Заветные сказки - Сергей Иванович Чекалин

скорбь; умный умирает наравне с глупым; всё произошло из праха и возвратится в прах. Это всё тот же Екклесиаст сказал, что нет ничего нового под солнцем: что было, то и будет, и что делалось, то и будет делаться.

Мало кто теперь соглашается с этим. Стоит заикнуться, что, мол, ещё Екклесиаст сказал то-то и то-то, как тебе в ответ посыплются контраргументы. А самолёты?! А космические полёты?! А атомная энергия?! А медицина?! А?! А?!. И если вы не согласитесь со своим оппонентом, он перечислит вам все достижения цивилизации за последние две тысячи лет. Слушаете вы его, киваете в знак согласия головой: мол, да-да, конечно, – а про себя думаете: суета всё это, суета сует, всяческая суета и сплошное томление духа. Да разве не об этом говорил сын царя и царь Екклесиаст?! Взгляни вокруг себя! Вот учёный. Он пятьдесят лет жизни угробил на то, чтобы сделать полезный вклад в науку. Во всём отказывал себе. Ночей не спал. Страдал. А кто знает о его вкладе в науку? Десяток таких же, как он, чудаков; сотня проходимцев от науки, разворовавших его вклад и приложивших огромные усилия к тому, чтобы о нём никто не узнал. А вот певец. Голосок слабый. Да и слух не очень-то. Затянут в джинсы так, что половые органы вот-вот разорвут их. Хрипит в микрофон чудовищную ерунду. Кривляется всеми членами. А миллионы людей неистовствуют, слыша и видя это. И имя его у всех на устах. Вот спортсмен, на долю секунды быстрее всех пробежавший какую-то дистанцию, на сантиметр выше всех прыгнувший в высоту или на полоборота больше других перевернувшийся вокруг себя. Его портрет во всех газетах и журналах. Сильные мира сего почитают за честь встретиться с ним. И вот борец за лучшую жизнь для людей в своей стране, проведший долгие годы в тюрьмах, передумавший все важнейшие проблемы современности и потерявший всё. Он скитается в поисках грошовой работы. Выше бесед с низшими чинами служб безопасности он никогда не поднимается. Вот знаменитая на весь мир актриса, которая не знает, как ей истратить миллионы, и вот другая – безвестная, унижающаяся перед самыми ничтожными проходимцами, чтобы заработать копейки. А взгляните на них! Вторая красивее и талантливее первой. Но первая опередила её на пути в кровать режиссёра. Послушайте этого замечательного политика! Даже в нашем мире, сплошь набитом дураками, трудно найти дурака, который превзошёл бы его по дурости. А между тем нет газеты в мире, которая выходила бы без его портрета, его речи, упоминания о нём. И послушайте вот этого, никому не известного человека. Какие глубокие суждения! Какой точный анализ ситуации! Какие верные предсказания! Но укажите мне одного политического деятеля в мире, который хотя бы выслушал его совет, а не то, что последовал бы ему! Нет памяти о прежнем, говорит Екклесиаст, да и о том, что будет, не останется в памяти у тех, которые будут после. А Данте! А Шекспир! Помним же мы о них! «Конечно», – соглашаюсь я. А про себя думаю: кто помнит, как помнит и зачем помнит? Не для них помнят, а для себя. И не помнят вовсе, а прикрываются памятью и эксплуатируют её. Какое дело вот этому Иванову до Шекспира?! Он не понимает Шекспира, он не любит его, ему скучно от Шекспира, он говорит о нём чушь. Но ему важно приобщить себя к Шекспиру, дабы все видели, что он не просто Иванов, а Иванов, посягнувший на Шекспира, причастный к Шекспиру и даже кое в чём превзошедший его. Нет памяти о прежнем – прав этот сын царя и царь Екклесиаст. Есть лишь суета сует и томление духа».

Вот она какая, другая-то Луна.

А мораль басен г-на Проповедника простая, как и сотворение мира:

«…Бойся Бога и заповеди Его соблюдай, потому что в этом всё для человека; ибо всякое дело Бог приведёт на суд, и всё тайное, хорошо ли оно, или худо».

Думаю, что именно эта фраза и явилась основополагающей для включения Книги Екклесиаста в сборник Священных Книг. Если исходить из этого, то, конечно, нечего здесь напрягаться, трудиться, размышлять о будущем, которое у всех одно, как и у всего живого (здесь повтор об участи человека в мире):

«…Участь сынов человеческих и участь животных – участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех, и нет у человека преимущества перед скотом…»

Нет, преимущество есть. Вы, г-н Проповедник, написали, а мы прочитали. А они? Да и по Вашим словам:

«Веселись, юноша, в дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за всё это Бог приведёт тебя на суд».

Вот оно, величайшее из величайших преимуществ. Оно только у человека:

«Время рождаться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное; время разрушать, и время строить…».

И много других дел, которые подвластны только человеку. И ещё преимущество: человек знает, что, в противовес Вам, «ничто не вечно под луной». Ему только принадлежит осмысленный выбор, как жить? И он отвергает то,

«Что во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь».

У Вас, г-н Екклесиаст, как у мудреца, много было печали в мудрости. Это естественно, потому что Вы чувствовали, если не видели, бесконечность познания, которую человеку объять невозможно. Потому что Вы стремились познать мир и увидели бесконечность познания. А это весьма и весьма печально. Тем более, что впереди-то:

«…Кто приведёт его посмотреть на то, что будет после него?»

Вчера, ты было так давно!

Часы стремглав гоняют стрелки.

Бывает время пить вино,

бывает время мыть тарелки.

Игорь Губерман.

«Время! Это время жизни, время творчества, время прошлого, время будущего. Это то, что можно взять, а отдать нельзя. Это бег времени, потери времени и его убийство», – так сказал об этом горняк В.Ж.Аренс, как он выразился – на склоне своей жизни.

Да и со временем этим что-то не совсем вяжется. Правильнее-то было при Ваших рассуждениях говорить (если использовать русский язык): «Бремя разбрасывать камни, и бремя собирать камни; бремя насаждать, и бремя вырывать посаженное; бремя любить, и бремя ненавидеть; бремя искать, и бремя терять; и так далее. Именно бременем всё это и является. А время, о котором Вы говорите, является только составляющей частью этого бремени. От него и происходит суета сует, которую определяет указанная составляющая часть.

И ещё что не понятно! Вы что же, г-н Проповедник, в