Боги и человек (статьи) - Борис Синюков

В связи с этим представляются интересными соревновании Г. Каспарова с шахматными машинами. Я их называю соревнованиями команды одноногих с командой одноруких в волейбол. В современный хороший компьютер можно затолкать, все дебюты и эндшпили, все возможные промежуточные позиции, все правила игры, причем компьютер их будет вытаскивать из своей железной головы со скоростью в сотни гигагерц, что, разумеется, голове Г. Каспарова недоступно. Зато Каспарову доступно совершать самые идиотские ошибки, и не обязательно – преднамеренные. У шахматистов одни называются жертвами в надежде чего–нибудь там стабилизировать или поставить соперника в тупик своим идиотизмом. Другие – просто «зевком», что намного ближе к топтанию муравьев, потерявших дорогу, на одном и том же месте (см. файл «Фабр»). Чего не испорченная, не сломанная машина никогда делать не будет, так как в счете она никогда не ошибается в отличие от людей. Каждый раз в такой ситуации машина будет безжалостно брать глупые жертвы, и наказывать за зевки. А от неглупых жертв – отказываться. То есть, с другой стороны, железо и человек будут играть как профессионал с любителем, но из–за несопоставимости начальных условий получится, что их судит судья, не отличающий коня от слона. Поэтому ни победа, ни поражение тут совершенно не имеют никакого смысла.

Поэтому машину надо поставить в условия, чтобы она засомневалась, встала в тупик и вынуждена была бы принять решение наобум. А Каспарову дать компьютер, чтоб он мог одним пальцем вызывать с его жестокого диска то, что извлекает без всякого пальца машина. Вот тогда условия соревнования будут адекватными, и будет интересно посмотреть, что у них их этого поединка выйдет. Кроме этого, нужны еще два дополнительных условия. Сыграть им надо будет не менее тысячи раз, а, может быть, и в тысячу или в миллион раз больше, чтоб несколько приблизиться к генеральной совокупности. И тогда понадобится третья машина, статистическая, которая будет принимать решение о естественном отборе: кто, Каспаров или первая, играющая машина, достойны продолжать свой род.

Мало того, чтобы эксперимент считался достаточно чистым, надо запретить играть всему остальному человечеству в шахматы. Либо, заносить каждую новую партию на планете в два первых компьютера: в живой и в железный.

Именно поэтому я настаиваю на той мысли, с которой начал настоящую статью, а память на жестком диске – это только дополнительное средство. И сама память – это тоже дополнительное средство, общение предпочтительнее.

Кое–что о происхождении жизни

Жизнь, на мой взгляд, существует везде, в том числе и в космосе. Поэтому мне очень жаль тех огромных денег, которые сегодня человечество бестолково тратит на ее поиски на Марсе. На эти деньги можно было бы, как следует поискать ее истоки у нас дома, на Земле.

Между тем, мы до сего дня практически не начали изучение происхождения жизни на Земле. Разве что отдельные фрагменты, как отдельные части картинки на кубиках, 90 процентов из которых утеряны, вернее, даже еще и не изготовлены на фабрике.

Так как я изучаю в основном разум, то начал с обезьян, послушавшись Ч. Дарвина. Но потом оказалось, что люди со всем своим разумом вполне могли произойти от медведей, что прямо–таки утверждают дальневосточные айны. Правда и собаки с кошками не очень–то отстали от нас по уму. Тогда мне представилось, что вся цивилизация произошла от торгового племени, евреев, догадавшихся организовать вместо равноценного обмена прибыльную торговлю. Пришлось задаться вопросом, отчего это евреи так сильно и резко возросли в уме среди прочих млекопитающих? Но теория Поршнева, что от людоедства и поедания мозга, меня не удовлетворяла, так как сам мозг млекопитающих, включая человеческий мозг, не сильно рациональная с точки зрения конструкции штука. Тогда я решил перейти к насекомым, найдя, что обезьяны по разуму ничем не отличаются от людей. Насекомые меня поразили, так что к одноклеточным и простейшим я спускаться через миллионы лет не стал. Так как наука сама не знает, откуда взялись насекомые.

Нет, чтобы уж совсем не знали, это я перегнул. Только надо перед этим сказать о методике. Всему земному миру известно от ученых, что жизнь произошла в морях, точнее – в воде, и это так широко и подробно расписано, что примерно половину можно вообще не читать, это как припев в песне, одна и та же мысль повторяется раз шесть. А вот о происхождении насекомых ученые вроде как сами воды в рот набрали. Сказав в разных местах пару слов о том, что все трахейнодышащие, в том числе и насекомые, произошли отнюдь не в воде, а на суше, в дальнейшие объяснения на этот счет они во всей «Жизни животных» не пускаются. Сказав эти несколько слов, они вновь направляют нас в воду, и там мы тонем вместе с ними в хаосе видов, типов, подклассов, классов и так далее. Начиная, естественно, с инфузории–туфельки. Больше о «сухопутном способе происхождения» не упоминается. Однако о методике я еще не закончил.

Дело в том, что энциклопедия «Жизнь животных» на то и энциклопедия, чтобы представлять нам все последние сведения об этой самой жизни на год издания томов. А если еще что–то там у них, знатоков, не устаканилось в общественное мнение, то они обязаны давать все точки зрения, а мы уж сами выберем из них всех точки, приглянувшиеся нам лично. Я имею дело с изданием 1969 года, другого пока не было. За таковое простую перепечатку я, согласитесь, не должен считать.

Энциклопедия же начинает с морских членистоногих трилобитов, каковые давным–давно вымерли, еще в девоне или карбоне. Вместо трилобитов появились, опять–таки в море, хелицеровые (членистоногие). У хелицеровых произошло обогащение яиц желтком, благодаря чему им не надо было проходить многие стадии с линькой, чтобы из рыбацкой лодки превратиться в атомный подводный крейсер – все эти стадии стали проходить в яйце. Потом хелицеровые подались на сушу. Хелицеровым на сушу переходить было нелегко, даже очень трудно. Но эта задача была решена хелицеровыми и они превратились в наземных хелицеровых, в пауков. Ученые, на время оставив сухопутных пауков в покое, вновь вернулись к хелицеровым: «Меростомовые – это древнейшие морские хелицеровые, дышащие жабрами. Они до сегодняшнего дня остались в море». Вернувшись вновь к сухопутным паукам, добавили как бы между пауками: «Родина трахейнодышащих, в первую очередь, насекомых, – суша, здесь они сформировались, достигли невиданного расцвета и господствуют по сей день». И после этих слов – опять к паукам: «Паукообразные, они же халицеровые после выхода из моря см. рис.». Рисунок я приводить не буду, так как некоторые из них снова вернулись в море, на суше им надоело. Потом перешли разом к скорпионам, клещам, которые – тоже пауки, видов каковых не перечесть. Однако у всех «прослеживается переход от водных к сухопутным».

Потом ненавязчиво добавляют опять среди пауков: «В класс насекомых включают всех трахейнодышащих членистоногих, имеющих три пары ног». Но трахейнодышащие, бывает, дышат и всем телом. Тут есть еще скрыточелюстные и открыточелюстные. Пчелы–муравьи – открыточелюстные. «Подтип трахейнодышащих. Этот отряд включает только наземных членистоногих, таких как многоножки и насекомые. Многоножки не могут жить во вневлажном воздухе, им хорошо только под землей. Потом попривыкли и к сухим местам».

Мне начала надоедать эта недоговоренность, тем боле, что вновь замелькало: «Пчелы, осы, муравьи относятся к наиболее высокоорганизованному подотряду насекомых, называемому жалящими перепончатокрылыми. Иной раз говорят, что общественные насекомые не наделены разумом, а человек наделен. Все это, конечно, верно, но нельзя подходить к насекомым с такой точки зрения. Они просто иные. Польский писатель С. Лем…», и тут я здорово разобиделся. Дело в том, что этот польский писатель, которого я очень люблю, – фантаст. А фантастам делать нечего в энциклопедиях. Если, конечно, это «Жизнь животных», а не «Жизнь фантастики».

Другими словами, нас как бы подталкивают совершенно бездоказательно к тому, что хотя муравьи и произошли на суше, но место им – среди хелицеровых, вышедших из моря. Я против этого ничего не имею, но расскажите хотя бы на десятке страниц из тысяч, как все–таки происходила жизнь на сухой земле? Тем более что «из общего количества видов на Земле доля насекомых составляет 70 процентов, их около 2 миллионов».

Я начал читать энциклопедию через лупу и вот что нашел: «В дальнейшем мы увидим, что по тем формам, которые приняла жизнь хелицеровых на суше, у них наблюдается много общего. Но если общие направления эволюции хелицеровых вырисовываются достаточно отчетливо, то этого нельзя сказать о филогенетических соотношениях группировок внутри подтипа. (Туда потом и попадут муравьи – мое). Накопившиеся результаты сравнительного изучения современных форм и палеонтологические материалы все менее укладываются в традиционную классификацию хелицеровых, и в последнее время не раз предпринимались попытки ее пересмотра. Однако зоологи не пришли к единому мнению, и это вынуждает нас в настоящем издании придерживаться традиционного подразделения хелицеровых на два класса — меростомовых (Ме–rostomata) и паукообразных (Arachnida).