Колдун и кристалл - Стивен Кинг

Однако он не выходил у нее из головы. Она знала в отличие от тети Корд, что именно он, невидимый, присутствовал в их доме во время утренней ссоры.

Знала она и кое-что еще, то самое, что могло бесконечно расстроить ее тетушку. Уилл Диаборн тоже не мог ее забыть.

Примерно через неделю после званого обеда и тех ужасных слов, что бросил ей в лицо Диаборн, у дома, в котором жили Сюзан и тетя Корделия, появился слабоумный служка из «Приюта путников», Шими, как все его называли. Он принес большой букет, в основном из луговых цветов, которые росли на Спуске, с несколькими алыми вкраплениями диких роз. Широко улыбаясь, юноша отворил калитку, не дожидаясь приглашения войти.

Сюзан как раз подметала дороже, а тетя Корделия возилась в саду: в последние дни они почитали за лучшее держаться друг от друга подальше.

Сюзан смотрела на приближающегося Шими с удивлением и ужасом. А над букетом сияла его улыбка.

— Добрый день, Сюзан Дельгадо, дочь Пата, — радостно поздоровался Шими. — Я пришел к тебе с поручением и извиняюсь, если в чем-то помешал, да, потому что я вечно всем мешаю и знаю это не хуже других. Это тебе. Вот.

— Сюзан? — раздался из-за угла голос тети Корд… приближающийся голос. — Сюзан, вроде бы скрипнула калитка?

— Да, тетя! — ответила Сюзан. Черт бы побрал острый слух тети Корд! Сюзан выхватила конверт, торчащий между флоксов и маргариток. Он тут же исчез в кармане ее платья.

— Они от моего третьего лучшего друга, — пояснил Шими. — Теперь у меня трое разных друзей. Вот сколько. — Он поднял два пальца, нахмурился, добавил еще два и вновь улыбнулся во весь рот. — Артур Хит мой первый лучший друг. Дик Стокуорт — мой второй лучший друг. Мой третий лучший друг…

— Ш-ш-ш! — яростно прошипела Сюзан, отчего улыбка Шими сразу поблекла. — Ни слова о трех твоих друзьях.

Кровь бросилась ей в лицо, раскрасив щеки, а потом ушла вниз, сначала на шею, потом в ноги. В прошедшие дни в Хэмбри много говорили о трех новых друзьях Шими, собственно, не говорили ни о чем другом. Истории она слышала фантастические, но если они не соответствовали действительности, почему варианты, которые излагали многочисленные свидетели, расходились только в мелких деталях?

Сюзан все еще пыталась прийти в себя, когда из-за угла выплыла тетя Корд. Увидев ее, Шими отступил на шаг, недоумение на его лице сменилось растерянностью. Пчелиные укусы вызывали у Корделии аллергию, поэтому от полей соломенного сомбреро до подола старого халата она закуталась в марлю, отчего стала похожа на призрак. Да еще держала в руке запачканный грязью секатор.

Увидев букет, Корделия устремилась к нему с секатором наперевес. Подойдя к племяннице, сунула секатор за пояс (как показалось Сюзан, с большой неохотой), раздвинула марлю у лица.

— Кто тебе их послал?

— Не знаю, тетя. — Голос Сюзан звучал спокойно, а вот сердце билось отчаянно. — Этот молодой человек из гостиницы…

— Гостиницы! — фыркнула тетя Корд.

— Он вроде бы не знает, кто его послал, — продолжила Сюзан. Если бы только она могла избавиться от него! — Он, ну, полагаю, ты скажешь…

— Он — дурак: да, я это знаю. — тетя Корд раздраженно глянула на Сюзан, вновь повернулась к Шими. Глядя ему в лицо, прокричала:

— КТО …ПРИСЛАЛ… ЭТИ… ЦВЕТЫ… МОЛОДОЙ… ЧЕЛОВЕК? Края марли, которые она недавно раздвинула, вновь сошлись перед ее лицом. Шими отступил еще на шаг. В его глазах застыл страх.

— МОЖЕТ… БУКЕТ… ОТ… КОГО-ТО… ИЗ… ДОМА… НА… НАБЕРЕЖНОЙ?.. ОТ… МЭРА… ТОРИНА?.. СКАЖИ… МНЕ… И… Я… ДАМ… ТЕБЕ… ПЕННИ! У Сюзан упало сердце, она не сомневалась, что он скажет, у него не хватило бы мозгов, чтобы понять, какую беду он на нее навлечет. И на Уилла. Но Шими только покачал головой.

— Не помню. У меня вместо мозгов опилки, сэй. Стенли говорит, что я недоумок.

Он вновь заулыбался, демонстрируя великолепные, белоснежные ровные зубы. Тетя Корд скорчила гримаску.

— Болван! Тогда уходи. Возвращайся в город… нечего тут болтаться, ничего тебе не обломится. Если ты ничего не помнишь, пенни ты не заслуживаешь! И больше не появляйся здесь, кто бы ни просил тебя отнести цветы для молодой сэй. Ты меня слышишь?

Шими энергично закивал. А потом внезапно спросил:

— Сэй?

Тетя Корд сурово глянула на него. Вертикальная морщина над переносицей стала глубже.

— Почему вы покрыты паутиной, сэй?

— Убирайся отсюда, наглец! — заорала тетя Корд. Если она хотела, то умела возвысить голос.

Шими аж подпрыгнул и скоренько ретировался. Когда тетя Корд убедилась, что он идет по Равной улице к центру города и не собирается возвращаться к их дому в надежде на чаевые, она повернулась к Сюзан:

— Поставь цветы в воду, пока они не засохли, мисс Юная Красавица. Не стой столбом, гадая, кто этот таинственный воздыхатель.

Потом тетя Корд улыбнулась. Настоящей улыбкой. Более всего Сюзан обижало, сбивало с толку осознание того, что тетя Корд не какая-то старая карга, не ведьма вроде Риа с Кооса. Не чудовище, а всего лишь старая дева, жаждущая признания в обществе, обожающая золото и серебро, опасающаяся остаться наедине с миром без гроша в кармане.

— Для таких, как мы, милая Сюзи, — говорила она искренне, — лучше заниматься домашними делами, а мечты оставить тем, кто может себе это позволить.

Сюзан не сомневалась, что цветы от Уилла, и не ошиблась. Записку писала крепкая и уверенная рука.

Дорогая Сюзан Дельгадо!

В тот вечер я наговорил лишнего и прошу извинить меня.

Могу я увидеться с тобой и поговорить? Наедине.

Вопрос очень важный. Если ты согласна повидаться со мной, отправь записку с юношей, который принес цветы.

Ему можно доверять.

Уилл Диаборн

Вопрос очень важный. Подчеркнуто.

Ей не терпелось узнать, что же для него так важно, но она одернула себя: не делай глупостей. Может, он попытается воспользоваться ее доверчивостью… а если так, на кого возложат вину? Кто говорил с ним, ехал на его лошади, демонстрировал ему свои ножки? Кто клал руки ему на плечи и целовал в губы?

При этой мысли щеки и лоб вспыхнули, а пах обдало жаром. Она не могла сказать, что сожалеет о том поцелуе, но, сожалей не сожалей, это была ошибка. А вновь увидеться с ним — ошибка куда более грубая.

Однако она жаждала новой встречи и в глубине души уже знала, что готова простить его. Но она дала слово.

Согласилась стать наложницей Торина. Ночью она лежала без сна. ворочаясь с боку на бок, поначалу думая, что избрала верный путь, наиболее достойный, не реагировать на его просьбу… потом появились другие мысли… более фривольные, подталкивающие к авантюре.