Тверской баскак. Том 4 - Дмитрий Анатолиевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я сижу с самого края, почти у входа. Не скажу, что это почетное место, но зато отсюда мне видны лица всех участников большого совета. Монголы как обычно хранят на физиономиях полную бесстрастность и невозмутимость, чего не скажешь про наших. У каждого из них претензий друг к другу больше, чем ко всему остальному миру, и они даже не скрывают этого. Гордо вкинув головы, Александр и Ярослав стараются не встречаться взглядами ни с Романовичем справа, ни с братом Андреем слева. Те платят им той же монетой, делая вид, что в упор не замечают родственничков.
Все уже давно расселись и ждут слова Бурундая. Тот же, прикрыв глаза, не торопится, будто специально испытывает терпение собравшихся. Гнетущую тишину, наконец, нарушает его гортанный голос, призывающий начать с самого молодого из монгольских военачальников.
Это Абукан, самый младший из сыновей Батыя. Он начинает говорить на монгольском, и русские князья, естественно, ничего не понимают, но монголов это нисколько не смущает. Мол знайте свое место, вас пригласили просто из вежливости, так что сидите и не жужжите, а понимать вам не обязательно.
Я же отлично разбираю не очень связную речь Абукана и даже могу сказать, что ему, наверное, от матери достался салджиутский акцент. Еще замечаю, что при всякой заминке он неконтролируемо косит взгляд на Берке, и вот это уже становится интересно.
Абукан продолжает свою эмоциональную речь, которая сводится к тому, что отсюда надо двинуться на север и стереть в пыль непокорное литовское княжество. В этот момент фиксирую еле заметный поддакивающий кивок Берке и понимаю, что это его точка зрения — до весны разгромить литву и вернуться победителем в Сарай.
«Эээ, нет! Мне такой вариант не подходит! — Мысленно комментирую выступление младшего чингизида. — Из-за такого не стоило и весь сыр-бор затевать!»
Следом за Абуканом начал говорить нойон Джаред-Асын. Он предложил разделить войско и частью ударить по литве, а часть двинуть дальше на запад в Польшу. После него слово взял Тутар, затем Кули и Балакан. Все они придерживались примерно того же мнения. Последним высказался новый муж Боракчин-хатун, которого, явно, отправили в поход для поднятия авторитета в войсках. Ничего интересного он тоже не сказал, и Бурундай, казалось бы, совсем задремал на своих подушках, но стоило Тукану закончить, как старый полководец тут же открыл глаза.
Его взгляд мгновенно выцепил меня из общего ряда.
— Ну, а ты, консул, что скажешь⁈
Вслед за Бурундаем все присутствующие повернулись в мою сторону в явном недоумении, с чего бы интересоваться мнением какого-то консула.
Я же, благодарно склонив голову, не торопясь поднимаюсь и, сделав пару шагов к центру шатра, протягиваю Бурундаю свиток.
— Прошу великого полководца Бурундая принять от меня небольшой подарок!
— Что это⁈ — Нахмурил брови старый воин, и я молча развернул перед ним рулон бумаги.
— Это карта западных стран, что я составил для тебя по описаниям купцов и путешественников.
В глазах монгольского полководца вспыхнул искренний интерес, и он кивнул стоящему за его спиной тургауду, мол принеси. Тот тут же исполнил, и Бурундай начал жадно рассматривать схематически набросанную карту Европы.
Пользуясь моментом, я даю ему свои пояснения.
— Специально для тебя, великий полководец, там отмечены самые богатые города этих стран. Посмотри, почти все они идут вдоль южного побережья моря. — Тут я обвожу взглядом сидящих слева от меня монгольских нойонов.
— К чему гоняться по лесам за нищей литвой, когда вся добыча останется в стороне. На всю Литву и Польшу хватит одного тумена, здесь не с кем сражаться такому огромному войску.
Слушая меня, монгольские военачальники, как и наши князья, непроизвольно потянулись глазами к карте в руках Бурундая, но их интерес остался неудовлетворенным. Тот молча продолжил изучать подаренный ему план, явно, не собираясь ни с кем делиться полученными знаниями.
В наступившей тишине вдруг раздался скрипучий голос Берке.
— Мы уже были в западных странах, и не тебе, урус, рассказывать нам об этом. Богатства западных городов спрятаны за высокими каменными стенами, разрушить которые нам не удалось тогда, не удастся и сейчас. Твоя карта нам в этом не поможет!
— Карта — нет, а мои баллисты и пушки — да! — С вызовом встречаю надменный взгляд Берке. — Стены городов не станут преградой для храбрых монгольских воинов, как это случилось во времена Батыя.
В этот момент Бурундай оторвал свой взгляд от карты.
— А это что такое? — Он махнул мне рукой, мол подойди.
Подхожу и вижу, что его палец тычет в нарисованные мною стрелки, которыми я отметил самый оптимальный маршрут движение войск.
Присаживаюсь рядом на корточки и начинаю объяснять.
— Видишь синие линии — это реки. Часть из них течет на север, а часть на юг. Эти стрелки показывают путь по хребту водораздела, где и те, и другие берут свое начало и пока еще представляют собой мелкие ручьи или речушки, не способные преградить дорогу армии.
— Так… — Бурундай вскинул на меня взгляд. — А как же тогда все эти города на севере и юге, они же остаются в стороне⁈
Уже заинтригованно он смотрит на меня, позабыв на время про свою великодержавную монгольскую спесь.
Я ждал этого вопроса и показываю ему на карте.
— Смотри, костяк армии вместе с обозами движется отсюда на Луцк, Холм и далее на ляшский Люблин и Сандомир. Оттуда на чешскую Прагу и германский Мюнхен. — Веду пальцем от одного города к другому. — А отдельные тумены или если потребуется соединения в несколько туменов делают рейды на север вдоль рек Висла, Одер и Эльба и громят богатые города на севере. Так твои войска будет постоянно иметь твердые ориентиры, и к тому же обойдут Венгрию, в которую в прошлый раз уперся Батый и на разгром которой монгольская армия потратила слишком много ресурсов.
Бурундай вдруг остановил меня, положив на мою руку свою ладонь.
— А где последнее море? — Его глаза уперлись мне в лицо, и выдержав секундную паузу, я отвечаю.
— Это тебе решать! Отсюда от Мюнхена ты можешь пойти дальше на запад во Францию или на юг
