Альфа и Омега (СИ) - Сейд Анна

— Вот и хорошо, — удовлетворенно качнул головой Йон, и, снова взяв меня под руку, повел за собой. Обменяв принесенные с собой деньги на фишки, он какое-то время сосредоточенно изучал игральные столы, словно примериваясь, какой из них больше подходит для воплощения его плана, а потом направился к рулетке. Я послушно следовала за ним, теперь с большим интересом и уверенностью оглядываясь по сторонам. Некоторые из местных лиц казались мне знакомыми, словно я видела их по телевизору — в выпусках новостей или сводках светской хроники. Но ни одно не бросилось в глаза как особенно заслуживающее внимания. Я толком даже не знала, кого мне следует высматривать, а потому через некоторое время сосредоточилась на их руках, и довольно скоро мне улыбнулась удача — один из соперников Йона за игровым столом явно был членом банды, судя по его дорогому костюму, лощеной внешности и татуировке на тыльной стороне ладони. Хотя он был человеком, а потому не обладал выраженным запахом, я тем не менее подсознательно ощутила исходящую от него угрозу. Наверное, из-за его взгляда — он был холодным и цепким, внимательным взглядом того, кто привык на всем и на всех видеть бирку с ценником. Его черные волосы, залитые гелем, были гладко зачесаны назад, обнажая довольно глубокие залысины, а слегка крючковатый нос придавал ему сходство с хищной птицей. У него недоставало двух пальцев на правой руке — мизинца и безымянного, — и он, жадно затягиваясь, курил, пуская дым чуть ли не в лицо остальным гостям.

Рядом с ним, положив ладонь на спинку стула на котором он сидел, стояла омега. Как и большинство здесь — ухоженная, почти идеальная и источающая отрепетированный запах навязчивого соблазна. Но от остальных ее отличало, по меньшей мере, то, что она была здесь с человеком. Не знаю, как это выглядело с ее точки зрения, но вот он явно гордился собой. Мол, смотрите, бестии, у меня нет ни вашего запаха, ни ваших когтей, но я все равно урвал себе одну из самых потрясающих ваших самочек. А это значит, что со мной нужно считаться.

Я покосилась на Йона и убедилась, что тот тоже смотрит конкретно на этого типа. На мгновение я испугалась, что, невзирая на свое обещание, альфа махнет рукой на осторожность и все-таки возьмет быка за рога, но, кажется, тот все же решил не отступать от плана. Поставил несколько фишек на сукно, вливаясь в игру, но не привлекая к себе лишнего внимания.

— Ставки сделаны, ставок больше нет, — поставленным голосом объявил крупье, и шарик запрыгал по вращающейся рулетке, с каждым прыжком подпитывая или отсекая чьи-то надежды на выигрыш.

Подобные азартные игры никогда не вызывали у меня интереса. В том, что решал случай, было слишком много нервирующей непредсказуемости, которая совсем не стимулировала у меня желание поставить на нее свои кровно заработанные деньги. С другой стороны, наверное, если бы у меня их было настолько много, что я не знала, куда их потратить — тогда другое дело.

Ставка Йона не сыграла, но, кажется, он едва обратил на это внимание, наблюдая за мужчиной с красной лилией на руке. Равнодушно бросив на сукно еще несколько фишек, он придвинулся к нему немного ближе — так, чтобы иметь возможность слышать то, что тот говорил стоявшей рядом омеге. Едва ли в этих словах могли крыться какие-то важные сведения, но начинать, наверное, следовало с малого.

— Я могу отойти? — шепотом спросила я, наклонившись к его уху. — Мне нужно припудрить носик.

— Иди, — отстраненно кивнул он, слишком сосредоточенный, чтобы, кажется, вообще понять, кто и о чем с ним говорит. Впрочем, я не стала тратить время на то, чтобы удостовериться, что альфа меня понял. Вместо этого, отойдя немного, поинтересовалась у одной из работниц казино, где здесь у них дамские комнаты, и она направила меня в нужном направлении.

Как и следовало ожидать, туалеты здесь скорее походили на номер люкс в каком-нибудь дорогом отеле — деревянные панели на стенах, зеркала с подсветкой в несколько театральном стиле, украшенные позолотой краны и отливающие легким перламутром унитазы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Здесь было накурено и очень сильно пахло омегами. И, прожив уже почти две недели в Доме Бархатных Слез, я отлично улавливала нюансы этого запаха — распаленного, выкрученного на максимум, исступленного и вымученного. Это не было желанием, рожденным естественным образом, скорее чем-то вызванным насильно. Альфы, умело владеющие своим запахом, могли практически в любой момент вызвать сильное эротическое влечение у омеги, с которой состояли в отношениях. Даже если еще минуту назад она не была настроена, даже если была обижена или зла на него, все это мгновенно оказывалось задвинуто на задний план и у нее между ног становилось горячо и влажно — именно так работала наша биология. Потому что священный долг омег был рожать детенышей, а значит они должны были быть готовы в любое время дня и ночи принять семя своего партнера. Но подобный секс по принуждению пах иначе — в нем было больше горьких, вязких ноток, привычная сладость омеги казалась забродившей и отдавала плесенью.

Сейчас тут было пусто, но я как воочию могла видеть то, что произошло не больше десяти-пятнадцати минут назад. Возможно, они поспорили из-за чего или омега просто повела себя как-то так, как не пришлось по вкусу ее альфе. Он затащил ее сюда, закрыл туалетную комнату на щеколду изнутри и силой вернул себе статус главного. Может, поставил ее на колени и заставил ублажать себя ртом, параллельно своим запахом делая ее собственное желание почти невыносимым, но не позволяя даже касаться себя. Или просто довел ее до такого состояния, когда она, забыв о гордости, умоляла его взять ее и наполнить эту невыносимую зудящую пустоту внутри.

Они владели нами — нашими телами, желаниями, даже иногда нашими чувствами. Соблазн взять свое силой всегда был слишком велик, потому что это не требовало никаких душевных усилий. Не нужно было становиться лучше, искать компромиссы, признавать ошибки или в целом ставить под вопрос смысл и цель такого рода отношений. Работать над ними, работать над собой, слушать партнера — все это было слишком сложно для тех, кто по щелчку пальцев мог заставить свою женщину умолять о сексе. Иногда я начинала забывать об этом, о гнилой подоплеке нашего лицемерного общества, повернутого на женской добродетели, семейных ценностях и следовании церковным канонам, которые через один твердили, что омеги принадлежат своим альфам и должны гордиться этим. И, видимо, выполнять все их желания без исключения, позабыв о праве на свои собственные.

Закончив свои дела и вымыв руки, я снова вернулась в игровой зал, но осознала, что пока не готова снова присоединиться к Йону. Призрачная драма, все еще витавшая отголосками запахов в туалетной комнате, не шла у меня из головы, и мне нужно было успокоиться, прежде чем возвращаться к своему альфе. Иначе я, сама того не желая, могла спроецировать на него то отвращение, что сейчас испытывала к незнакомому мне мужчине.

Подойдя к бару, я заказала себе бокал шампанского. Повесив на одну руку свое манто, которое из-за комфортной температуры внутри казино уже больше горячило, чем согревало, я оперлась на барную стойку локтями, скрытыми под длинными перчатками в тон платью, надетыми не столько из эстетических соображений, сколько из необходимости спрятать метку. В висках все еще пульсировало, а чужой запах, казалось, въелся в мою кожу, не желая оставлять меня в покое. Может быть, дело было не только в нем одном и не в моем сочувствии к незнакомой омеге. Может быть, я просто слишком хорошо представляла, каково это — быть на ее месте. Не контролировать себя и свое тело и ощущать, как оно берет верх, заставляя тебя делать то, о чем бы ты никогда не помыслила в здравом уме. Я знала, что углубляться в эти мысли опасно, потому что догадывалась, к чему они в итоге меня приведут, а потому выпила принесенное шампанское почти залпом, на мгновение даже пожалев, что не попросила чего-нибудь покрепче.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Давно не видел даму, что так залихватски пьет алкоголь, — раздался рядом со мной дружелюбный, но неприятно незнакомый голос. Я обернулась, отведя упавшие на глаза волосы, и увидела мужчину в сизо-сером брючном костюме. Наверное, примерно мой ровесник — чуть вьющиеся каштановые волосы, широкая белоснежная улыбка завзятого плейбоя, нарочитая небрежность в позе и взгляде. И запах, который сложно с чем-то спутать — навязчивый и душный запах чужого альфы, от которого у меня, кажется, каждый волосок на теле встал дыбом.