Сибирский фронтир - Сергей Фомичев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
–Камень здесь крепкий, – произнёс Комков, рассматривая скалистый берег на той стороне гавани. – Такой обрабатывать тяжело, а жаль. Можно было бы и каменные стены поставить.
–Поставим, – улыбнулся я. – Дай только срок. Главное, что добрались.
–Как–то там выйдет у остальных? – вслух подумал Оладьин.
***
Алеуты появились уже на следующее утро. Три охотника прибыли на байдаре со стороны той самой бухточки, в которой мы укрывались от шторма. Чиж, получив сигнал от дозора, предупредил меня, а сам отправился искать Тёму. Разложив костёр в сотне шагов от лагеря, я попытался собраться с мыслями. Встречи с туземцами я ждал и боялся. От того сумеем ли мы с ними поладить, во многом зависел успех всего дела.
Гости, или вернее хозяева, выглядели вполне миролюбиво. Вытащили байдару на берег и, прихватив копья, направились через перешеек к лагерю. Издали их шляпы напоминали вороньи головы, вблизи – нечто среднее между бейсболкой и шутовским колпаком, а когда под шляпами я различил безусые почти детские лица, все трое превратились в клонов Нильса из мультика "Заколдованный мальчик".
С их стороны всё было обставлено как случайная встреча, однако одежда выглядело слишком нарядной для рядовой охоты. Лёгкие парки, как бы сообщая о печальной судьбе тех самых диких гусей из мультика, были украшены птичьими перьями.
Стараясь не выдавать любопытства, "нильсы" исподволь наблюдали за строительством казармы и оборонительного вала, косились на гигантский по их меркам корабль и необычные деревянные лодки. Дерево на безлесных островах в цене и русские бородачи, наверное, показались им богачами.
Жестом я пригласил мальчишек к костру. Они поняли и расселись вокруг. Стараясь выиграть время до прихода Тёмы, я неспешно принялся готовить угощение. Снимал ножом тонкие полоски со спины копчёного лосося и выкладывал на жаркий бок валуна. Жир шипел, стекая по камню навстречу огню, а, касаясь пламени, вспыхивал с треском. Дав рыбе немного прогреться, я подхватил за холодные концы все четыре куска разом и резким точно удар плёткой движением сбил пламя. Затем, отделив свой кусок, протянул гостям символическое угощение.
Зверобои и матросы наблюдали за нами издали. Делали вид что работают, а сами косились на островитян. Когда я предложил гостям рыбу, народ замер: возьмут ли подношение дикари? Разделят ли пищу с пришельцами?
Как лёгкий сквознячок свежевыбритой скулой я почти почувствовал облегчённый выдох десятков людей. Надо же не брился миллионы лет, а именно такое сравнение пришло теперь в голову. Аборигены, приподняв козырьки "бейсболок", осторожно куснули горячую рыбу. Улыбнулись. Сейчас они стали похожи на болельщиков "Нью–Йорк Янкис", жующих на стадионе хот–доги.
Наконец, появился Темнак. Алеуты обменялись парой слов. Между ними некоторое время происходило что–то вроде настройки словаря или согласования протоколов. Тёма родился на Ближних островах и выходил из племени сасигнан. От его родины до Уналашки простиралось больше тысячи вёрст, и далеко не всякий пролив на этом пути можно запросто переплыть на байдаре. Понятно, что здешний говор несколько отличался, и толмачу требовалось прояснить детали.
Однако "Слово о полку игореве" переводить не требовалось, а для делового разговора запаса слов у Тёмы хватало. Он представил меня как могущественного вождя огромного племени, обитающего на большой земле, что лежит далеко на западе. Вождю мол, наскучила рутина, и он отправился в путешествие, дерзнув добраться до другой большой земли уже на востоке. Тезисы презентации мы обговорили с Тёмой заранее, ещё во время плавания. И теперь я мог проследить, какое впечатление производила она на островитян.
Надо сказать, впечатление оказалось не шибко сильное. "Нильсы" внимательно слушали, но падать ниц перед белым человеком отнюдь не спешили.
Темнак, выслушав ответные речи, сообщил имена парней, их родителей, кучу всяких названий, что, влетев в одно ухо, благополучно вылетели в другое. Я лишь запомнил, что главного в троице зовут Чикилжах, что он сын местного вождя по имени Узулах и что их селение находится недалеко от берега, с которого они прибыли.
Я преподнёс каждому по нитке бисера – пресловутые стеклянные бусы, завезённые нами в огромном количестве. Указав на подарок, пояснил через Тёму, что готов давать столько же за каждую шкуру морского бобра или хорошего песца. А за лису буду давать вдвое меньше, поскольку её здесь водится в изобилии.
Как оказалось, про песца здешние алеуты даже не слышали, а на лису они почти не охотятся. Ничего конкретно не пообещав, "нильсы" отправились в обратный путь. Судя по виду, они были смущены появлением непрошенных соседей с деревянными домами и лодками, с железными ножами и прирученными собаками.
***
В далёком счастливом детстве иной раз мечталось проскочить время, прыгнуть на пару пятилеток вперёд. Человечество тогда наступало по всем направлениям. Атаковало природу, мозг, космос, микрокосм. Открытия, изобретения, технологические новинки случались чаще, чем выпуск новой модели отечественного автомобиля. Мы слабо верили в возможность ядерной войны, но всерьёз ожидали застать полёты на Марс, колонизацию океанских глубин, решение проблем голода и долгожительства. Когда я читал, слушал, смотрел репортажи о великих проектах, мне порой хотелось побыстрее увидеть, чем окончится дело. Проскочить лет десять–пятнадцать и попасть прямиком на финальные торжества. На шахматный матч между дельфином и человеком или на первый урожай марсианских яблок. Но тогда я не умел "съедать" время. А потом время съело меня.
Теперь я познал и другую сторону медали. Возведение базы на Уналашке захватило меня целиком. Две недели я работал как проклятый вместе со всеми, нёс вахту наравне со всеми и валился спать в якобы штабной палатке из парусины среди грязных и вонючих тел в полном изнеможении. Разумеется, мне не терпелось увидеть результат, потому я и выбивался из сил, чтобы приблизить его. И только на исходе второй недели в голову вдруг пришло, что я даже не подумал сократить ожидание простейшим способом, то есть попросту проскочить время. Вот что значит собственное дело.
Крепость строилась, но была далека от завершения. За две недели нам удалось поставить только центральную казарму с наблюдательной вышкой и насыпать небольшой вал. Мы сняли с корабля пушечки, перетащили под крышу порох, ружья, муку. Обеспечили сохранность всего, от чего зависит выживание. Что до людей, то они могли пока переждать и в палатках.
Чикилжах с одним или двумя спутниками навещал лагерь почти каждый день. Ни его отец, ни кто–то другой из "лучших мужиков", как называли зверобои туземных вождей, пока не появлялись. Скорее всего,
