Нефертити - Мишель Моран

— Военачальник Нахтмин — великий тактик. А Хоремхеб подготовил войско, и хетты были разбиты. Хоремхеб везет с собой голову хеттского полководца.

Я отступила в потрясении:

— Голову?

Джедефор кивнул:

— Чтобы положить ее к ногам фараона.

Я представила себе, как Хоремхеб с триумфом въезжает во дворец, как врывается в Зал приемов, а по пятам за ним — его солдаты, как он швыряет голову вражеского военачальника к сандалиям Эхнатона. Представила ужас на лице Эхнатона и мрачный взгляд Нефертити, не дрогнувшей и не отвернувшейся. Потом я представила, как Эхнатон взрывается гневом и приказывает предать смерти всех солдат, вернувшихся из Кадеша.

— Джедефор, отведи меня во дворец! — в страхе вскричала я.

Джедефор взял меня за руку и провел нас через столпотворение. Потом я подобрала подол платья, и мы помчались, словно преследуемые воры, по переулкам Амарны, и бежали, пока не добрались до ворот дворца. Их охраняли две дюжины нубийских стражников Эхнатона. Процессия была уже в нескольких кварталах отсюда, а сопутствующий ей шум уже было слышно даже во дворе, где ровными рядами росли подстриженные деревья.

— Откройте ворота! — крикнула я, сунув стражникам под нос кольцо с печатью Нефертити.

Стражники переглянулись, а потом самый высокий ворчливо отдал приказ. Стражники с бурчанием отворили нам.

— Идем! — позвала я Джедефора и Ипу, но высокий нубиец преградил им путь.

— Они останутся здесь.

Я посмотрела на Джедефора. Он кивком указал на Ипу.

— Она вернется в твой особняк, а я подожду здесь, во дворе, — сказал он.

— Я вернусь! — пообещала я.

Но я не знала, с какими новостями вернусь.

Я услышала голос отца даже прежде, чем стражники распахнули передо мной тяжелые двери Зала приемов. Нефертити с царевнами Меритатон и Мекетатон была там. Эхнатон стоял у тронов Гора. На нем был позолоченный доспех, а в руках — копье. Фараон отворил дверь балкона, и зал заполнили крики толпы:

— Хо-рем-хеб! Хо-рем-хеб!

У Эхнатона набухли жилы на шее.

— Арестуйте их! — приказал он. Белый плащ обвился вокруг ног фараона. — Арестуйте их, и пускай ни один из них более не увидит света дня!

Он размашистым шагом вышел на балкон, и глаза его были словно угли. Кажется, он даже не заметил меня, хоть и прошел мимо. Кажется, он никого сейчас не замечал.

— Этим людям нужны герои? — Эхнатон презрительно фыркнул, потом распорядился: — Принесите из сокровищницы сундук золота!

— Ваше величество…

— Быстро!

Отец поклонился и отправился выполнять повеление фараона.

Эхнатон повернулся к моей сестре. Глаза его, холодные, как у гадюки, блестели. Он с такой силой схватил Нефертити за плечо, что я ахнула.

— Когда твой отец вернется, мы пойдем к Окну Появлений. Тогда люди вспомнят, кто их любит. Они вспомнят, кто построил в песках город во славу Атона!

Под окном бушевало людское море. Я заметила Хоремхеба, стоящего на гранитной глыбе. Нубийские стражники окружили его и ждали, что он станет делать дальше. Потом люди разразились радостными криками — у Хоремхеба в руках появилась голова убитого им хеттского военачальника. Я ахнула, а Нефертити прижалась к перилам балкона.

— Он привез голову! — в ужасе прошептала она. — Он привез голову их полководца!

Эхнатон ринулся на балкон. Внизу, во дворе, Хоремхеб высоко вскинул отрубленную голову хетта под приветственные крики толпы. Потом военачальник повернулся и увидел Эхнатона. Он швырнул окровавленный трофей на балкон, и голова подкатилась к белым сандалиям Эхнатона. Эхнатон отшатнулся. Он никогда еще не видел так близко ничего связанного с битвами, а я — ничего связанного с такой ужасной смертью. Кровь забрызгала Эхнатону ноги. Я прикрыла рот ладонью. Панахеси ринулся вперед и оттащил фараона. Тут двери Зала приемов распахнулись. Вернулся мой отец в сопровождении семи человек, шесть из которых тащили сундук с золотом.

Эхнатон схватил Нефертити за руку:

— К Окну Появлений!

Он понесся по дворцу, а весь двор — за ним по пятам. Отец посмотрел на кровь на ногах Эхнатона и велел мне:

— Держись рядом и помалкивай!

Мы быстро прошли по коридорам к мосту, соединяющему дворец с храмом Атона. Здесь располагалось Окно Появлений, выходящее в тот же самый двор, где сейчас находился Хоремхеб со своими людьми. Но, в отличие от балкона в Зале приемов, Окно Появлений было официальным. Когда это окно открывалось, весь Египет останавливался послушать. Мы вошли в эти покои, и Панахеси кинулся открывать окно. Крики внизу мгновенно смолкли. Эхнатон посмотрел на Нефертити, ожидая указаний. Нефертити шагнула вперед и воздела руки.

Тысячи египтян рухнули на колени.

— Народ Египта! — воззвала она. — Сегодня день торжества. Сегодня Атон даровал могущественному фараону победу над хеттами!

Толпа разразилась приветственными криками.

Нефертити продолжала:

— Атон смотрит на фараона с гордостью! Благословение Атона с нами со всеми!

Эхнатон запустил руки в деревянный сундук и принялся швырять в толпу пригоршни колец. Женщины визжали, дети смеялись, мужчины подпрыгивали, ловя кольца. И никто не заметил, как стражники полукругом рассыпались вокруг солдат, оттесняя их в сторону тюрьмы.

Я ринулась вперед, но отец схватил меня.

— Ты ничего не сможешь сделать для Нахтмина, — прошептал он.

Я вырвала руку. Внезапно рядом со мной оказалась Тийя и негромко, но резко произнесла:

— Не будь дурой. Сейчас не время.

— Но что с ним будет?!

— Если хоть одного из этих солдат казнят, народ взбунтуется, — с грубой прямотой предсказала она.

Мы отступили и стали смотреть, как Эхнатон пригоршнями швыряет золото с балкона. Люди толкались, пытаясь дотянуться до сверкающих колец, и в этой давке солдаты были позабыты. Стражники велели им бросить оружие, отойти от толпы и следовать за ними во дворец. Солдаты подчинились — все.

Даже Хоремхеб. Даже Нахтмин.

— Почему они не сопротивляются?! — воскликнула я, прижавшись к Окну Появлений.

— Их сто человек, а нубийцев — пятьсот, — объяснила Тийя.

Отец повернулся ко мне.

— А теперь иди, — быстро распорядился он. — Иди в покои Нефертити и жди ее там.

Мерцающий свет двух дюжин масляных ламп освещал росписи на стенах. Художник изобразил Нефертити и Эхнатона воздевшими руки навстречу Атону, а лучи солнца заканчивались крохотными ладонями, гладящими мою сестру по лицу. Нефертити с Эхнатоном выглядели словно боги, а Атон был чем-то непознаваемым и недостижимым, огненным диском, исчезающим каждый вечер и вновь появляющимся на рассвете. Я оглядела комнату — но нет, здесь не было воздано должное ни одному богу из тех, кто сделал Египет великим. Даже богине Сехмет, даровавшей Египту победу при Кадеше.