Где я, там смерть (СИ) - Сербинова Марина

Тим выпрямился и посмотрел прямо перед собой.

— Кэрол… почему ты так на меня посмотрела? — чуть слышно спросил он. — Так… будто я виноват в ее смерти.

Кэрол испугалась.

— Нет, что ты… при чем здесь ты? Тебе показалось.

— Не показалось. Я был там, где была война… и я хорошо знаю этот взгляд. Я видел его сотни раз… и у врагов, и у друзей, и у мирных жителей. На войне такие взгляды не редкость. Зачем ты меня сюда привела? Что все это значит? Если ты мне сейчас все не объяснишь, а, тем более, попытаешься обманывать, я уйду. И никогда больше к тебе не подойду.

— Я же объяснила тебе, что ты очень понравился тогда этой девочке. Она мне призналась, что влюбилась с первого взгляда… по уши… И я с легкостью в это поверила.

Он покачал головой с каким-то ожесточенным выражением лица.

— А я нет. И я не понимаю, зачем ты мне это говоришь. Ты издеваешься надо мной?

— Ну, почему же издеваюсь, Тим? Неужели так трудно поверить в то, что ты понравился девушке? — с отчаянием прошептала Кэрол.

Он вдруг резко развернулся и пошел назад к выходу. Кэрол бросилась за ним и схватила за руку.

— Пожалуйста, подожди… — она подняла на него умоляющий взгляд.

Нет, так нельзя. Нельзя, что бы он воспринимал слова о любви, как насмешку, издевательство над собой. Этот парень, похоже, совсем не верит в то, что может нравиться женщинам. Не может быть, чтобы не нравился. Он просто не хочет этого видеть, боится, зациклившись на своих шрамах. И, наверное, когда женщины проявляют к нему интерес, когда кокетничают или заигрывают с ним, он вот так же воспринимает все, думая, что над ним забавляются. Он обладал великолепным соблазнительным телом, был высок и статен, а его красивое лицо было настолько приятным, что даже шрамы на нем не выглядели отталкивающе… и они не могли настолько сильно препятствовать тому, чтобы его желали женщины. Неужели он сам это не понимает? Или он настолько одичал от бродяжнической и военной жизни?

— Скажи, зачем еще, по-твоему, я могла тебя сюда позвать? — тепло спросила она, ловя его взгляд. — Я просто знаю, что все, о чем она мечтала в последние минуты своей жизни — это еще раз встретиться с тобой. Ты помнишь, как она тебя окликнула, когда ты вышел из больницы с Даяной?

— Помню. Я… я дал ей десять долларов, — он сосредоточил взгляд на глазах Кэрол. — Так она не этого хотела… от меня?

Кэрол многозначительно промолчала.

— Я обидел ее. Но мне даже в голову не пришло… разве мог я подумать… — он растеряно замолчал и, отвернувшись, посмотрел на гроб. — Она из-за этого бросилась под машину?

— Нет, это был несчастный случай, — твердо возразила Кэрол.

Он ничего больше не сказал, и они медленно вернулись к могиле.

Когда гроб опустили, и женщина, мужчина и Кэрол по очереди бросили на крышку по три горсти земли, он тоже подошел. Мать и отчим Эмили с удивлением посмотрели на него. Остановившись на краю ямы, Тим бросил странный взгляд вниз, как будто хотел сквозь крышку гроба разглядеть покойницу. Потом, заметив, что за ним наблюдают, наклонился и, зачерпнув ладонью земли, бросил в могилу. Подобрав упавший на землю цветок, он выпрямился и, поцеловав лепестки, бросил цветок на гроб. Кэрол увидела, как шевельнулись его губы, но не расслышала, что он прошептал.

Он подошел к ней и смущено потупил голову, встретившись с ее взглядом. Напротив остановились мать и отчим Эмили. Пока женщина сердечно благодарила и Кэрол, и его за хлопоты о похоронах, Тим растеряно мялся на месте, а мужчина откровенно разглядывал грудь девушки под прозрачным шарфиком. И только сверкнувший недобрым огнем взгляд ее спутника, который он поймал на себе, заставил его оторвать глаза от девушки и попятиться назад.

Желая им всех благ и прощаясь, женщина остановила на молодом человеке обиженный, полный укоризны взгляд.

— Я прожила на этом свете уже много лет, но никогда не встречала такого прекрасного и великодушного человека, как ваша жена, — с упреком сказала она. — И к тому же, она еще и такая красавица.

Кэрол потеряла дар речи, поняв, что женщина приняла его за ее супруга и подумала, что это он поставил ей синяк на лице, и не смогла скрыть своей обиды за нее. Чувствуя, что краснеет, Кэрол бросила виноватый взгляд на Тима, и увидела, что его застывшее лицо пылает огнем. Но он ничего не сказал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Когда они уже подходили к машине, Кэрол извинилась перед ним за этот конфуз. Он промолчал, уткнувшись взглядом себе под ноги, и только когда они остановились у машины, тихо спросил, посмотрев на нее:

— Он бьет тебя? Хочешь, я с ним поговорю?

Кэрол благодарно улыбнулась ему, спрятав наполнившиеся болью глаза, и покачала головой.

— Спасибо, Тим. Но все это уже не имеет значения. Я ушла от него. И не вернусь. Так что теперь тебе нет необходимости увозить сестру подальше от меня — ей не зачем больше покушаться на меня. Передай ей, что я ей больше не соперница. Пусть забирает себе это сокровище, если так хочется.

Тим злобно усмехнулся.

— Нет уж, я его к сестре на пушечный выстрел не подпущу.

Сложив руки на груди, Кэрол слегка прищуренными от солнца глазами посмотрела вдаль, на чистое голубое небо над тихим кладбищем.

— Джек очень опасный человек, Тим, — серьезно проговорила она. — Я бы очень не хотела, чтобы ты опять с ним столкнулся. Он не забудет, что ты с ним сделал. Он всегда мстит, и очень жестоко. Я никогда себе не прощу, если он что-нибудь с тобой сделает. Он мне пообещал, что забудет о тебе, но я не верю ему. Может, вам с Даяной действительно лучше уехать?

— Лучше, но не затем, чтобы спасаться бегством от твоего мужа, — голос его стал жестким и решительным, взгляд вдруг наполнился холодом, а уголки губ слегка опустились, придав его лицу презрительно — пренебрежительное выражение. — Я хочу увезти ее от него подальше, чтобы помочь ей его забыть. Она похожа на ненормальную, одержимую, готова на любые глупости и безумства. Мне ее так жалко… она страдает… и злится на меня, думает, что я ее не понимаю, что гублю ее тем, что стал между ней и ним… Она даже мне сказала, что было бы лучше, если бы я и оставался мертвым и не лез в ее жизнь…

Кэрол вздрогнула.

— Тим, она просто сейчас не в себе, ты не должен воспринимать всерьез то, что она говорит.

— Я понимаю. Знаю, что она злится на меня. Но когда-нибудь она поймет, что я хотел ей только добра… что помог, а не помешал… Она так изменилась, Кэрол. Она не была такой раньше. Но я решил, что пусть лучше она меня ненавидит, чем сломается об этого… человека. Она ничего не видит, не слышит, не хочет понимать… что не нужна ему, что он ни во что ее не ставит… что ничего хорошего ей не принесет… Никогда не думал, что любовь может так ослеплять человека и превращать его в безумца. Она похожа на больную. Но я появился как раз вовремя. Я спасу мою сестренку… даже если она меня за это возненавидит.

— А может, не стоит вмешиваться, в самом деле, а Тим? Джек теперь свободен, может, у них что и получится…

— Нет, — жестко отрезал он. — Я не допущу, чтобы моя сестра была чьей-то игрушкой. Ведь она такая прекрасная женщина… такая красавица… Она встретит мужчину, который будет ее по-настоящему любить. И еще скажет мне спасибо. А если не скажет — и не надо. Для меня главное, чтобы она была счастлива. Кроме нее, у меня никого нет.

— Но… если она так его любит… как бы хуже чего не вышло…

— Хуже быть уже не может, — он вздохнул. — Я так обрадовался, когда она мне сказала, что вы с ней все еще дружите. А потом начался весь это кошмар… Ведь пока я не наткнулся на твоего мужа в ее квартире, я ничего не знал. Если честно, еще никогда в жизни я не был шокирован так, как тогда. Никогда бы я не поверил, что Даяна… с твоим мужем… — он покраснел и осекся, сообразив, что причиняет боль Кэрол своими словами. — Извини меня, Кэрол. Мне очень жаль, что так произошло… что она так поступила…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не надо извиняться, Тим, ни за себя, ни за нее. Ты здесь ни при чем, а она… она не считает себя виноватой передо мной, скорее, наоборот. Все это теперь в прошлом. Все… Жаль, что и наша с ней дружба — тоже.