела на меня во все глаза, будто до сих пор не понимала, что от неё хотят. Как могут предлагать отказаться от ребенка Родиона, ведь у них такая большая любовь, настоящие отношения. Судя по всему, даже когда он сам ей это озвучил, она и то не поверила. И отец ушел… Нет, не ушел, тут же сбежал обратно к Елене, оставив девушку саму разбираться с проблемами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Со мной перестали общаться все наши общие знакомые. Меня просто вычеркнули из профессии. А те, кто называл себя моими друзьями, стыдливо глаза опускают, когда меня видят. И тоже молчат!

– Значит, в театре ты больше не работаешь?

– Нет. Меня, как говорится, «ушли». Как раз после того дня, когда я отнесла первое заявление в суд. На следующий день ко мне приехал адвокат от Федотова, и долго и нудно объяснял, насколько я не права. Затем пообещал крупную сумму денег за молчание.

– Ты взяла?

Анна с ответом помедлила, видимо, сама собой не гордилась. Но затем кивнула.

– Взяла. А куда деваться? Я из съемной квартиры перебралась обратно к маме. У неё зарплата тоже небольшая. А нам ребенка поднимать. Живем втроем, точнее, выживаем.

– Где работаешь?

– В агентстве торжеств, – проговорила Анна громко и презрительно. – Веду банкеты, корпоративы, даже детские праздники. Всё, за что платят. А те деньги берегу, для сына. Но больше я не испугаюсь, так им и передай. Я пойду в суд, и добьюсь всего, что моему сыну причитается!

– Петя тебя вдохновил?

– Он один не испугался.

– Это я уже поняла. – Я тоже поднялась. Стояла и раздумывала, что делать дальше. А потом сказала честно: – Мне жаль.

– Чего тебе жаль? – вспыльчиво поинтересовалась Анна.

– Жаль, что у твоего мальчика никогда не будет отца. Родного. Но хочу, чтобы ты знала, что это совсем не повод впадать в отчаяние и опускать руки. Родион не придет, не попросит прощения, ничего не осознает. Я не хочу, чтобы ты об этом мечтала. Но ты вправе добиваться от него всего, что он может дать ребенку.

– Ты мне поможешь?

Мы встретились глазами, я помедлила с ответом. Потом сказала:

– Я сделаю всё от меня зависящее, чтобы тебе не мешали. Он ведь мой брат.

ГЛАВА 14

– Судя по выражению твоего лица, – проговорил Федотов, присматриваясь ко мне, сидящей в задумчивости перед чашкой чая, – ты ей поверила.

Я сидела за столиком в ресторанном зале, у окна, пила чай и смотрела в окно. На людей, на машины, на голубей, что тяжело перелетали с места на место по всему периметру площади вокруг фонтана. Домой мне ехать не хотелось, вся моя родня в данный момент скрывалась от общественности за высоким забором загородного особняка, и дом казался мне перенаселённым. Все без конца собирались в гостиной и что-то обсуждали. Обсуждения, что велись, мне активно не нравились, участвовать я в них не желала, но находясь с семьёй отца под одной крышей, ускользнуть было трудно. Поэтому, простившись с Анной, я попросила отвезти меня куда-нибудь, где можно посидеть в тишине и покое, выпить чая и подумать. Ничего удивительного, что спустя некоторое время после моих раздумий, рядом с моим столом возник Федотов. Ему без сомнения доложили о моём местоположении, как только я вошла в двери ресторана.

Я на Ромку посмотрела, он выглядел недовольным и раздосадованным. Каждое его движение и жест, а уж тем более тон, говорили о том, что он едва сдерживает раздражение. Федотов расстегнул пуговицу на пиджаке и присел напротив. Я подняла чашку, сделала небольшой глоток, а Ромку разглядывала. Затем задала ему встречный вопрос:

– А чему там было не поверить?

– Настя, она не девочка-цветочек, – с намеком проговорил Федотов. Подошел официант, и Ромка ткнул ему пальцем в несколько позиций в меню. Молодой человек кивнул, и поспешил удалиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Причём здесь это? – удивилась я. – Это не играет никакой роли. Или ты всерьёз думаешь, что она так стремится в суд, чтобы её там заклеймили обманщицей?

– Ты ребенка видела?