One for My Baby, или За мою любимую - Тони Парсонс

— Когда мы снова увидимся?

Она отрицательно мотает головой, и поначалу мне кажется, что она меня не расслышала. Но она прекрасно слышит все то, что я ей говорю.

Ансамбль подходит к нашему столику, кланяется нам и тут же принимается за старую песню Дина Мартина «Вернись ко мне». При этом певец поет, жутко искажая слова, и рычит как ненормальный. Мы с Джеки молча смотрим друг на друга. Музыка звучит настолько громко, что мы уже не можем разговаривать. Затем Джеки начинает смеяться. Она просто откидывает голову назад и хохочет так, как умеет только она. Я присоединяюсь к ней, и теперь мы веселимся вместе, хотя мне все равно хочется, чтобы этот дурацкий ансамбль замолчал.

— Пожалуйста, ребята, — прошу я, — поймите меня правильно. Я учитель, она моя ученица. Имейте уважение к нашим отношениям. У нас другие отношения. Как у учителя и ученицы, понятно? Прекратите эту музыку, ладно? Ну, ребята!

Но им наплевать на наши отношения. Они продолжают играть песню «Вернись ко мне», как будто перед ними сидит влюбленная парочка. Нет, даже не так. Словно перед ними сидят те, кто представляет собой нечто большее, чем просто влюбленные.

Как будто мы с ней всегда были и будем вместе.

— Когда мы с тобой снова увидимся?!! — дико ору я.

Но ансамбль внезапно перестает играть.

И тут я понимаю, что кричу изо всех сил в полной тишине.

39

— Вино, женщины и дорогой табак, — вздыхает Джош. (Мы ожидаем своей очереди на рейс в Амстердам.) — Маленькие кафетерии. Красные фонари. Порнушка. Последнее приключение — и все. И я становлюсь солидным женатым мужчиной.

Джош устраивает мальчишник в Амстердаме. Мы все собираемся в аэропорту поздно вечером в пятницу. Мы — это Джош, я и еще дюжина его приятелей с работы. Все они одеты в деловые костюмы и горячо обсуждают предстоящий уик-энд в старом Амстердаме.

Полет длится всего сорок минут. Затем нас быстро заселяют в местную гостиницу. Мы бродим вдоль каналов, обсаженных деревьями. В воде отражаются высокие особняки. На узких улочках множество велосипедов. Отовсюду, из всех кафетериев и ресторанчиков, несется сладковато-приторный аромат гашиша и марихуаны. Воздух буквально пропитан ими.

Поначалу все это немного умиротворяет и даже успокаивает. Джош заказал большой стол в дорогом индонезийском ресторане, где мы с удовольствием ужинаем. Друзья у него шумные, но миролюбивые, не те высокомерные преуспевающие дельцы, которых я так опасался. Мы в отличном настроении встречаем ночь, которая, надеемся, будет долгой и увлекательной. Нам всем очень комфортно.

Но после ужина комфорт куда-то исчезает.

— Подожди, мы еще не добрались до места, Элфи, — успокаивает меня Джош, пока мы ловим сразу несколько такси для нашей компании. — Сегодня ты просто офигеешь от счастья, старина.

— Наверное, это будет здорово. А куда мы конкретно направляемся? — волнуюсь я, чувствуя, что добром его затея не кончится.

— Подожди немного, и сам все увидишь, — смеется он.

Пункт нашего назначения — красивый особняк с остроконечной крышей, расположенный на тихой улице. На канале у пристани стоят плавучие дома. Вокруг все спит, только где-то вдалеке изредка раздаются звоночки велосипедов. Мы заехали в глушь, прочь от шума, девушек и пьяной толпы в районе красных фонарей. Но присутствие двоих дородных мужчин в черных галстуках у входа в красивый особняк почему-то подсказывает мне, что мы не слишком удалились от всего вышеперечисленного.

— Добро пожаловать, джентльмены, — вежливо приветствуют они, моментально оценив нашу одежду, степень опьянения и лимит кредита по нашим карточкам.

Мы платим сто пятьдесят гульденов только за то, чтобы пройти внутрь. Это где-то около пятидесяти фунтов. Зал поражает своими размерами. Когда-то, наверное, в этом доме жила одна большая семья. Но сейчас это далеко не семейное гнездышко.

Приятный мужчина средних лет (также при черном галстуке) наскоро инструктирует нас по поводу расценок в данном заведении, если кто-то захочет увести девушку в одну из специальных комнат наверху.

— Джош, — обращаюсь я к приятелю и одновременно тяну его за рукав, — это же не бар, а самый настоящий публичный дом.

— Ну, не будь уж ты таким ханжой, — морщится он. — И ни о чем не беспокойся. Я за тебя заплачу.

— Но мне не нужно…

— Заткнись, пожалуйста, расслабься и наслаждайся жизнью на полную катушку. Хотя бы ради меня, раз уж тебе на себя наплевать. Дай мне хоть чуточку передохнуть, Элфи. На следующей неделе я женюсь. Ну порадуйся за меня, что ли. Сегодня — самый счастливый день каждого молодого человека, понимаешь? Мальчишник, холостяцкая вечеринка. Это мой праздник.

Мы входим в большую гостиную, декорированную в викторианском стиле. Здесь все обтянуто ситцем. Окна закрывают длинные шторы. Тут много мягких диванов, на которых уже расположились бизнесмены, беседующие с молоденькими женщинами в удивительно коротких платьях. Лица дамочек так сильно накрашены, что кажутся неестественными.

Впрочем, на этом сходство с викторианским стилем заканчивается, потому что в конце комнаты устроен самый настоящий бар. За стойкой работает большой лысый чернокожий мужчина с абсолютно бесстрастным лицом. У входа нас предупредили, что мы имеем право на несколько бесплатных напитков. Стаканы выстроены в ряд, чтобы было удобнее угощаться. Тем временем женщины с холодными лицами хищно приглядываются к нашей подвыпившей компании, выбирая себе жертв. Мы начинаем глупо скалиться, польщенные вниманием с их стороны, и очень скоро они окружают нас. В основном это блондинки, но изредка встречаются индуски, чернокожие красавицы и представительницы стран Юго-Восточной Азии. Они хором заказывают шампанское. Кстати, оно здесь такое же холодное и дорогое, как и эти женщины.

Из меню я узнаю, что бутылка шампанского и час в обществе девушки в комнате наверху стоят одинаково. Пятьсот пятьдесят гульденов, то есть больше двухсот фунтов. Друзья Джоша начинают важно размахивать своими кредитками.

Рядом со мной пристроилась высокая чернокожая красотка. Она скрестила ноги, выпускает сигаретный дым в мою сторону и пытается со мной заговорить.

— В какой гостинице вы остановились? — спрашивает она. Это дежурная фраза любой проститутки.

Я вежливо улыбаюсь и поворачиваюсь к Джошу.

— Не хочу портить тебе вечер, — негромко сообщаю я.

— Так и не надо.

— Но это все явно не для меня.

— Элфи, забудь на сегодня о своей жалкой преподавательской зарплате. — Джош печально вздыхает и закуривает сигару. Блондинка с каменным лицом, повисшая у него на руке, смотрит в мою сторону пустыми глазами. — Положись на меня. — Затем он обращается к чернокожей проститутке: — Надеюсь, ты устроишь моему приятелю незабываемую ночь, милашка?

Та улыбается, но ни теплоты, ни радости в этой улыбке я не вижу. Впечатление такое, что она собралась скушать Джоша на завтрак, предварительно нарезав его на кусочки. Но он, похоже, этого не замечает. Или ему все равно. Он зажимает сигару зубами, одной рукой обхватывает за талию меня, другой — свою шлюху с застывшим могильным выражением на лице.

— Как можно узнать, что твоя жена умерла, Элфи?

— Понятия не имею.

— В сексе ничего не меняется, а вот гора грязной посуды растет. Кстати, как поживает мисс Половая Тряпка?

— Знаешь что? Ты действительно забавный парень.

— Неужели она до сих пор… ну, как бы лучше выразиться… делает все своими руками и продолжает пачкать их? И ходить по таким местам, куда не заглянет ни одна порядочная женщина?

— Интересно, за что ты ее так ненавидишь?

— Дело тут не в ненависти, старина. Я ведь эту женщину совсем не знаю. — Он делает глубокую затяжку. — Честно говоря, мне и не хочется ее узнавать. Надеюсь, ты не притащишь ее с собой на мою свадьбу?

— Но она совсем такая же, как и ты, Джош.

— Не думаю.

— Ей только хочется изменить свою жизнь. Ей хочется закончить свою карьеру совсем не так, как она начиналась. — Я поднимаю бокал с пивом, словно собираясь произнести тост. — То же самое, чего хочется и тебе, старина.

Даже в тусклом свете викторианского зала его лицо мрачнеет.

— Что ты хочешь этим сказать, чтоб тебя?..

— Ты ведь сумел изменить свою жизнь. Ты сам прошел свою школу и научился очаровывать всех вокруг. Ты можешь создать о себе такое впечатление, что остается только завидовать. Ты ведешь себя так, как будто ты и есть принц Чарльз. А не просто обыкновенный парнишка из пригорода, у которого нет отца.

Джош смотрит на меня, словно готов ударить по лицу или горько расплакаться. А может быть, и то и другое.

— Почему ты никак не можешь убраться из моей жизни, Элфи? Я сам себе удивляюсь: зачем я вообще пригласил тебя? Одному господу богу известно! Я ведь хорошо знал, что за тебя придется платить.