Колдун и кристалл - Стивен Кинг

— Ты все прокипятил, Дэвид? — спросил Эвери. Теперь на его лице читалась тоска.

— Да. — Дважды довел до кипения?

— Да.

— Как она говорила?

— Да, — смиренно ответил Дейв. Протянул шерифу кружку, а когда тот взял ее, бросил в нее кусочки коры.

Эвери поболтал жидкость, посмотрел на нее, оттягивая неизбежное, потом выпил. Скривился.

— Ну и гадость! Что она туда намешала?

— А что это? — спросил Джонас.

— Лекарство от головной боли. Вернее, от похмелья. От старой ведьмы. Той, что живет на Коосе. Знаешь, о ком я? — Эвери многозначительно посмотрел на Джонаса. Хромоногий прикинулся, что не заметил этого взгляда, но Роланд решил, что заметил. И что означал этот взгляд? Еще одна загадка.

Дипейп вскинул голову при упоминании Кооса, потом вновь принялся сосать палец. Рейнолдс, завернувшись в плащ, мрачно смотрел на свои колени.

— Помогает? — осведомился Роланд. — Да, юноша, но за лекарство ведьмы приходится платить. Запомни: всегда приходится платить. Вот это снимает головную боль, которая обязательно появляется, если перепьешь чертова пунша мэра Торина, но зато весь день будешь дристать. И пердеть!.. — Он помахал рукой перед лицом, показывая, каково будет окружающим, глотнул еще ведьминого зелья, поставил кружку рядом с собой. Лицо его вновь стало важным и суровым, но атмосфера в зале чуть разрядилась, они все это почувствовали. — Так что нам теперь делать со всей этой историей?

Херк Эвери медленно обвел взглядом всю компанию, от Рейнолдса, сидевшего правым с краю, до Алена… «Ричарда Стокуорта», крайнего слева.

— А, парни? С одной стороны у нас люди мэра, с другой… Альянса… шесть человек едва не перебили друг друга, а? И по какому поводу? Из-за придурка и расплескавшейся «верблюжьей мочи». — Он ткнул пальцем сначала в Больших охотников за гробами, потом — в счетоводов Альянса. — Две пороховые бочки и один толстый шериф посередине. — Так кто что думает? Высказывайтесь, не стесняйтесь, вы же не стеснялись к борделе Корал, нечего стесняться и здесь!

Все молчали. Эвери отпил еще глоток, вновь поставил кружку, решительно оглядел всех. И прозвучавшие следом слова не удивили Роланда (что еще мог сказать такой человек, как Эвери?), равно как и тон, каким он произнес эти слова: говорил муж, умеющий принимать важные решения, если по воле богов возникала такая необходимость.

— Я вам скажу, что мы с этим сделаем: мы обо всем забудем.

Он ожидал ликования и уже приготовился удержать эмоции в приемлемых рамках. Когда же никто не произнес ни слова, даже не шевельнулся, на его лице отразилась растерянность. Однако от него требовалось разрешить конфликт, а ночь грозила смениться новым днем. Шериф расправил плечи и ринулся в атаку:

— Я не могу провести следующие три или четыре месяца в ожидании, что кто-то кого-то убьет.

Нет! И не хочу оказаться в таком положении, что из-за вашей глупой ссоры все шишки посыплются на меня.

Я взываю к вашему здравому смыслу, парни, когда говорю, что во время вашего пребывания здесь могу быть и вашим другом, и вашим врагом… но будет неправильно, если я не скажу, что взываю также и к вашему благородству, которого, я уверен, у вас с избытком.

Шериф попытался говорить высокопарно, но, по мнению Роланда, в этом не преуспел. Теперь Эвери сосредоточился на Джонасе.

— Сэй, я не могу поверить, что вы и дальше будете жить на ножах с этими тремя молодыми людьми, присланными Альянсом… Альянсом, который для нас уже пятьдесят поколений молоко матери и защита отца. Не можете же вы проявить такое неуважение, не так ли?

Джонас покачал головой, сухо улыбнувшись. Эвери кивнул, как бы говоря, что движутся они в правильном направлении.

— У каждого из вас есть важные дела, и вы не хотите, чтобы это недоразумение помешало их выполнению, не так ли?

На этот раз кивнули все.

— Вот я и хочу, чтобы вы встали, повернулись лицом друг к другу, пожали руки и извинились. Если вы этого не сделаете, лучше вам всем до рассвета уехать из города на запад.

Он поднял кружку и отхлебнул варева. Роланд увидел, что рука Эвери подрагивает, но нисколько не удивился. Шериф, конечно, блефовал. Он понял, что Джонас, Рейнолдс и Дипейп ему не по зубам, как только увидел синие гробы на их руках. А после этой ночи он испытывал те же чувства и в отношении Диаборна, Стокуорта и Хита. Он мог лишь надеяться, что его предложение соответствует интересам обеих сторон. Роланд рассудил, что так оно и есть. Вероятно, к такому же выводу пришел и Джонас, поднявшийся со скамьи одновременно с Роландом.

Эвери чуть подался назад, словно ожидая, что Джонас схватится за револьвер, а Диаборн — за нож, тот самый, что упирался в спину Джонаса, когда запыхавшийся Эвери добрался до салуна.

Но ни револьвера, ни ножа не появилось. Джонас повернулся к Роланду и протянул руку.

— Он прав, юноша. — Голос Джонаса, как обычно, дрожал.

— Да.

— Вы подадите руку старику и согласитесь начать все сначала?

— Да. — Роланд протянул руку. Джонас ее пожал.

— Приношу свои извинения.

— Приношу свои извинения, мистер Джонас. — И Роланд похлопал левой рукой по шее, как требовал обычай при обращении к старшему.

Когда они сели, поднялись Ален и Рейнолдс, церемония повторилась. Последними встали Катберт и Дипейп. Роланд почти не сомневался, что вот тут дурашливость Катберта вновь проявится, выскочит, как джинн из бутылки, этот идиот просто не мог себя контролировать, хотя и понимал, что в эту ночь не стоит выставлять Дипейпана посмешище.

— Приношу свои извинения. — Берту все-таки удалось изгнать смех из голоса.

— Приношу свои, — пробубнил Дипейп, протягивая запачканную кровью руку. Роланду на миг привиделось, что сейчас Берт изо всей силы сожмет ее, чтобы рыжеволосый завопил, как сова на горячей плите, но рукопожатие Берта оказалось таким же сдержанным, как и голос.

Эвери все сидел на сцене, свесив короткие ножки, наблюдая демонстративное дружелюбие. Улыбался даже помощник шерифа Дейв.

— А теперь я хотел бы пожать вам всем руки, чтобы более вас не задерживать. Час поздний, а завтра у меня, как обычно, долгий день. Так что без сна мне никак не обойтись. — Он хохотнул, опять немного растерялся, поскольку никто его не поддержал. Но слез со сцены и начал пожимать всем руки с энтузиазмом священника, которому наконец-то удалось обвенчать упрямую парочку, долго тянувшую с решительным шагом.

Когда они вышли на улицу, луна уже зашла, а над горизонтом за Чистым морем начало светлеть небо.

— Может, мы еще встретимся, сэй, — нарушил тишину Джонас.