Тайный брак - Виктория Холт

Из Франции до нашей тихой уединенной усадьбы докатилась странная весть. Все вокруг только и говорили об этом… Просто чудо какое-то! — считали многие. Другие — более трезвые головы — не верили слухам, утверждая, что их распространяют сами французы для своей же собственной выгоды.

Оуэн, как всегда, постарался узнать как можно больше и только тогда рассказал мне.

— Там появилась совсем юная крестьянская девушка, — говорил он, — которая уверяет, что слышит голоса, призывающие ее к подвигу. Эти голоса будто бы говорят ей, что Франция снова станет сильной и англичане будут изгнаны с каждого клочка ее земли. И это должна сделать она.

— А французы верят ей? — спросила я.

— Сначала вроде бы не слишком. Посуди сама: простая невежественная крестьянка из какой-то деревеньки. Домреми, кажется… Работала на поле с отцом, пряла, ткала, шила, стирала и ухаживала за коровой, пасла овец. Ей всего пятнадцать лет… И собирается возглавить французскую армию и вести против англичан! Разве не безумные мысли?

— И что же дальше?

— Чем дальше, тем все более странно. Все, что она задумывает, у нее пока что получается.

— Что, например?

— Она сумела добиться встречи с дофином Франции.

— Мой брат виделся с ней?

— Да… Но перед этим, как рассказывают, его придворные решили подвергнуть ее испытанию. Пусть эта мнимая «святая» сама отыщет короля в толпе придворных и подойдет прямо к нему. Привели ее в зал замка Шинон и предложили самой подойти к королю и изложить свою просьбу. И она непонятно как, переходя от одной группы людей к другой, подошла прямо к дофину и сказала, что должна говорить только с ним…

Я попыталась представить себе своего брата. Как давно я не видела его! Для меня он так и остался самым младшим из всех нас… ковыляющим вслед за нами по мрачным переходам и лестницам «Отеля де Сен-Поль» с выражением постоянного испуга на маленьком личике. Такой несчастный и жалкий.

Он никогда не желал быть наследником престола. Как и его старший брат Жан, умерший такой странной смертью… Какой же он сейчас, мой маленький Шарль? Как чувствует себя в роли дофина, отстраненного от трона, дофина, чья корона принадлежит не ему, а его племяннику и моему сыну Генриху VI Английскому? И как относится ко мне? Что думает о своей сестре, живущей в самом сердце вражеского лагеря? Своей матери, смирившейся с недругами и отдавшей им принадлежащий сыну престол? Не чувствует ли он себя изгнанником в собственной стране?.. Хотя ведь он не хотел править ею…

Конечно, подобные мысли приходили мне и раньше — не скажу, чтобы часто, — но сейчас рассказ Оуэна с новой силой всколыхнул воспоминания о семье, о родине…

— Ну и что же?.. — спросила я. — Выслушал ее мой брат?

— Говорят, как и многих других, она быстро сумела убедить его. У нее какой-то особый дар убеждения.

— У простой крестьянки? Может быть, она в самом деле послана с Небес?

— Не знаю, — ответил Оуэн. — Но одно несомненно: в ней есть какая-то особая сила. Странная сила. Видевшие ее говорят, что она бесстрашна и совершенно нечувствительна к насмешкам, к недоверию, даже к издевательствам, каким ей приходится подвергаться. Переносить все это ей помогает вера, она прямо-таки светится в ее лице… Так рассказывают.

— И что же эта девушка сказала моему брату?

— Сказала, что избрана свыше стать спасительницей Франции, что Господь повелевает ей возглавить армию.

— Думаю, он не поверил ей.

Мне уже немного наскучил этот разговор. Я хотела рассказать о нашем ребенке, об успехах, которые тот делает. И еще о том, что пора уже сменить место пребывания. Не показалось бы чересчур подозрительным, что я так долго и безвыездно нахожусь в столь отдаленном от столицы, не слишком благоустроенном месте.

— Полагаю, можно переехать в Хатфилд. Что ты скажешь по этому поводу? — спросила я.

— Я не знаю королевских замков, дорогая, — ответил Оуэн. — Мне вполне хорошо здесь, в маленьком уютном Хэдеме.

Мы все же решили готовиться к переезду в Хатфилд.

Не без некоторого удивления я заметила, что моя Гиймот приняла рассказ о странной крестьянской девушке гораздо ближе к сердцу, нежели я, и то и дело возвращалась к разговору о ней. Разумеется, она не забывала нашу Францию, нередко говорила о ней, чем скрашивала мою тоску по родной стране, но в то же время с присущим многим простым людям тактом давала почувствовать, что понимает мое двойственное положение и не хочет усугублять его слишком частым упоминанием о потерянной родине и о ее судьбе. Ни разу не заводила она разговора о том, какая из стран стала теперь для меня ближе, но сама я уже давно заставила себя считать, что эта страна — Англия. Что же касается Гиймот, я была совершенно уверена: она никогда не захочет и не сможет так думать.

От нее я узнала, что имя этой крестьянки Жанна д'Арк, но люди зовут ее просто «Дева», и что чуть ли не вся Франция денно и нощно говорит о ней и молится за нее. За то, чтобы силой, данной ей Небом, она изгнала захватчиков из несчастной опозоренной страны.

Слушая Гиймот, глядя на ее раскрасневшееся милое лицо, в сверкающие глаза, я понимала, что никогда еще моя верная служанка и подруга не отдалялась от меня так, как в эти дни. Я знала, позови ее кто-нибудь, и она, не задумываясь, тотчас же встанет рядом с Девой, чтобы воевать против английской армии.

— …Существует старое предсказание, — сказала она мне как-то, — что Францию доведет до позора и погубит плохая женщина, а спасет от позора девственница. Она придет откуда-то из Лотарингии, из седого леса Шеню…

Я не стала спрашивать Гиймот, кто эта плохая женщина, но для себя решила, что речь идет о моей матери. Что касается девственницы — она появилась.

Существовала на самом деле такая легенда или нет — я не знала. Вполне возможно, она появилась, как нередко бывает, уже после того, как что-то сбылось.

Впрочем, пока еще ничего не свершилось. Куда уж слабой полубезумной девушке, а в ее здравый ум я сразу отказалась верить, тягаться с победоносным английским войском, прошедшим славный путь со своим великим полководцем, моим мужем Генрихом! Жалко ее, жалко моего брата, если он хоть в чем-то доверится ей, жалко французский народ, готовый от позора и бессилия поверить в любое чудо, даже самое несбыточное…

Я не часто возвращалась мыслями к этим событиям, а вскоре совсем перестала думать о них. Произошло нечто, заставившее меня напрочь забыть обо всем, кроме… Кроме того, что я снова была беременна!

Какое счастье! У меня будет еще один ребенок! Мой и Оуэна!.. Уж на сей раз его рождение не станет сопровождаться таким беспокойством и волнением, как перед появлением Эдмунда. Сейчас у нас уже есть некоторый опыт, мы знаем, как себя вести, чтобы все оставалось в глубокой тайне.