Всеобщая история кино. Том 4 (первый полутом). Послевоенные годы в странах Европы 1919-1929 - Жорж Садуль

«Работая над «Новым Вавилоном», мы опирались прежде всего на Золя. Мы прочитали все его книги», — говорила актриса Елена Кузьмина. Вот как выглядят все восемь частей этого фильма:

«I. Война 1870 года. В Париже открывают большой магазин «Новый Вавилон», торгующий японскими сувенирами, кружевами.

II. Кабаре. Канкан. Чересчур учтивый продавец галантереи. Журналист (С. Герасимов), певица, очень напоминающая Нана (Софья Магарилл). Известие о поражении.

III. Уланы движутся по заснеженной дороге к Парижу. Народ отдает деньги на пушки, братается с солдатами. Капитуляция.

IV. Женщины отбивают у врага пушки Монмартра.

V. Жизнь в дни Коммуны, пушки версальцев, нацеленные на Париж.

VI. Строят баррикады. Первые убитые и пожары.

VII. Буржуа издеваются над пленными коммунарами.

VIII. Расстрелы» [190].

Темнота и некоторая неправдоподобность повествования, увлечение эстетическими поисками мешают оценить этот фильм как произведение поистине выдающееся. Конечно, каждый план в нем слишком точно расчислен, но чувствуется и огромное волнение, а некоторые неточности в сугубо французских подробностях в начале фильма искупаются их забавной иронией. Лучшие эпизоды этого фильма, отличающегося утонченной режиссурой и роскошью постановки, — эпизоды кабаре, марша немцев на Париж, пушки Монмартра и Версаля, первые убитые, оплакиваемые близкими, сцены расстрелов.

В 1923 году Фридрих Эрмлер основал в Петрограде «Киноэкспериментальную мастерскую» (КЭМ). Эрмлер пришел в кино совершенно иными путями, нежели Козинцев и Трауберг. Вот как сложилась его жизнь (беседа с ним состоялась в Комарове, близ Ленинграда, 23 августа 1959 года):

«Я родился 13 мая 1898 года в Резекне, небольшом городке на территории нынешней Латвийской ССР, не имевшем в то время ни театра, ни музея, ни концертов. Зато был единственный кинотеатр «Диана», и так как денег у меня не было, то фильмы я смотрел через отверстие в стене. Когда я немного подрос, пошел работать к владельцу аптеки, торговавшему и кремнями для зажигалок. Я приносил их контролеру кинотеатра, и он пускал меня в зал без билета.

В то время я был почти неграмотен. Умел читать, но не умел писать. Научившись писать, стал сочинять сценарии и в 1912–1913 годах разыгрывал их на кладбище в Резекне вместе с моими ровесниками.

В 1916 году в районе Резекне шли крупные бои. Меня мобилизовали, но после революции я дезертировал и приехал в Петроград, чтобы попытаться (безуспешно) стать киноактером. В 1919 году стал коммунистом, участвовал в гражданской войне, некоторое время работал в органах ЧК.

После демобилизации в 1923 году обосновался в Петрограде. У меня все еще не было диплома, и потому я выдавал себя за окончившего среднюю школу. Затем обзавелся поддельными документами и поступил в Ленинградский институт экранного искусства, директором которого был в то время Носков. Я проучился там два года, но уже в самом начале понял, что многому мне в институте не научиться. Пусть я не кончил университет, зато приобрел немалый жизненный и политический опыт. Тогда-то вместе с моими товарищами Э. Иогансоном, Сергеем Васильевым и другими основал КЭМ. Некоторое время с нами была и актриса Тамара Макарова. Мы даже сняли маленький экспериментальный фильм «Скарлатина» (1924), но я понял, что мне предстоит многому научиться, и яростно окунулся в чтение.

Большое впечатление произвели на меня «фэксы» — Козинцев и Трауберг, — хотя они и были моложе меня. Но я так робел, что свой первый полнометражный фильм, «Дети бури» (1926), не захотел снимать в Ленинграде и уехал поэтому в Псков, где в годы гражданской войны работал в органах ЧК и где у меня остались друзья. Вместе с Э. Иогансоном мы сняли в Пскове наш фильм, в точности не зная, что у нас получится, почему мы делали какие-то вещи так, а не иначе».

Фильм «Дети бури» посвящен участию комсомольцев в защите Петрограда во время гражданской войны. Один из комсомольцев попал в плен к белым, но был спасен товарищами, пережив, пожалуй, слишком романтичные приключения. Завершенный в 1926 году, фильм был показан лишь в 1927 году, через месяц после второго полнометражного фильма Ф. Эрмлера и Э. Иогансона, «Катька — Бумажный ранет».

Этот фильм, сценарий которого они сами написали [191], был необыкновенной удачей. Со времени значительность его становилась все очевиднее, главным образом потому, что его авторы поставили картину в «неореалистическом» стиле — задолго до появления самого термина. Эрмлер и Иогансон снимали свой фильм на улицах Ленинграда в 1926 году, когда в городе было немало нищих, безработных, мелких торговцев, тайно сбывавших свой товар. К ним принадлежала и Катька (В. Бужинская). Эрмлер рассказывал: «Начали мы со сбора материала для сценария, с встреч с «дном». Если в некоторых эпизодах много нищих, то это потому, что ими кишели улицы Ленинграда. Немало было и наркоманов и проституток. Для некоторых сцен мы брали актеров прямо с тротуаров — безработных, уличных торговцев.

На роль бродяги-полуинтеллигента я выбрал молодого актера Ф. Никитина, который хотел играть Яго, но не чувствовал себя готовым для шекспировских ролей. Я попросил его самого выбрать себе костюм, и лишь чисто случайно его одежда оказалась похожей на костюм Джекки Кугана в «Малыше». Ни Никитин, ни я не видели фильма Чаплина, так как на наших экранах шли только очень старые его картины периода Мака Сеннетта.

Вот содержание фильма:

«Крестьянская девушка Катька, приехав в Ленинград и не найдя работы в городе, становится торговкой яблоками. Ее соблазняет профессиональный вор Семка Жгут (В. Соловцов), и у нее рождается ребенок. Катька порывает с вором и знакомится с бродягой Вадькой Завражи-ным (Ф. Никитин), который влюбляется в нее. Семка, преследуемый милицей за ограбление, укрывается в комнате Катьки и хочет отобрать у нее своего ребенка, но в драке с Вадькой терпит поражение, и его арестовывает милиция. Катька порывает с улицей, бросает торговлю и вместе с Вадькой поступает работать на завод».

Эта история не воспринималась как мелодрама. В ней была истинно «неореалистическая» достоверность. Снимал картину А. Москвин [192]. Художником был Е. Еней. Выйдя почти одновременно с «Чертовым колесом», фильм «Катька — Бумажный ранет» сегодня кажется гораздо совершеннее потому, что, если в нем и нет блистательных новаторских поисков, он с редкостной силой показывает повседневную жизнь страны в эпоху нэпа, в разгар экономического кризиса. Герои фильма не сводятся к простым силуэтам, а, напротив, наделены плотью и кровью, человеческой теплотой. Сложная психология безработного, роль которого отлично сыграл Ф. Никитин, раскрыта с необычной для немого кино достоверностью. Фильм имел большой зрительский успех и утвердил Эрмлера как режиссера.

Следующий свой фильм, «Дом в сугробах» (1927), Эрмлер снимал один по сценарию Б. Леонидова. Режиссер определил его как психологическую драму, как конфликт, в который вовлечены обитатели трехэтажного жилого дома. Внизу жили рабочие, выше — спекулянты, а на третьем этаже — музыкант (Ф. Никитин). Вначале он выступал против революции, потом увлекся новыми веяниями, особенно после того, как рабочие помогли его больной жене, а сам он выступил на концерте для красноармейцев. От этого фильма сохранились только три из шести частей, и сегодня очень трудно судить о психологической перестройке героев произведения, изобилующего специфическими подробностями: например, женские батальоны роют траншеи в промерзлой земле; музыкант сжигает свою мебель, чтобы согреть комнату, где лежит его больная жена.

Свой следующий фильм, «Парижский сапожник» (1927), Эрмлер определил как «фильм о борьбе, о морали и любви комсомольцев, вызвавший среди них широкую дискуссию». Это было в какой-то степени возвращение к теме, затронутой в «Катьке — Бумажный ранет», притом, однако, что действие перенесено в совершенно иную среду, так как события в этой драматической комедии развиваются в маленьком, по-провинциальному сонном поселке. Сюжет, придуманный Ф. Никитиным [193] (в «Парижском сапожнике» он играет роль глухонемого), сводится к следующему:

«Девушка-комсомолка Катя (В. Бужинская) забеременела от молодого парня, тоже комсомольца, Андрея (В. Соловцов), уверяющего ее, что «любовь есть простое соитие двоих, что бы там ни говорили мелкие буржуа». Дружок Андрея, проходимец Мотька (Я. Гудкин), распространяет по его наущению слух, что у Кати было одновременно четверо возлюбленных. Сплетня разнеслась по поселку, и отец выгнал Катю из дому. За нее, однако, свидетельствует влюбленный в Катю глухонемой «парижский сапожник» Кирик, преодолевающий сопротивление бюрократа Колобова, секретаря ячейки (С. Антонов).

Катя возвращается в коллектив, а окончательно разложившегося Андрея исключают из комсомола».

После появления титра «Кто виноват?», мы видим бюрократа, протирающего стекла своих очков. И этот «незаконченный» финал вызвал оживленные споры среди зрителей, во многом содействуя успеху фильма. «Неореалистические» жизненные подробности были столь же уместны, что и в «Катьке — Бумажный ранет», но психология персонажей здесь гораздо богаче нюансами. Замечательно исполнение Ф. Никитиным роли глухонемого, тайно влюбленного в героиню.