Тверской баскак. Том 4 - Дмитрий Анатолиевич Емельянов

Начинаю говорить неспешно и с принятой здесь велеречивостью. Все-таки я бывший учитель и как держать слушателей в напряжении знаю не понаслышке.

— Тысячи лет назад существовало огромное царство. Сотни разных народов жили под скипетром великих царей, но однажды случилось так, что умерший царь завещал престол своему малолетнему сыну в обход других более взрослых своих сыновей.

Делаю паузу, поддерживая интерес своей высокородной слушательницы, и вновь продолжаю.

— Дело в том, что он очень любил свою последнюю жену Атоссу и хотел, чтобы именно ее ребенок сел на трон, а его мать стала при нем регентом. Так Атосса на время стала полновластной царицей огромной страны, но не всем это понравилось. Старший сын царя Багрид начал собирать недовольных, дабы поднять восстание против мачехи. Атосса знала об этом, но ничего не могла поделать, понимая что верхушка страны ни за что не поддержит ее, попытайся она пролить царскую кровь.

На мгновение замолкаю и вижу, что вот теперь Боракчин заинтересовалась по-настоящему, она даже перестала разыгрывать скуку и вцепилась в меня напряженным взглядом. Не отводя глаз, добавляю в голос немного трагичного пафоса.

— Царица Атосса долго ломала голову над тем, как ей быть, пока однажды к ней не пришел старый и заслуженный полководец ее мужа — Атар. Он поведал ей, что западные соседи ведут себя не подобающе и надо бы собрать большое войско, да хорошенько их проучить. Нет! Сказала царица, я не могу отправить верных мне людей на войну, когда вокруг меня зреет заговор. С кем я останусь⁈ И тут в голову мудрой царицы пришла спасительная мысль — в такое время лучше остаться одной, чем в окружении неверных друзей! Она велела полководцу набирать армию, а старшему сыну царя Багриду приказала присоединиться к войску, доверив ему командование очень известным и славным, но малочисленным отрядом. Багрид был в бешенстве, но пойти на открытое неповиновение не решился, ведь его могли посчитать трусом, испугавшимся сражений. Он согласился, и войско ушло к западным границам. Опытный военачальник Атар разгромил врага и принес славу как себе, так и царице, укрепив ее позиции в стране, тем более что Багрид случайно был убит в одной из стычек и оспаривать у нее трон уже было некому.

Закончив рассказ, поднимаю внимательный взгляд на Боракчин-хатун и вижу, что она уже мысленно поменяла имена и примерила притчу на себя.

Выпрямившись, она смерила меня жестким взглядом, а потом гаркнула на служанок.

— А ну пошли вон!

Те мгновенно прыснули к выходу, Иргиль тоже поднялась, а вот старуха задержалась у дверей, и Боракчин пришлось повторить свой рык.

— Вон, я сказала! — Ее глаза метнули «молнию» в распорядительницу двора, и та тут же скрылась за дверью.

Теперь, когда лишних ушей не осталось, ханша повернулась ко мне. Ее тонкие, чуть подкрашенные губы вытянулись в нервно сжатую линии.

— А если он не послушается⁈

Мы оба знаем, о ком она говорит, ведь по сути я только что посоветовал ей отправить Берке в западный поход под командование Бурундая.

Отвечаю, глядя ей прямо в глаза.

— Если прикажет вдова брата, навязанная улусу Джучи Каракорумом, то скорее всего не послушается, а если это сделает пусть и малолетний, но законный владетель земли, то вряд ли осмелится.

Боракчин на автомате кивнула, и я понимаю, что мои слова согласуются с ее собственными мыслями. Пока все, что я говорю, находит отклик в ее душе, но мне хорошо видно, что она еще не сделала свой выбор, и я решаю дожать.

— Сегодня западный поход нужен тебе, госпожа, так же, как когда-то был нужен Великому хану Угедею. В свое время он отправил вашего покойного мужа вместе со всей наступающей ему на пятки родней куда подальше, назвав этот завоеванием Запада. Одним ходом он убил сразу двух зайцев. Во-первых, убрал с политической сцены самых опасных своих конкурентов, а во-вторых, лишил их будущей славы и поддержки в войске, поставив их всех под контроль Субэдэя.

Вот теперь она охватила всю широту моего замысла, и злорадная усмешка испортила ее бледное красивое лицо.

Вижу, что она уже мысленно согласилась со мной, и все же ставлю финальную точку.

— Если мудрая госпожа поставит во главе западного похода Бурундая, то она может быть абсолютно уверена, что этот матерый волчара никому не позволит отнять у себя славу покорителя Запада. — Помолчав, добавляю в голос твердой убежденности. — Никому! Даже Берке!

* * *

В большой приемной зале ханского дворца собрана вся монгольская верхушка улуса Джучи. Старейшие главы всех ведущих родов и кланов вместе со всей ближайшей родней собрались, чтобы услышать слово своего хана.

В помещении жарко и душно, народу набилось не протолкнуться, и без ложной скромности скажу — это моя идея. До сего дня, пока был жив Батый, главы родов не собирались ни разу. Все свои решения он напрямую отсылал им с гонцами, я же посоветовал Боракчин сделать по-другому.

— Собери их всех в сентябре, с детьми, с женами и прочей родней. Угости не скупясь, а потом уж в общем зале в присутствии Улагчи, пусть беклярбек объявит его волю.

Помню, услышав это, ханша поморщилась.

— Неделю кормить такую прорву народа выйдет недешево! Не понимаю, зачем⁈

Я тогда глубокомысленно улыбнулся.

— У нас есть поговорка — скупой платит дважды! Потратившись, ты не выбросишь деньги на ветер, ты купишь расположение людей, а оно дорогого стоит. К тому же в общем зале под одобрительный шум толпы намного труднее отказаться или высказать свое неодобрение, а ведь Берке очень не понравится то, что он там услышит.

Боракчин послушалась совета, правда, как я и ожидал, пришлось занять ей денег, зная, что она никогда их не вернет. Об этом я не жалею, черт с ними, с деньгами, проект под названием Западный поход для меня куда важнее.

В общем, хоть и за мой счет, но дело завертелось, и к сентябрю со всей Великой степи в Сарай потянулись родовитые монголы. Неделю они пили, ели и ни в чем себе не отказывали, ведь за все платил ханский двор, а сегодня пришло время протрезветь и сделать то, ради чего их всех созвали на курултай — утвердить своим одобрением ханское решение о Великом походе к последнему морю.

Я с Куранбасой стою в самом углу зала, и в этой толкотне никто не обращает на меня внимание. Сегодня я просто зритель, все что можно