Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

«После нескольких дней изматывающего похода я в конце концов могу написать тебе из Камагуэя. Нет никаких мыслимых способов увеличить темп передвижения выше среднего значения в три-четыре лиги1 в день, так как отряд лишь наполовину обеспечен лошадьми и ни у кого нет седел. Камило где-то поблизости, я ждал его на рисоводческой ферме Бартес, но он не появился. Равнина напугана: здесь не так уж много москитов, мы не видели ни единой каски, а самолет напоминает безобидного голубя. У нас есть проблемы с приемом передач «Радио ребельде»... Кто-нибудь, обладающий социальным сознанием, мог бы творить чудеса в этом районе; кроме того, здесь много холмов, в которых можно укрываться.

Что касается моих будущих планов, я не могу сообщить тебе ничего конкретного насчет нашего похода, потому что сам ничего доподлинно не знаю: это сильно зависит от мелких деталей и случайных обстоятельств. Прямо сейчас, например, мы дожидаемся каких-то грузовиков, чтобы определить, сможем ли мы избавиться от лошадей, которые были великолепны в безавиационные времена Масео', но очень хорошо заметны с воздуха. Если бы не лошади, мы спокойно могли бы идти днем. Сейчас дождливый сезон, грязь, и действия в стиле Фиделя крики, проклятия, ругательства и оскорбления, которые я должен предпринимать, чтобы протащить артиллерию, да к тому же в исправном состоянии, дают просто поразительный эффект. Потребовалось приложить колоссальные усилия, чтобы переправиться через несколько ручьев, но бойцы держались хорошо, хотя штрафной батальон работает полным ходом и, похоже, собирается стать самым большим в колонне. Следующее сообщение уедет, если возможно, механизированным маршрутом из города Камагуэя. Братские поздравления тем в Сьерре, которых мы можем больше не увидеть».

У Че состоялась весьма напряженная встреча с владельцем рисоводческой фермы. Прибыв в сопровождении эскорта на ферму, он обнаружил, что в столовой приготовлен небольшой банкет. Это было серьезное искушение для людей, питание которых на протяжении длительного времени было просто ужасным, но Че, опираясь на свою непреодолимую гордость и спартанский характер, отказался принять хоть что-нибудь от американца — владельца фермы. После продолжительных уговоров он позволил своим сопровождающим выпить немного бренди. От этой беседы не сохранилось ни записей, ни воспоминаний, лишь краткий комментарий Че, сделанный после отъезда: «Я умер бы с улыбкой, среди скал или на склоне холма, если бы это произошло в сражении с такими людьми, как этот». Была ли фраза приукрашена за прошедшее с тех пор время, или Че забыл о своей обычной сдержанности, но это высказывание явилось еще одним примером того антиамериканского чувства, которое развилось в нем за предыдущие годы.

И опять колонна вышла в ночь. В ней снова появилась моторизованная группа, состоявшая на сей раз из джипа, легкого грузовика и грузовой амфибии. Че и его ординарец Леонардо Тамайо задремали в седлах и едва не сбились с пути.

Авангард, пять человек в легком грузовике, за рулем которого сидел Рамиро, достиг сахарного завода, принадлежавшего поместью Ла-Федераль. Он состоял из пяти зданий, стоявших посреди плантации площадью приблизительно 40 000 акров — 1200 кавальерий1 — и его владельцы платили рабочим мизерную заработную плату, но зато наняли семерых солдат во главе с жандармским капралом, которые должны были нести постоянную охрану. Охранники, постоянно слышавшие о том, что поблизости находятся мятежники, попытались устроить засаду. Навстречу приближавшемуся грузовику замигал фонарик. Рамиро Вальдес в ответ трижды мигнул фарами, решив, вероятно, что они натолкнулись на людей из колонны Камило. Повстанцы подъехали вплотную, в ответ на требование назваться крикнули: «Движение 26 июля!», но в ответ услышали: «А здесь жандармы!» — и началась стрельба.

Один из партизан, Маркое Борреро, попытался укрыться за пустыми бензиновыми бочками, но все равно был убит. Марк Эрман получил ранение в лодыжку, а партизанам удалось убить одного из солдат. К счастью для колонны Че, кто-то из сторонников Движения 26 июля перерезал телефонную линию, так что солдатам не удалось вызвать помощь с расположенного неподалеку сахарного завода Элиа. Рамиро отошел назад и нашел Че в 500 ярдах от входа на сахарный завод. Гевара немедленно приказал организовать две штурмовые группы и лично принял команду над ними, оставив всю колонну в резерве. Солдаты тем временем забаррикадировались внутри дома и принялись стрелять со второго этажа. Их капрал был ранен. Один из солдат бросил из окна свою винтовку, пояс с патронами и выбежал из дома. (Позже, когда победители допрашивали его, солдат рассказал, как он вместе с двумя кампесинос из имения тщетно пытался вступить в контакт с повстанцами, чтобы предупредить их о засаде).

Анхель Фриас, в обязанности которого входило руководство боем в случае появления вражеской кавалерии, услышав стрельбу, ускорил шаг. Че попытался разобраться в ситуации и понять, кто же ему противостоит. Повстанцы, подъехавшие на грузовике, заняли позиции и принялись обстреливать дом. Роберто Родригес (Ковбой Кид) и Энрике, младший из братьев Асеведо, вызвались провести лобовую атаку на дом. Че сказал, что это очень рискованно, и они скорее всего погибнут, но все же согласился.

Кид и Энрике предприняли попытку в семь утра, в то время как их товарищи стреляли в окна. Первый этаж оказался пустым, и они, прикрываемые Анхелем Фриасом, осторожно поднялись по лестнице. Двое добровольцев вступили в одну из комнат и принялись стрелять в то, что, как им показалось, было желтоватой униформой жандармерии. В прихожей тут же воцарился хаос. Асеведо был сразу же в упор ранен в обе руки. Ковбой Кид обнаружил, что перед ним находятся пятеро солдат. Фриас, пытаясь уклониться от огня, свалился с лестницы и сломал лодыжку, но и лежа на полу грозил забросать солдат гранатами. Ковбой Кид продолжал стрелять. И солдаты сдались.

Засада на сахарном заводе обошлась отряду в одного погибшего и трех раненых. Партизаны, быстро заполнившие дом, стали сердито кричать, что жандармов нужно убить, но Че восстановил порядок и заявил, что пленные неприкосновенны.

Маркоса Борреро похоронили, а медицинский корпус отряда оказывал помощь раненым в доме сторонников Д26, находившемся милях в трех от места боя. Там сделали соперацию Энрике, наложили шину на ногу Фриасу и сделали перевязку Эрману.

Армия теперь находилась в готовности к появлению мятежников и запросила воздушную поддержку. Первое запоздавшее подкрепление к жандармам прибыло с сахарных заводов Франсиско и Элиа. Че расположил колонну на близлежащем холме, выставил секреты на подходах к позиции и подготовил пути для отступления. В результате «регуляры» попали в засаду, возглавлявшуюся Рамоном Сильвой; причем большинство людей его группы буквально засыпало от изнеможения. Произошла перестрелка, и один из бойцов был ранен в ходе перекрестного огня, возможно, кем-то из своих соратников. Вскоре он скончался. Сильва удержал позицию, и солдаты отступили, имея двоих раненых. Подполковник Суарес Сукет, руководивший бесплодной охотой за неуловимой колонной мятежников, прилетел из Нуэвитаса на самолете, чтобы возглавить операцию, но по'встанцы обстреляли кружившийся над их головами «Пайпер», ранили пилота, пробили бензобак и заставили самолет приземлиться. Тем временем колонна в полном порядке отошла назад, на холм.