Колонна и горизонты - Радоня Вешович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В штаб прибыли разведчики, ушедшие из бригады еще в Мркаль-Кладе. Душан Вуйошевич пробился со своей группой, до самого Обаля и там от наших друзей узнал, что от Улога к Елашацу движется мощная итальянская моторизованная колонна. Местные жители рассказали ему об основных немецких и усташских опорных пунктах в Елашаце.
Изучая данные о маршрутах нашего движения в прошлом году, противник предполагал, что и на этот раз основные силы наших войск будут пытаться пройти через Елашац, и потому создал на нашем участке и перед 3-й крайнской бригадой прочную глубоко эшелонированную оборону, насыщенную артиллерией и танками.
Таким образом, в тот момент район Милевины был самым слабым звеном в кольце вражеского окружения. Там находилась всего одна рота немцев, но имелись предположения, что вскоре из Фочи туда прибудет подкрепление.
МИЛЕВИНСКИЙ ПРОРЫВ
Лил дождь, но колонна в тот же вечер двинулась в направлении Ратайской башни. Затем подразделения свернули вправо, к Милевине, и 12 июня 1943 года без труда рассеяли роту немцев, оказавшуюся на пути нашего продвижения. Еще рано было делать окончательные выводы, но становилось ясно, что этот маневр явился одной из решающих мер, обеспечивших успешный исход сражения на Сутеске.
Наступление 3-й крайнской бригады в направлении Елашаца создавало у противника впечатление, что именно там мы нанесем наш главный удар. Вскоре перед нами показались село, речка с мостиком, луга и шоссейная дорога по другую сторону ущелья.
Бойцы, решив, что теперь окончательно найден выход, ринулись к деревянному мостику, чтобы как можно быстрее добраться до холмов на противоположном берегу. А в это время на плоскогорье под Елашацем наводчик орудия немецкого танка торопился определить расстояние до такой идеальной мишени и, убедившись, что из пулемета стрелять бесполезно, открыл орудийный огонь по группам бойцов на лугу. Затем внимание немецкого наводчика привлекло скопление у моста. Он выпустил туда несколько снарядов и смертельно ранил одного бойца. Не обращая внимания на разрывы снарядов, наши люди оставили мост и преодолевали речку вброд. Падавшие снаряды поднимали высокие столбы воды.
В то время когда основные силы бригады спешили занять позиции на холмах, наш батальон повернул вправо, на шоссе, ведущее к Фоче, и остановился в лесу у села Дони-Будань. Было это 13 июня. Мы улеглись под деревьями, чтобы хоть немного поспать. Наконец-то мы за последние часы нащупали выход. И он действительно был здесь, но нам предстояло вместе с крайнцами, с нашим соседом слева, как можно дольше удерживать захваченный плацдарм, обеспечивая прорыв для следовавших за нами частей и подразделений.
Обстановка не позволяла нам думать об обозах с ранеными, которые немцы обнаружили при помощи овчарок и уничтожили в пещерах и лесах возле Сутески, о сотнях беженцев (среди них было много женщин и детей), заживо сожженных в избах и хижинах около реки Пива, о погибших на Кошуре, которые вместе со своим легендарным командиром Савой Ковачевичем остались лежать на поле боя. В создавшейся обстановке долг перед живыми был превыше всего.
Мы все дальше уходили от Сутески, но она еще долго стояла перед нашими глазами. И не как название или картина. Многие бойцы, участвовавшие в этих боях, так же, как и я, не спрашивали, как называется эта местность. Просто перед нашим мысленным взором то и дело возникало русло реки и страшная толчея, не позволявшая предпринять какой-либо маневр. На Сутеске решалась наша судьба. Бойцы, прибывшие оттуда позже, рассказывали, как бригада Савы штурмовала Кошур и как немцы внезапно атаковали ее во фланг. Бригада потерпела неудачу. Бурич, назначенный командиром 5-й черногорской бригады, так и не смог в царившей там неразберихе связаться с ее штабом и сражался как обычный боец в одном из подразделений. Бурич рассказывал мне, что ряды бойцов замерли, когда пронеслась весть о смерти Савы.
Лес дымился на утреннем солнце. Зашуршали листья. Боец с левого фланга подал рукой знак, что нужно взять немного влево, где возвышались неприступные скалы, так как, видимо, там не должно было быть немцев. Придерживаясь за кусты и траву, бойцы долго карабкались вверх, а оказавшись на самой вершине, увидели поросшую травой поляну и на ней палатки и немецких солдат, которые, не выпуская из рук оружия, пасли лошадей. Бойцы обошли лагерь противника и по лесу углубились в сторону холмистого плоскогорья. В пути их собралось — здоровых и легкораненых, с оружием и без оружия — около шестидесяти человек. Днем они спали, а ночью пробирались назад, к Дурмитору.
Леса и поляны на Зеленгоре быстро опустели. Как только немцы заметили, что наши передовые отряды пробиваются у Балиноваца и Милевины, они немедленно перебросили туда значительные силы.
Утром нас разбудили выстрелы сторожевого охранения. Мы побежали на позиции и увидели, как из-за рощи по изрытому воронками шоссе, поднимая пыль, от Фочи тянулась моторизованная колонна, состоявшая из семи грузовиков с пехотой и двух легковых автомобилей. В голове ее двигались три мотоцикла. Мы открыли огонь. Колонна остановилась. Солдаты разбежались по кустам возле шоссе и оказали сопротивление. В это время к нам подошла рота далматинцев из 1-го батальона недавно расформированной 3-й бригады, и немцы начали отходить. Мы вместе с подоспевшим подкреплением стали преследовать врага, уничтожая и захватывая в плен его солдат.
В брошенных на дороге грузовиках оказались несколько мотоциклов, одежда, обувь, ящики с боеприпасами и продуктами питания. Однако среди множества обуви я никак не мог подобрать себе подходящие по размеру ботинки. Каждое отделение вооружилось трофейным станковым пулеметом, а боеприпасов набрали столько, сколько могли унести. В одном автомобиле обнаружили огромное полотно со свастикой. Пленные объяснили нам, что по этому полотну немецкая авиация распознавала своих.
Мы подожгли автомобили, они окутались клубами черного дыма. Вскоре над нашими позициями появилось пять бомбардировщиков. Немецкие пилоты, увидев внизу развернутое полотно со свастикой, приветствовали нас покачиванием крыльев. Самолеты сбросили свой смертоносный груз на огромные дубы, где уже не осталось ни одной живой души, и улетели прочь. Снаряды, выпущенные немецкими артиллерийскими батареями из Фочи, также взорвались где-то в стороне. По-видимому, обманутые вражеские летчики по радио сообщили своим артиллеристам неправильные
