Вне зоны доступа - Келли Хармс

Я поняла, что сейчас она была в самом счастливом состоянии с момента ее попытки самоубийства. Мое сердце сжалось. – Я сказала ей, что следила за ней в течение многих лет, еще до того, как она стала по-настоящему знаменитой.

– Что она ответила? – Я мысленно твердила себе быть спокойной, но не думаю, что смогла бы сделать дыхательное упражнение прямо сейчас, даже если бы попыталась.

– Она, конечно, сказала «спасибо». Она спросила меня, какой у меня ник, но я сказала, что обычно ничего не комментирую. Я не хотела, чтобы она знала, что у меня склонность к суициду.

– Джессика, – ответила я, понимая, откуда взялось выражение «холодный пот прошиб», – на тебе блузка без рукавов.

Она посмотрела вниз на свои руки, затем на забинтованные запястья. Я сама освежила эти повязки сегодня утром, следуя инструкциям медсестер, и в этом я была не особо хороша. Достаточно сказать, что бинты привлекали внимание.

– О, – отозвалась она. – Черт! Ну, не важно. Я была превосходной сестрой. Я знала, что ты, наверное, не должна была никому рассказывать, что ты для нее делаешь, поэтому я вела себя так, как будто ничего об этом не знаю.

Я втянула в себя воздух. Как раз в самый последний момент: у меня закружилась голова.

– Хорошо, – немного успокоилась я. – Это хорошо. – Я напомнила себе, что это не вопрос жизни и смерти. Жизнь и смерть – это молодая женщина, сидящая рядом со мной. И в данный момент она выбирала жизнь.

– Я просто сказала ей, что мне так нравится ее отношение к жизни и что оно помогло мне в прошлом, она сказала «спасибо» и была так рада! Она рассказала, что это была главная причина, по которой она использовала Pictey. – Глаза Джессики стали наполняться слезами. Она взяла мою руку в свою, и это ощущение было настолько незнакомым, что мне потребовалось мгновение, чтобы понять, насколько это было хорошо. – Пейдж, она такая добрая!

Я посмотрела вниз на руку Джессики. Я могла бы сказать ей правду, что Миа начала использовать Pictey по той причине, по которой все начинают его использовать: просто потому что он существует. Но я этого не сделала.

Несмотря на все, что она знала, Джессика все еще была влюблена в своего интернет-кумира, все еще верила, что@Mia&Mike реальная, все еще была тронута даже самыми неискренними клише, которые использовала эта инфлюенсер. Хотела бы я как-нибудь избавить ее от всей этой наивности, она бы избежала стольких страданий, которые жизнь будет причинять при каждой возможности. Но это также и отняло бы у меня этот момент радости.

Поэтому вместо этого я улыбнулась ей.

– Ты молодец, – похвалила я ее, медленно вдыхая, – раз, два, три, четыре, – чувствуя тепло руки моей сестры.

– Где она сейчас?

– Она ушла, – пояснила Джессика. – Вышла через парадную дверь. На ней была желтая толстовка с капюшоном Prana и леггинсы Alo moto с асимметричной сеткой.

Я закрыла глаза отчасти от облегчения, а отчасти для того, чтобы прекратить это перечисление гардероба.

– Но подожди, ты еще не все слышала, – добавила она, отпустив мою руку, чтобы активно жестикулировать. – Я представила тебя в лучшем свете перед начальством! – в моей груди раздался панический стук. – Я сказала ей, что мне нравятся ее последние посты, – объяснила Джессика. – И что ее аккаунт стал только лучше на прошлой неделе. Теперь она будет думать, что ты делаешь потрясающую работу!

– О, Джессика, – простонала я. Чего мне еще ждать?

Она думала, что я счастлива.

– Я гений, да?

Я снова медленно вдохнула, с некоторой иронией заметив, что, похоже, «сосредоточилась на своем дыхании».

– Ты очень умная, – подтвердила я. Сейчас я думала о том, сколько лжи я сказала Джессике, и сколько промашек я допустила, и как она принимала каждую из них за чистую монету. – Надеюсь, я не обижу тебя, если скажу, что ты, по всей вероятности, слишком наивно используешь термин «гений». Конечно, нужно бы увидеть твои результаты IQ-теста, но я уверена, основываясь на нашем общении, что твой результат будет меньше ста пятидесяти.

Она засмеялась даже после того, как я сказала такую ужасно суровую правду. Это был звук прежней Джессики, той, которую я помнила с давних пор. Мягкий раскатистый смех, который окатывал, как шланг в жаркий день – радость, удивление и свобода в одном флаконе.

Я подумала о том дне, когда она была маленькой, когда она недавно появилась на свет и дала мне повод жить, прежде чем эта самая жизнь не превратила нас в незнакомок. Ей нравилась старая шаткая карусель в заросшем парке рядом с нашим домом, который еще не облагородили безопасными сооружениями для скалолазания и качелями, защищающими от защемления рук. Но однажды я не обратила на это пристального внимания. Она смеялась и смеялась, а я продолжала кружить карусель, пока не поняла, что платформа движется слишком быстро, и она больше не смеялась.

Она плакала, окаменев, вцепившись в центральную перекладину и стиснув зубы от страха. Я понятия не имела, когда один вид визга превратился в другой, но я помнила выражение ее лица. Это был взгляд человека, которого предали.

Она доверяла мне тогда и доверяет сейчас. Ее безграничное доверие – ужасная слабость или, может быть, великая сила, но в любом случае сейчас самое главное, чтобы оно не угасло сегодня.

Она повернулась ко мне со светом в глазах, предательство было за пределами ее сознания.

– Я знаю, ты считаешь меня наивной, потому что я верю в Мию Белл. Но я действительно так сильно верю в нее! Я думаю, что она хороший человек, который пытается понять, как жить в мире, который постепенно возник вокруг нее с течением времени. Понимаешь, она была добра к своим подписчикам в течение многих лет, несмотря на то, на что ты разозлилась всего через неделю после нахождения «на ее месте». Несмотря на злобные комментарии и постоянные требования, она просто продолжает публиковать, и ее посты остаются радостными и обнадеживающими. Она постит прекрасные вещи, даже когда для нее наступают плохие времена, например, когда ее буквально бросили у алтаря, потому что она пытается показать, что мир хорошее и счастливое место. Она показывает людям, как жизнь может стоить того, чтобы жить.

Я покачала головой, глядя на нее.

– Даже если все это правда, – сказала я, понимая, что так оно и есть, что моя сестра права, – ты не можешь отрицать, что она притворяется сейчас.

– Притворяется, – согласилась Джессика. – Но она в затруднительном положении. Это не одно и то же.

Я поморщилась от разочарования, пытаясь примирить две эти невозможные истины.

– А