Осень отчаяния - Нелли Ускова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты так говоришь, будто она умерла.
– Для меня в какой-то степени да. Иногда мне так проще, не нужно искать оправдания, почему она так легко вычеркнула нас из жизни.
– Не говори так. Я не думаю, что она тебя ненавидела. Тебе надо её найти.
– Я не хочу! – Паша вдруг нахмурился, быстро утёр щёки, поругал себя мысленно, что раскис. – Если бы она хотела, нашла бы способ связаться: телефоны и адреса у нас всё те же.
Паша посмотрел на Ингу, она сделала брови домиком, закусила губу. Стало невероятно стыдно, и Паша не понимал, почему вдруг вывалил всё это Инге. Она смотрела на него и вдруг улыбнулась:
– Паш, я так сильно хочу тебя обнять!
Он хмыкнул, встал и распахнул объятия: Паша никогда в жизни не отказался бы от обнимашек. Инга поднялась и чуть ли не упала в его объятия, прижалась. Стало так хорошо, словно к нему присоединили давно потерянный кусочек. У Паши по-прежнему стоял ком в горле, он сжал Ингу ещё сильнее в крепких объятиях и не хотел бы никогда в жизни отпускать. Он словно сгрёб хрупкую Ингу в охапку. Слова Инги стали для него ценнее, чем признание в любви: так давно его никто не обнимал, обычно он всегда прилипал к девушкам. Паша вдруг вспомнил, как обнимал Киру на детской площадке и рассказал про неё Инге, не упоминая имя:
– У меня была одноклассница, которая резалась, и однажды она мне сказала: если бы у неё был хотя бы один человек, который хотел её обнять, она бы никогда не стала себе вредить.
Внезапно появилась странная мысль, что всё это время Паша словно лезвием резал себя изнутри мыслями о Лике. Резался, но продолжал думать, приезжать, унижаться. Неразделённая любовь стала его душевным селфхармом, ведь в какой-то степени ему нравилось так мучить себя.
А вот искренние объятия, правда, исцеляли, Паше ужасно этого не хватало. Так приятно было обнимать невысокую и хрупкую Ингу. Тепло. Уютно. От её волос вкусно пахло шампунем, от неё самой фруктовыми духами с ароматом вишни. Он наклонился ниже, чуть потёрся щекой о её шевелюру. Что-то давно забытое, родное наполняло душу. Паша улыбнулся, настроение мгновенно улучшилось, даже сердце радостно затрепетало.
Инга не отстранялась, видимо, ждала, когда Паша сам завершит сеанс обнимашек, но тихо спросила:
– И ты обнял её тогда?
– Да! Сказал, что буду для неё тем человеком. И буду её обнимать, когда ей это будет нужно.
– Серьёзно?! – вот теперь Инга отстранилась и посмотрела в глаза.
Паша согласно кивнул.
– Это же манипуляция!
– Пусть так, но мне дорога её жизнь, а ещё я люблю обнимашки. Что мне стоит?! – хмыкнул он.
– Я от тебя в шоке! А у тебя самого есть такой человек? – Инга смотрела проницательно, чуть нахмурившись.
Раньше была мама, несмотря на все ссоры, она часто его обнимала, знала, какой Паша тактильный. И сначала хотелось отшутиться, что человек-то есть, но с Тимохой Паша бы и сам обниматься не стал. И поэтому просто поджал губы и покачал головой. А Инга предложила:
– Хочешь, я буду тебя обнимать?
Паша расхохотался. Инга, наверное, последний человек, от кого он ожидал сочувствия, а оказалось, что именно она выковырнула его боль наружу, каким-то неведомым образом поняла, как сделать легче. Видимо, видела его душевные раны, потому что сама чувствовала такую же боль. Но Паше казалось это магией: Инга одним вопросом заставила его рыдать, одним объятием наполнила душевным теплом. Он смотрел в её красивые глаза, там не было ни колкости, ни насмешек. Инга говорила искренне. И Паше вдруг нестерпимо захотелось её поцеловать. Даже мурашки побежали, когда перевёл взгляд на губы Инги. Он выдохнул с улыбкой:
– Серьёзно? Если я позвоню среди ночи, приедешь, чтобы просто меня обнять?
– Среди ночи не гарантирую. Ты можешь написать мне, если тебе станет плохо, могу обнять виртуально. Сейчас тебе это было нужно.
Паша даже покачал головой, поражаясь проницательности Инги. Но сейчас, кроме её губ ни о чём другом не мог думать, он до жжения в груди жаждал поцеловать её, улыбнулся:
– А если я попрошу меня поцеловать? Мне очень нужно сейчас.
Инга приподняла брови и фыркнула:
– Жить надоело?
– Надоело жить без твоих поцелуев.
Паша потянулся к ней, ожидая как минимум удара коленкой между ног, но Инга вдруг замерла и смотрела ему в глаза: словно проверяя его решимость на прочность. А Паша, не закрывая глаз, осторожно коснулся губами её губ. Отстранился, улыбнулся и опять потянулся, но на этот раз Инга приподнялась на носочки и нежно чмокнула его, фыркнула и улыбнулась. Теперь был черёд Паши. Они не закрывали глаз, улыбались и отрывисто целовались по очереди. Поцелуи получались короткие, игривые, с усмешками и фырканьем. Это походило на какую-то игру. Губы у Инги были мягкие и нежные, а её поцелуи получались такими бережными, словно она прикладывала ватку к ранке. У Паши расползались мурашки и приятное тепло по всему телу. Эта игра всё больше возбуждала и будоражила всё внутри.
В итоге сдерживаться Паша больше не хотел. Сжал Ингу крепче, закрыл глаза и поцеловал так же крепко, как обнимал, шумно выдохнул. Он проиграл эту игру, а может, наоборот, выиграл, потому что Инга затаила дыхание, а потом раскрыла губы и ответила на поцелуй с не меньшим пылом.
Глава 43. Кулер с виагрой
Время застыло, а если бы не застыло, Паша бы сам заставил его остановиться. Потому что он провалился в бесконечно долгий, невероятно приятный поцелуй. Сам он целовал нетерпеливо и страстно, будто спешил, и держал Ингу так крепко, словно боялся, что она сбежит. Кровь кипела и бурлила во всём теле, а энергия била через край. Дыхание становилось то прерывистым, то глубоким, то снова затаивалось. Не будь ребёр, сердце давно бы сбежало из груди и дёргалось бы в предсмертных конвульсиях где-то на полу: так быстро оно билось, будто просилось на свободу.
