Квартира 302 - Георгий Старков

– Где?

– Там, на руинах…

Генри не сразу понял, что они с Айлин говорят об одном и том же. А когда наконец взял в толк, то присмотрелся к чёрному человеку внимательнее. Кукла, сказала Айлин. Она могла быть права… а может, и нет.

– Ты уверена, что это кукла?

– Ну, мне кажется… может, какой-то манекен…

Сгорбленная спина не шевелилась. Человек сидел, уронив голову на грудь, положив руки на подлокотники кресла. Как могла сохраниться кукла после такого пожара? И что она вообще делает в этом приюте? Нет, что-то было неладно…

– Подойдём поближе, – предложила Айлин. – Нам всё равно придётся пройти к той стороне двора. Не можем же мы возвращаться назад.

У Генри не нашлось возражений, поэтому он сделал один шаг вперёд. Потом ещё один. По траве поступь получалась мягкой, неслышной. Человек в кресле либо не слышал их, либо специально делал вид, что не слышит.

Где-то после десятого шага Генри стало ясно, что на руинах сидит никакой не человек. Это и правда была кукла, сработанная из дерева, причём довольно изящно. Копоть покрывала её всю – удивительно, что она не потеряла своей формы в огне. В любом случае, она смотрелась довольно жутко. Должно быть, так выглядел оловянный солдатик из сказки Андерсена после того, как его бросили в печь. Кресло под куклой оказалось инвалидной коляской – тоже испачканной сажей и частично оплавившейся. Спицы колёс погнулись и шли волнами, круглый диск стал почти квадратным.

– Что это такое? – вырвалось у Генри.

– Он был здесь раньше?

– Нет, – Генри нахмурился. – То есть не знаю. Может, стоял в какой-нибудь комнате внутри дома. Но как он уцелел?

– Посмотри, – Айлин указала рукой. – Он что-то держит в руке.

Генри снова пришлось убедиться, что у спутницы глаза во сто крат зорче. В почерневшей руке и вправду что-то находилось. Что-то белое, резко контрастирующее кистью куклы. Генри не был уверен, что ему так уж хочется узнавать, что это такое.

– Да ну, – услышал он свой голос, – это нам ничем не поможет. Нам нужно найти дверь, а таковых, кажется, ещё долго тут не будет.

– Генри, это всего лишь манекен, – в тоне Айлин слышался упрёк. – Вряд ли он страшнее чудовищ, которых мы видели раньше. Мне почему-то кажется, что мы должны посмотреть, что он держит… Если хочешь, считай это женской интуицией.

Да, интуиция у тебя всегда была что надо, мысленно добавила она, вспоминая ощущение медленного удушения, которое было у неё с утра в день, когда за дверью раздался медленный стук: Тук. Тук. Тук. Сколько времени прошло с тех пор? Вроде бы шли они с Генри недолго… но как будто это случилось сто лет назад.

– Если ты хочешь… – Генри всё ещё колебался. Ну не нравился ему этот тип, прячущий от них своё лицо. Даже несмотря на то, что пока не делал пакостей.

– Пожалуйста, Генри, – мягко сказала Айлин. Генри обречённо посмотрел на куклу (тот вроде бы злорадно заулыбался под носом) и вдруг разозлился на самого себя. Он ещё будет заставлять её просить. Разве он не чувствовал сам, что нелепая кукла сидит здесь не просто так, а предназначена для них, с какой-то непонятной целью?.. Страх, засевший в сердце, сковывал не только руки и ноги, но и взгляд – Генри просто не хотел видеть. Вот это уже была настоящая трусость.

Он бросил свой сук, взял более-менее уцелевшую деревянную доску у края пожарища и положил его на пепел, подняв серое облако. Доска глухо стукнула: оказывается, инвалидная коляска стояла всё-таки на настиле, а не на куче золы. Часть пола уцелела, но была погребена под слоем пепла.

Делая осторожные шаги по доске, Генри направился к кукле. Айлин осталась стоять у края, настороженно наблюдая за ним. Когда Генри дошёл до настила, обуглившиеся половицы душераздирающе заскрипели, и он подумал: ну вот, сейчас всё обрушится. Но пол выдержал; Генри только почувствовал, как он прогнулся под его весом, когда он встал на него обеими ногами.

Теперь он не сводил глаз с куклы. Белый предмет в руке оказался обрывком бумаги, и по груди разливалось разочарование, но зря, что ли, он проделал этот путь? Генри собирался выхватить трофей у треклятого манекена, даже если он засмеётся гробовым голосом и начнёт танцевать перед ним твист. Но у куклы не наблюдалось никакого желания танцевать. Просто восседала на месте, и лица было по-прежнему не видать.

Кого ты хочешь обмануть?

Подошвы ботинок нагрелись от тёплого пепла. Генри добрался до края импровизированного мостика и вытянулся вперёд, чтобы достать до кресла. Балансируя левой рукой, он коснулся обода колеса… потом обугленной руки манекена, с рублёными следами на кистях… и, наконец, взял листок. На нём не было ни частички пепла – только несколько слов, выведенных на середине. Генри намеревался ретироваться, как только листок окажется у него, но любопытство взяло верх, и он прочитал записку тут же, на месте:

Пускай моё тело изувечено, но я не дам тебе пройти. Путь, ведущий вниз, будет открыт только для Преемника Мудрости. А кто ты?

Генри прочитал скупые строки ещё раз. Ясности не прибавилось. Полная белиберда, и стоило ли так тужиться, чтобы…

– Генри, осторожно! – голос Айлин был наполнен неподдельным ужасом. Генри мгновенно вскинул голову. И увидел то, от чего волосы зашевелились на затылке: голова куклы более не покоилась на сожженной груди, как у пьяницы в баре. Кукла сидела на инвалидном кресле прямо, направив на него то, что осталось от лица: какие-то чёрные бесформенные провалы на деревянной черни, в которых человек с богатым воображением мог углядеть глазницы, нос, и рот, разинутый в беззвучном крике. Коляска скрипнула. Человек и кукла несколько секунд буравили друг друга взглядами, словно соревнуясь в крепости духа: кто сдастся первым? Кто не выдержит?.. Если так, то человек вышел победителем; по истечении этих долгих секунд кукла медленно откинула голову назад, обратив лицо к небу, к багровой луне, пересечённой линиями облаков. Деревянные руки соскользнули с подлокотников безвольными обрубками. Коляска откатилась на три дюйма, сопровождая путешествие громким поскрипыванием: скрипели сгоревшие половицы, выгнувшиеся дугой под непомерной тяжестью.

Мгновением позже кукла упала.

Только что коляска покачивалась на краю настила, и манекен мелко тряс головой, словно силясь податься вперёд и встать на ноги, потом раздался громкий треск, и сиденье опрокинулось с крикливым скрежетом, вываливая своего седока прямо на тёплый пепел. Обугленная рука один раз взмахнула, будто пытаясь за что-то ухватиться, но ничего не нашла. В воздух взвился пористый прах, защекотавший глаза. Но Генри и не подумал о том, чтобы моргнуть – во все глаза смотрел вниз, где в причудливом узоре переплелись деревянная кукла и его седло, даже после катастрофы образуя единое целое. Кукла раскинула конечности под неестественным углом, напоминая солдата, сраженного на поле боя. Чёрная голова отвалилась от туловища и скатилась в сторону. Манекен не шевелился и выглядел теперь совсем не страшным. Генри почувствовал, как парализующий страх улетучивается сам собой.