Наковальня - Николас ван Палланд

— Так как это ваше первое путешествие во ВНУТРИмир, — медленно проговорила она, — есть несколько вещей, которые вам будет полезно знать… в частности, о человеке, которого вы навещаете, и я не нарушаю никаких законов, говоря вам это. Конечно, вы знаете, что все жители нашей Действительности постоянно и полностью отключены, вследствие долгого времени, которое они провели ВНУТРИ. То место, где они находятся, — реальное, и если бы мы заново подключили их нервную систему и вывели их НАРУЖУ, они бы реагировали на это, — женщина обвела рукой комнату, — как на сон наяву. Или кошмар, — добавила она с притягательной сухостью.

Габриел решил в этот момент, что техник Миа заслуживает доверия.

Женщина продолжала:

— Однако жители будут узнавать в вас чужака и могут изгнать вас с помощью одного заранее определенного слова или жеста. Это слово или жест — индивидуальны для каждого жителя, и нам не разрешается открывать их. Но если вы вдруг полетите вверх тормашками и снова окажетесь здесь — то что он там сказал или сделал последним? Это было оно. Если вас прогонят, вам больше никогда не разрешат посетить этого жителя, если он устно не попросит вашего присутствия. Более того, посещения любых других жителей Действительности также будут запрещены без обращения к Низшему Суду. Это должно отбить охоту у любопытных туристов, приезжающих в однодневные экскурсии, и защищать права законных гостей — таких, как вы. Вы понимаете?

— Я понимаю. Нетерпение Габриела росло.

— Хорошо, — продолжала Миа, ничем не показывая, что заметила это. — Теперь о мистере Уэстлейке. Прежде чем уйти ВНУТРЬ, кандидаты Действительности имеют право ограничить визиты в свой мир посторонних лиц до одного визита в шесть месяцев. Большинство выбирает символическое oграничение. Мистер Уэстлейк выбрал максимальное.

— Вы хотите сказать, что если бы кто-то посетил его за последние полгода, меня бы сейчас к нему не пустили? — изумленно спросил Габриел.

— Именно. — Глаза техника Миа блеснули. — И если вы не знали мистера Уэстлейка до того, как он ушел ВНУТРЬ, тот факт, что он выбрал этот минимум, должен вам кое-что о нем сказать.

«Иными словами, Магнус Уэстлейк — нелюдимый тип», — подумал землянин, а вслух сказал:

— Так вы говорите, что он может вышвырнуть меня еще до того, как я получу возможность вытереть ноги?

— Тем самым серьезно ограничивая ваш доступ в Действительность на будущее.

Габриел задумался:

— А вы не можете сказать, в каком мире он живет? Это могло бы пригодиться.

Миа покачала головой:

— Сожалею, но ничем не могу помочь. Запрещено по Закону о неприкосновенности частной жизни.

— Но я буду там через пять минут.

— Вот тогда и узнаете. Уверена, что вам, как путешественнику, не привыкать к таким вещам.

Габриел похолодел.

— Что вы сказали?

— Ну, вы же не с Тора, не так ли? Судя по акценту, — спокойно заметила Миа.

— Нет, я не с Тора. — Габриел выдавил улыбку. — Я с Гелиоса.

— Добро пожаловать на Тор, — ответила женщина. — Еще есть вопросы?

Габриел сделал беззаботный жест:

— Нет. Большое спасибо.

Техник ВНУТРИмира пожала плечами:

— Что ж, желаю приятного путешествия. Эта комната совершенно безопасна. Если вам понадобится еще что-нибудь, просто крикните.

Уже закрывая за собой дверь, она добавила:

— Хорошей вам рыбалки.

Хорошей рыбалки? Лежа на спине, он ломал голову над ее прощальными словами, чувствуя, как кровать автоматически приспосабливается к его телу. Теперь, когда Габриел смотрел на потолок, он заметил крышку, похожую на перевернутый гроб, которая, очевидно, вскоре опустится и полностью закроет его.

— О черт! — прошептал он в внезапной панике. — Куда же это я полез?

Его руки стали липкими от пота.

Зажмурив глаза, Габриел глубоко вдохнул и сказал:

— Активировать. — Голос вышел сдавленный и слишком писклявый.

«Безбрежные открытые равнины, — велел он себе, — думай об безбрежных открытых равнинах, и широких долинах, и лесах, и горах, и океанах, и голубых небесах…»

«Которых ты, возможно, никогда больше не увидишь», — ответил внутри него другой голос.

В это мгновение Габриел почувствовал, как крышка накрывает его, а в следующее мгновение его с головы до ног окутало в объятие перины. На уши были поставлены чашки, заглушающие все звуки, кроме биения его сердца; лицо закрыла маска, оставив свободными одни глаза. Затем он ощутил легкий укол в шею и понял, даже не пробуя пошевелиться, что его тело парализовано.

«О Боже!»

Вдруг ласковый женский голос сказал ему в ухо:

— Вам плохо? Пожалуйста, ответьте «нет» в течение пяти секунд, или программа будет остановлена.

«Да! Черт побери, ДА!»

— Нет, — ухитрился выдавить он.

— Программа будет продолжена, как только дыхание и сердцебиение вернутся к нормальному ритму, — промурлыкал голос.

«О Боже, да включай ты ее, и все!» Габриел приказал своему дыханию замедлиться. Вдох-выдох-вдох-выдох-вдох-выдох, вдох, выдох, вдох, выдох, вдох…

ВЫДОХ… ВДОХ… ВЫДОХ… вдох…

Выдох.

Вдох.

Выдох…

Внезапно он очутился по пояс в ледяной воде. Задохнувшись от холода и потрясения, Габриел почувствовал, как его яички втянулись и съежились до размера арахиса. В то же мгновение его глаза резко открылись, и землянин увидел, что стоит в медленно текущей реке, одетый в одну лишь набедренную повязку из мягкой кожи. Он стоял согнувшись, и вытянутые руки по локоть уходили в прозрачную воду.

— Ну и ну! — хрипло проговорил Габриел. — Ну и ну. Не двигая ни единым мускулом, он осмотрелся. Судя по длине теней, здесь наступал вечер. Берега были из красного песка. Тут и там из него пробивались островки желто-зеленой травы высотой до бедра. Но внимание Габриела привлекли деревья. «Красные речные камедные деревья», — изумленно подумал он. Красные камедные деревья, точно такие, что растут вдоль водных артерий Австралии, с их бумажно-белой корой, многочисленными изгибающимися стволами и поникающими ветвями. Но, продолжая смотреть, он понял, что эти деревья — единственные знакомые элементы. Оливковой рощице, зеленеющей на пригорке в пятидесяти метрах от берега, определенно нечего было делать у антиподов.

Немного выше по течению в реке, у берега, стоял худощавый мужчина. Подняв руку с тонким, обожженным на огне копьем, он, не отрываясь, смотрел на воду. Его кожа была бронзовой от загара, по плечам ниспадали вьющиеся седые волосы с проблесками рыжины. Габриел видел напряженные мускулы под его натянутой кожей, когда мужчина приготовился к удару. Внезапный выпад — и копье вонзилось в воду. Через несколько секунд оно вышло — неокровавленное. Ничего удивительного с Точки зрения Габриела, учитывая неуклюжесть удара. Пo-видимому, сам охотник разделял это мнение, ибо до землянина донеслось его ворчание:

— Бывают дни, когда утром даже не стоит вставать.

В этот момент что-то защекотало ладонь Габриела. Стараясь не двигаться, он всмотрелся в прозрачную воду и разглядел мелькание ртутного сиропа. Щекотание на миг вернулось. Дальше все было просто. Габриел дал своему осознанию опуститься в кончики пальцев, ожидая… ожидая… ожидая. Касание пера. Его ладони резко сошлись, смыкаясь на увертливом теле, пальцы автоматически отыскали жабры, он выхватил форель из воды и поднял над головой: «Есть!»

В радостном ошеломлении землянин уставился на свою добычу, смакуя атавистический восторг удачной охоты. Краем глаза он заметил, что мужчина смотрит на него, теребя плоский камешек, висящий у него на шее. Размахивая рыбой, Габриел пошел к берегу, весело крича на ходу:

— А вот и ужин! У вас тут отличная рыбалка.

Он бросил форель на берег и стряхнул с себя воду. Вечернее солнце теплыми пальцами погладило его спину. Мужчина сухо заметил:

— Я пятнадцать лет пытаюсь овладеть этим маленьким трюком и еще не овладел.

— Рыба — она как те точечки в глазу, — откликнулся Габриел, садясь обсыхать на большой белый валун. — Они вечно не там, где вам кажется.

— Я достаточно сведущ насчет угла преломления между воздухом и водой, — хмуро заметил мужчина, внимательно разглядывая свою подвеску. — У вас есть другие рекомендации?

— Тишина и незаметность, — добродушно сообщил Габриел и закрыл глаза, нежась на солнце.

— Действительно, — проворчал мужчина.

— Честные умения обитателя лесной глуши. Прервав созерцание камня, мужчина выбрался на берег.

— Ловкость не всегда ассоциируется с честностью.

Землянин открыл один глаз и увидел у своего носа наконечник копья. На самом его кончике висела прозрачная капелька воды. Изумрудные глаза мужчины изучали Габриела с тихим весельем.

— И откуда ты такой взялся? — задумчиво спросил он. Габриел мирно уставился в ответ, ничем не выдавая своего внутреннего напряжения.