Книжные контрабандисты. Как поэты-партизаны спасали от нацистов сокровища еврейской культуры - Давид Фишман

Еврейскую школу и детский дом ждала та же участь[491]. Синагога оставалась открытой, но число прихожан резко сократилось — люди просто боялись.

Уцелевшие члены «бумажной бригады» встретили новость о закрытии музея с гневом и грустью, но без удивления. Шмерке предсказывал это уже давно. Он мрачно заметил, что их с коллегами из «бумажной бригады» победила геополитика. Кто бы мог подумать, что в отношении к еврейским культурным ценностям сталинский СССР окажется ничем не лучше гитлеровской Германии? Они с Суцкевером утешались тем, что им удалось вовремя вывезти из страны часть материалов.

После закрытия еврейских учреждений и конфискации собрания еврейских книг от Литовского Иерусалима остались только памятники архитектуры: старое кладбище и Большая синагога. Но через несколько лет ликвидировали и их.

Кладбище снесли бульдозером в 1950 году, расчищая участок под строительство стадиона. До его ликвидации членам еврейской религиозной общины удалось перенести останки Виленского Гаона и других исторических деятелей на новое еврейское кладбище на окраине города. Бульдозеры то появлялись, то исчезали на протяжении нескольких лет, а надгробные памятники власти решили использовать для мощения тротуаров и облицовки лестниц. Прохожие, которые вообще не обращали на такое внимание, иногда видели их на улице Вокечу (бывшей Немецкой), где первые евреи обосновались в XVI веке, и на ступенях, ведущих к Дому профсоюзов[492].

Последним из оплотов еврейской Вильны пала Большая синагога. Несколько лет после войны ее опустевший остов еще напоминал прохожим о том, что Вильнюс когда-то был Литовским Иерусалимом. Крыши на штот-шул не было, оконные проемы зияли пустотой, внутри лежали груды мусора. Но стены оставались целыми.

22 сентября 1953 года Вильнюсский градостроительный комитет одобрил план реконструкции части Старого города, где находилась и синагога. Согласно этому плану, здание надлежало снести и на его месте построить жилые дома. План этот не был распоряжением из Москвы. Решение приняли на месте, через пять месяцев после смерти Сталина и через четыре месяца после того, как в Кремле развенчали последнюю его антисемитскую кампанию. Синагога стала неудобным напоминанием о еврейском прошлом Вильнюса. Лишь один из десяти членов комитета, З. С. Будрейка, высказал возражения и предложил сохранить синагогу в качестве памятника архитектуры.

Снос проходил в течение следующего года. Каменные стены оказались настолько прочными, что раз за разом не поддавались динамиту. Казалось, что синагога активно сопротивляется[493]. И все же в итоге пал и последний бастион Литовского Иерусалима.

Большую синагогу не удавалось сокрушить несколько веков: она пережила разрушение города во время русского вторжения в 1665 году, выдержала удары наполеоновских ядер в 1812-м, выстояла под бомбами Первой мировой. Многие поколения виленских евреев верили, что штот-шул находится под охраной Всевышнего, и тот не дает причинять ей вред. Синагогу благословил Господь, пообещал, что она простоит до прихода Мессии, до того дня, когда, как учит Талмуд, в Земле Израиля заново освятят Храм. Выжившие в Виленском гетто с изумлением отмечали, что даже нацисты, уничтожавшие виленских евреев, не разрушили Большую синагогу. Заложить динамит и превратить легенду в обломки выпало уже властям советской Литвы.

Глава двадцать девятая

Дальнейшие судьбы

Определяющие события в судьбах как грабителей из Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга, так и спасителей книг из «бумажной бригады» пришлись на годы войны, однако и у злодеев, и у уцелевших героев впереди было еще много десятков лет жизни: одни прожили их публично, другие — скрываясь.

Сотрудники ОШР — те, кто разграбил и уничтожил Литовский Иерусалим, не предстали перед судом и не понесли наказания за содеянное.

Доктор Иоганнес Поль попал в плен к американцам 31 мая 1945 года в Восточной Германии, в городке Пёснеке — на тот момент он был сотрудником нацистского пропагандистского журнала Welt Dienst («Всемирная служба»), издававшегося Институтом изучения еврейского вопроса. Он признал, что работал в институте и ОШР, и все же через год и пять месяцев, после завершения Нюрнбергского процесса, американцы отпустили его на свободу.

Полю очень повезло. В Нюрнберге ОШР был объявлен преступной организацией. Три докладные записки Поля Альфреду Розенбергу, где сообщалось о «приобретениях» ОШР, использовались в качестве свидетельств. Розенберга казнили, а Поля, человека, который руководил разграблением сокровищ иудаики и гебраистики, отпустили — он так и не предстал перед судом. Союзники не стали вдаваться в деятельность рядовых сотрудников организации и подвергать их преследованиям.

После этого Поль жил тихо, не претендуя на научные или библиотечные должности, ведь тогда вскрылись бы подробности его деятельности во время войны. Он провел несколько лет в родном Кельне, где активно участвовал в работе местного католического прихода и даже жил некоторое время на церковной территории на окраине города.

Поль публиковал статьи в «Палестинском ежегоднике» Немецкого общества Святой земли, в членах которого состоял еще в бытность свою молодым священником и викарием. В статьях уже не звучало прежнего оголтелого антисемитизма, однако время от времени неприязнь к евреям вырывалась на поверхность. В статье об Арабо-израильской войне 1948–1949 годов он предупреждает читателей о том, что Арабскому миру пришлось столкнуться с «русско-еврейской угрозой». Название нового государства, Израиль, он последовательно заключает в кавычки, показывая тем самым, что страна не является легитимным политическим образованием.

В 1953 году Поль перебрался в Висбаден, где работал редактором в издательстве Штайнера. Он фактически является редактором справочника по нормативному использованию немецкого языка, выпущенного под маркой «Дуден», который по сей день считается образцовым. Однако в города былых своих «свершений», Берлин и Франкфурт, Поль не возвращался, равно как и не возобновлял связей с бывшими коллегами по ОШР. Оставаясь в тени и сократив общение до минимума, он смог избежать ареста. Скончался Поль в 1960 году[494].

Специалисту ОШР по юденфоршунгу Герберту Готхарду, которого Шмерке прозвал «свинюшкой», повезло еще больше. Он был арестован англичанами на основании показаний Суцкевера, подкрепленных Максом Вайнрайхом, однако через полтора года, в конце января 1948-го, вышел на свободу. Юридический отдел Форин-офиса постановил, что «не видит оснований» для экстрадиции Готхарда в Польшу и отметил, что польская военная миссия в Германии «не