Комментарии к русскому переводу романа Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка» - Сергей Солоух

Безусловно вежливо, потому что Швейк «оникает» оберфельдкурату – můžou ject s námi (Do Brucku nás vezou, jestli chtějí, pane obrfeldkurát, můžou ject s námi). Cм. комм., ч. 1, гл. 3, с. 48. То есть: если изволите, любезно соблаговолите и т. д., то можете ехать с нами.

Рагу с грибами, господа, выходит тем вкуснее, чем больше положено туда грибов.

В оригинале обжора-священник, как и подобает всякому гастроному, использует французское слово ragout (Ragout s hříbkami, pánové, je tím lepší, čím je víc hříbků). По-чешски – ragú (polévka bílá masová).

С. 360

Один пивовар в Пакомержицах всегда клал в пиво лук

Пакомержице (Pakoměřice) – небольшой поселок сразу за северной границей современной большой Праги.

…не перегвоздичить, не перелимонить, перекоренить, перемуска…

В оригинале засыпающий здесь переходит на дробное, послоговое произношение: Pře-hře-bíč-kovat, pře-citro-novat, pře-novo-oko-řenit, pře-mušká…

— Чего там, — продолжал Швейк, — пьян вдрызг – и все тут. А еще в чине капитана!

Если верно предположение (см. комм, о патере Лацине: ч. 2, гл. 3, с. 357), то Швейк ошибается. Патер Лацина – майор. Капитаном был Кац.

С. 362

— Давно ли вы на сверхсрочной? — как бы между прочим спросил капрала вольноопределяющийся.

— Третий год. Теперь меня должны произвести во взводные.

Взводный. Опять вместо звания должность (см. комм., ч. 1, гл. 13, с. 184). В оригинале речь идет о получении третьей, уже сержантской беленькой звездочки – cuksfir (Nyní mám být povýšenej na cuksfíru). См. комм. выше: ч. 2, гл. 3, с. 355.

Рассказ Швейка был прерван только ревом, доносившимся из задних вагонов. Двенадцатая рота, состоявшая сплошь из крумловских и кашперских немцев, галдела

В оригинале: Němci od Krumlovská а Kašperských Hor. То есть точно сказано, что в роте были сплошь немцы из Крумлова и Кашперской-Горы. Действительно, южночешские приписные округа 91-го полка были такими, что делали его совершенно интернациональным. Чуть больше половины солдат составляли чешские (судетские) немцы (крайний юг и юго-запад Чехии, Ческий Крумлов, Кашперска-Гора и т. д.), а чуть меньше половины – чехи из Будейовиц и его окрестностей. Сам Гашек оказался приписанным к 91-ому полку «по наследству». То есть несмотря на то что родился в Праге и всю свою довоенную жизнь в ней и прожил, как сын Йозефа Гашека из Мыдловар оставался при этом мыдловарским призывником. В сходном положении, по всей видимости, находился и Йозеф Швейк, который, согласно его собственному заявлению, был родом из Дражова (Drážova), что расположился между южночешскими городами Страконицы и Ческий Крумлов. См. комм., ч. 2, гл. 5, с. 491.

С. З6З

Вопил он так ужасно, что товарищи не выдержали и оттащили его от открытой дверки телячьего вагона

В оригинале несчастный немчик не просто вопит, он испускает безумные альпийские рулады, и именно это сочетание йодая и крика (hrozné jódlování а ječení) выводит его товарищей из терпения.

С. 365

Спи, моя детка, спи…Глазки закрой свои.Бог с тобой будет спать.Люлечку ангел качать.Спи, моя детка, спи…

Одна из традиционных народных колыбельных. Заканчивается очень решительно. «Все, что хочешь тебе дам, а тебя самого за целый свет не отдам» – dám ti buben а housličky, nedám tě za svět celičký.

Конвойные у перегородки играли в «мясо», и на ягодицы падали добросовестные и увесистые удары остальных солдат.

Комм, об игре «мясо» см. ч. 1, гл. 9, с. 112.

А медицинского слова «ягодицы» в оригинале нет, сказано zadní tvář (U pažení hráli vojáci z eskorty «maso» a na zadní tváře dopadaly svižné a poctivé rány). Тыльная сторона.

Большой был любитель санских коз, а они у него все дохли

В отличие от сернистого кита или птички ореховки, санская коза – животное не выдуманное. Это снежно-белые или нежно-кремовые особи с рожками, выведенные в Санской (Saanen) долине Швейцарии. Особенность породы – исключительная удойность, до четырех литров в сутки.

С. 366

Каким образом я стал редактором «Мира животных», этого весьма интересного журнала, — долгое время было неразрешимой загадкой для меня самого. Потом я пришел к убеждению, что мог пуститься на такую штуку только в состоянии полной невменяемости. Так далеко завели меня дружеские чувства к одному моему старому приятелю – Гаеку, Гаек добросовестно редактировал этот журнал, пока не влюбился в дочку его издателя, Фукса. Фукс прогнал Гаека в два счета со службы и велел ему подыскать для журнала какого-нибудь порядочного редактора.

История редакторства в журнале «Жизнь животных» («Svět zvířat»), развернутая далее вольноопределяющимся Мареком, с небольшими вариациями, дополнениями и умолчаниями – реальная история того, как сам Ярослав Гашек не оправдал доверия большой группы граждан, как близких ему, так и далеких.

Теперь подробнее об отличиях славного художественного перевоплощения от не очень славной и не всегда красивой реальности. Первое, Ярослав Гашек в отличие от романного вольноопределяющегося, очень хорошо знал, как и почему он стал редактором журнала Вацлава Фукса (Václav Fuchs) «Жизнь животных». Постоянная работа и стабильное жалование давали Ярославу вожделенный и единственный шанс уговорить наконец-то родителей Ярмилы Майеровой отдать ему в жены младшую дочь. Но началось все с простой жалости: давний друг Гашека и соавтор первой, кстати, общей поэтической книжки «Майские восторги» (Májové výkřiky) Ладислав Гаек (Ladislav Hájek) как-то в ноябре 1908 года в пивной «У золотого литра» («U Zlatého litru») увидел Гашека в дырявых ботинках и без копейки в кармане. Сам Гаек к тому времени был устроен в жизни гораздо лучше своего друга и бывшего соавтора. Ладислав редактировал семейный журнал для сельских хозяев и простых любителей всякой живности «Мир животных» и имел в своем распоряжении все помещение редакции – виллу в предместье Праги Коширже (см. комм., ч. 1, гл. 14, с. 206). Ощущая себя Гарун-аль-Рашидом, добрый старый приятель предложил нищему Гашеку не только целые ботинки, но и крышу над головой. Взамен Гашек пообещал не только ухаживать за собаками в коширжском питомнике пана Фукса, но и снабжать Гаека фельетонами и юморесками, единственный вид литературно-журнальных материалов, который самому главному редактору Гаеку, заполнявшему статьями, очерками и стихами весь «Мир животных» от корки до корки, не давался. Так и порешили. И все шло у друзей, как и было задумано, покуда Гаек не поссорился с хозяином журнала Фуксом. Ладислав в самом деле был не равнодушен к дочери Фукса Жофиньке (Žofinka), чем ушлый Фукс пользовался вовсю, заставляя Гаека таскаться с ним по разным нужным и не слишком деловым поездкам, в то время как Ладислав предпочел бы быть ближе к объекту страсти. В конце концов к лету 1909-го Гаеку эта бессовестная эксплуатация надоела и он стал отказываться. Тогда Фукс решил его уволить, а заодно и убить второго зайца – лишить отеческого благословения на брак. Рассерженный Гаек плюнул на все и принял предложение стать редактором местного журнала в соседнем с Прагой городке Подебради (Poděbrady), при этом он, конечно, не сомневался, что облаготельствованный им некогда и пригретый Гашек тоже плюнет в лицо обнаглевшему собственнику и точно так же оставит журнал и виллу. Но не таков был Ярослав. Он легко отзывается на предложение Фукса заменить на посту редактора журнала своего забастовавшего друга Ладислава. В виде жалования ему было положено 30, правда, не сребреников, а золотых (60 крон) и жбан пива всегда в редакции, чтобы не терял времени на походы в пражские пивные. Оправданьем такого неблаговидного поступка может быть только одно: буквально тут же Ярослав побежал к родителям Ярмилы и объявил, что чудо, в которое никто не верил, свершилось, он, Ярослав Гашек имеет наконец верное и постоянное место работы, так что теперь нет никакой преграды для брака его и Ярмилы. Аргумент был сильный, и после трех лет почти безнадежной любви, 23 мая 1910 года Ярослав и Ярмила обвенчались в церкви Св. Людмилы, чему предшествовало официальное возвращение бывшего анархиста Гашека в лоно католической церкви (см. комм., ч. 1, гл. 9, с. 116). Но счастье, мир и благодать, купленные небольшим предательством, были недолгими, анархист и бунтарь не смог перековаться в буржуа. Еще до брака Гашек начал подрывать экономическую основу его возникновения и существования. Быстро устав от праведности и определенности своей новой жизни, Ярослав принялся публиковать в журнале статьи о несуществующих животных и объявления о продаже редакцией «пары отлично выдрессированных оборотней» – в общем, попытался скрестить «Крокодил» с «Работницей», о чем во всех подробностях и довольно верно расскажет в романе вольноопределяющийся Марек. Солидные читатели «Мира животных» стали жаловаться, писать письма и выступать в прессе с опровержениями, перепугавшийся пан Фукс почувствовал, что может так и потерять свой благопристойный и доходный бизнес. В отчаянии он кинулся в Подебрады к Гаеку умолять его вернуться и спасти все зашатавшееся было из-за неуправляемости и непредсказуемости Гашека издательское предприятие. Когда в придачу к возвращению была обещана еще и рука дочери Жофиньки, Гаек сдался. Таким образом, в октябре 1910 Ярослав Гашек и муж Ярмилы Гашковой перестал быть редактором журнала, а заодно и человеком с жалованьем и достатком.