Освободители - Роберт Харви

Сукре с армией, которая была в три раза меньше, чем армия де Ла Мара, двинулся наперерез перуанцам. Де Ла Мар отступил для защиты позиций через реку Сарагуро. Сукре и де Ла Мар начали переговоры. Де Ла Мар вероломно воспользовался этим и попытался в это время обойти армию Сукре с фланга и выдвинуться на Хирон, чтобы отрезать подступы к Боготе.

Сукре вовремя узнал об обманном маневре де Ла Мара. Он приказал своим войскам быстро двигаться в том же направлении. Две роты солдат армии Сукре довольно легко захватили позиции перуанцев на реке Сарагуро.

Затем две армии преследовали друг друга, пытаясь навязать бой противнику на выгодной для каждой местности. Так они дошли до Портете-де-Тарки, и де Ла Мар оккупировал его 26 февраля. На следующий день небольшая, но хорошо организованная армия Сукре начала наступление на вражеские окопы. После непродолжительного боя перуанцы отступили. Когда усталый и больной Боливар вернулся в Кито, его приемный сын вручил ему вражеские копья, захваченные им в этом бою.

Известие о том, что де Ла Мар собирает новую армию в Пьюре, встревожило его приближенных. Опасаясь, что Боливар и Сукре воспользуются этим предлогом и вновь вторгнутся в Перу, Гамарра сместил де Ла Мара. Несмотря на протесты своей жены, которая ненавидела Боливара, Гамарра заключил с ним мирное соглашение.

Вскоре Боливар получил еще одно известие, на этот раз приятное. В Боливии его преданный сторонник Санта-Крус отнял власть у перуанцев и восстановил конституцию Боливара.

Однако вскоре в Великой Колумбии распространились слухи, будто бы Боливар, Освободитель и диктатор, подыскивает себе в преемники одного из европейских принцев.

Эти слухи были спровоцированы противниками объединения страны. Так они вновь пытались завоевать влияние в регионе. Состояние здоровья Боливара стремительно ухудшалось. Самый влиятельный и самый преданный ему генерал Урданета созвал лидеров страны, чтобы рассмотреть предложение британского посла об установлении в Великой Колумбии конституционной монархии после того, как Боливар сойдет со сцены. Урданета и его приближенные были уверены, что никакая другая форма государственного правления не сможет обеспечить законность и преемственность власти в стране после ухода Освободителя.

Вот что писал об этом О’Лири:

«По приезде в столицу я обнаружил, что правительство серьезно озабочено планами установления монархии в стране. Кое-кто из министров поделился со мной своими проектами. Они говорили, что все здравомыслящие люди в стране считают республиканские институты неподходящими для страны, что покушение на Боливара привело всех в ужас, что радикальные перемены необходимы. Они говорили мне, что нет смысла советоваться с Боливаром до тех пор, пока все не будет готово. Они боялись, что Боливар будет против их плана. Предполагалось заручиться одобрением французского и британского правительств. Кандидатура принца Баварии считалась наиболее подходящей, так как он не был близко связан ни с одним из европейских дворов. Однако кандидатура наследника рода Орлеанских была предпочтительнее, так как он был очень богат. Когда спросили мнение Паэса, он не стал полностью отвергать этот проект, но посоветовал отложить его на некоторое время. Брисеньо и Сублет решительно высказались против. Они считали, что враги генерала Боливара в Венесуэле смогут воспользоваться этим предлогом и поднять революцию. Генерал Монтилья также был против. Он говорил, что сейчас не время для столь грандиозных проектов. Но к его советам никто не прислушался. Министры закрыли глаза на возможные последствия этого предприятия и продолжали настаивать на своем.

Ни у кого не возникало даже мысли, что Боливар может стать монархом. Его хотели избрать почетным президентом государства пожизненно, присвоив народный титул Освободителя. Европейский принц должен был взойти на престол страны только после смерти Боливара».

Этот проект был задуман британцами в надежде усилить их влияние на континенте в противовес Соединенным Штатам Америки. США поддерживали Сантандера, стремившегося к утверждению республиканского строя. Урданета и его сторонники хотели, чтобы Боливару наследовал не просто европейский принц, а принц из латинской страны Европы — католик, но не испанец. Таким образом, все сходилось на Франции. Такая позиция вряд ли обрадовала Англию.

Находясь в отдаленном Гуаякиле, Боливар без энтузиазма воспринял идею об установлении в стране монархии, даже в ее конституционной форме. Всю жизнь он боролся против монархического строя. Полковник Патрик Кэмпбел, посол Британии, обсуждавший эту идею с Боливаром, услышал дипломатичное «нет».

«Я даже не знаю, что сказать Вам об этом. Это сулит нам бесчисленные трудности. Вы должны знать, что с моей стороны нет никаких возражений по этому поводу. На следующем конгрессе я подаю в отставку. Но кто сможет примирить наших лидеров и избавить от страха неравенства наш народ? Вы уверены, что Англия не будет обижена, если выберут принца из династии Бурбонов? Неужели Вам не ясно, что все южноамериканские нации воспротивятся этому? Соединенные Штаты, которые считают, что у них есть право замучить весь континент во имя свободы, тоже будут против такого выбора. Я только что раскрыл крупный заговор против Колумбии, которой завидуют все республики Америки.

Пресса станет призывать к крестовому походу против тех, кто предал идеалы свободы, стал поддерживать Бурбонов и предал Америку. Перуанцы на юге, гватемальцы и мексиканцы — в районе Панамского перешейка, американцы — на Антильских островах и либералы всех мастей разожгут пламя вражды. Санто-Доминго не будет стоять в стороне. Эта страна обратится с призывом ко всем своим братьям и поднимет их против общего врага — Франции. У нас появится много врагов. Европа не сделает ничего, чтобы помочь нам. Она не станет жертвовать Священным союзом ради Нового Света».

Боливар не изменил республиканским убеждениям до конца своих дней, хотя позже, используя вышеприведенный отрывок, кое-кто из его врагов пытался утверждать обратное. Идея об установлении в стране монархической власти была забыта. Уильям Генри Харрисон, американский посланник в Великой Колумбии, осмелился обвинить Боливара в притязании на корону. Он поступил неосмотрительно, когда стал читать Боливару нравоучения об опасностях тирании. Вскоре во избежание высылки Харрисон вынужден был спешно покинуть Колумбию.

Английские солдаты много сделали для Южной Америки, английское правительство — очень мало. С Англии гнев Боливара переключился на Соединенные Штаты, которые ничем не помогли ему. Обращаясь к своему народу, Боливар шутя говорил, что ни один иностранец не захочет управлять такой анархичной страной, которая к тому же не способна содержать расточительный монархический двор.

Боливар оставался в Гуаякиле до лета 1829 года. В августе у него случился очередной приступ. Поначалу он с видимой откровенностью говорил о собственной отставке и передаче своей власти в другие руки. В письме к О’Лири Боливар писал:

«Мое настоящее состояние не идет ни в какое сравнение со всей прежней жизнью. Я абсолютно обессилел морально и физически. И уже ни на что не способен. Ничто не может вернуть меня к жизни. Мной овладели спокойствие и безразличие. Я убежден в своей неспособности продолжать общественную деятельность, поэтому считаю своим долгом поставить в известность ближайших друзей о своем желании навсегда оставить пост руководителя страны».

Это был не просто красивый жест. Боливар хотел передать власть в другие руки, пока он сам был еще достаточно силен и способен влиять на ход событий из-за кулис. Вот еще один отрывок из его письма к О’Лири:

«И для Колумбии, и для меня, а тем более для общественного мнения было бы лучше, если бы мы назначили другого президента, а я бы стал простым генералом. Я кружил бы вокруг правительства, как бык вокруг стада коров. Я защищал бы его и республику всеми возможными силами. Новое правительство должно быть сильнее моего, потому что в нем объединятся мои силы, силы правительства и сила той личности, которая будет ему служить».

Боливар имел в виду Сукре. Однако к удивлению Освободителя, Сукре отклонил его предложение стать вице-президентом Великой Колумбии, пока не закончится ссылка Сантандера. Сукре критиковал Боливара за намерение созвать конгресс в конце двухлетнего срока его диктатуры. Такой ответ Сукре разочаровал Боливара. Он пожурил своего любимца.

Боливар подписал мирный договор с Перу. Это немного оживило его. Он вновь сел в седло и отправился в нелегкое путешествие из Гуаякиля в Боготу. По дороге он посетил Пасто. Боливар был рад получить письмо от старого товарища по оружию Паэса, действующего диктатора Венесуэлы. Паэс предлагал Боливару встретиться в его поместье в Апуре, будто бы они «простые римские граждане». Боливар ответил: «Мой дорогой генерал, я остаюсь вашим преданным другом. Ваше предложение меня очень воодушевило. Я прошу Бога, чтобы он позволил мне провести остаток моей жизни в вашем обществе».