Оборотная сторона НЭПа. Экономика и политическая борьба в СССР. 1923-1925 годы - Юрий Жуков

Несмотря на то что проект так и не был никем утверждён, спустя неделю он стал претворяться в жизнь. Сигналом к атаке на Троцкого послужила редакционная (скорее всего написанная Бухариным) статья «Как не нужно писать историю Октября», опубликованная в «Правде» 2 ноября. Соединившая в себе и сказанное Каменевым на только что завершившемся пленуме, и оценку книги, данную Каменевым и Зиновьевым в проекте резолюции.

«После того, — указывала статья, — как итоги, истекшего года показали всю неправоту нашей партийной оппозиции, после того, как факты доказали ещё и ещё раз правильность руководства нашей партии, тов. Троцкий вновь поднимает дискуссию, но уже “иными средствами”. Предисловие к книге (а в этом предисловии, равно как и в примечаниях к ней, её “гвоздь”) написано полуэзоповским языком, так что для совсем неопытного читателя пройдут незамеченными намёки и полунамёки, которыми наполнено это предисловие.

Этот своеобразный шифр (процветающий у тов. Троцкого, несмотря на требование “критической ясности”) необходимо все же расшифровать, ибо работа тов. Троцкого, претендующая на роль спутника в “деле изучения Октября”, грозит превратиться в спутника “всякой настоящей и будущей дискуссии”. Она ведь берёт на себя, по сути дела, ответственность за выступление против линии, взятой как партией, так и Коминтерном, причём она вовсе не носит характера теоретического анализа, а больше похожа на политическую платформу, на базе которой можно будет вести подкоп против точных, принятых соответствующими съездами, решений».

Бухарин (если автором статьи был именно он) изрядно преувеличил — по требованию Каменева и Зиновьева — значение «Уроков Октября» для возобновления дискуссии в партии и возможность книги стать некоей политической платформой. Какое бы то ни было истолкование любого исторического события, в том числе и революции, не могло и не должно было становиться поводом для бескомпромиссного отторжения ее автора. Или для возобновления борьбы с оппозицией в целом либо с её лидером в частности. И всё же автор статьи в «Правде» заявил именно о таком твёрдом намерении. Не своём лично, а как следовало понимать — «большинства». Продолжал разнос, но не содержавшегося в «Уроках Октября», а того, что следовало ставить в вину Троцкому. Благо, в таком стремлении его готовы были поддержать почти все участники событий 1917 года, для которых новая книга Троцкого являлась оскорблением. Лишением их права назвать себя творцами революции.

«Правдинская» статья стремилась обнаружить как можно больше неточностей, ошибок, несообразностей, что в книге оппозиционера сделать оказалось довольно легко. «Прежде всего, — отмечала газета, — у тов. Троцкого исчезает партия. Ее нет, ее настроения не чувствуются, она исчезла. Есть Троцкий, издалека виден Ленин, есть какой-то непонятный, анонимный ЦК. Отсутствует целиком петроградская организация (большевиков. — Ю.Ж.) — действительно коллективный организатор восстания».

Такая оценка призвана была восстановить против наркомвоенмора сразу всех членов РКП — ведь замахивался автор «Уроков Октября» именно на них на всех, на самое святое для них. Даже лишь такой оценки книги было вполне достаточно для остракизма Троцкого, предания его анафеме. Однако автор статьи тем не ограничился. Невозмутимо продолжил:

«Статьи Л.Д. Троцкого, написанные в Америке», почти целиком предвосхитили политическую тактику революционной социал-демократии. Основные выводы этих статей почти до деталей совпадают с теми политическими перспективами, которые были развиты тов. Лениным в знаменитых «Письмах из далека».

Итак, подлинный пророк революции, к тому же и её организатор только Троцкий. Он вовремя не сообразил, что читателей его книги будет несопоставимо меньше, нежели у «Правды». Особенно в провинции, куда уже вышедшие из печати 5 тысяч экземпляров книги из 40 тысяч, предусмотренных договором с автором, при создавшихся условиях вряд ли могли дойти». А если даже и дошли бы, то окончательно смутили бы читателей. Ведь они не смогли бы найти в «Уроках Октября» почти ничего из того» что столь блистательно опровергала центральная газета.

Не помогла спасению престижа Троцкого и публикация в той же «Правде» его речи «Рост мирового империализма и наши военные задачи», произнесённой на совещании интендантов Красной армии ещё 25 октября. Ближайшая задача членам РКП была уже указана.

Начиная с ноября по всем партийным организациям страны — губернским, уездным, городским — начались заседания, призванные обсудить книгу Троцкого и выразить к ней своё отношение. Заранее известное, даже сформулированное сугубо отрицательное. Именно так произошло в Ленинграде 10 ноября. Там, выслушав доклад Зиновьева о предисловии к книге Троцкого «1917», то есть о пресловутых «Уроках Октября», пленум губкома единодушно постановил: «Принять самые решительные и исчерпывающие меры для защиты ленинизма, против извращения истории партии, истории пролетарской революции». Буквально теми же словами было изложено и решение, принятое на совещании актива Московского комитета РКП: «Принять решительные и исчерпывающие меры к тому, чтобы под флагом партии не извращались основные идеи большевизма, история партии и история революции»{429}.

На протяжении двух месяцев «Правда» публиковала подборки резолюций, принимавшихся парторганизациями на Урале и в Сибири, в Белоруссии и на Украине, в Закавказье. Удивительно однообразные. Выглядевшие так, будто писал их один человек. Бравших не свежестью мысли, знаниями, а только числом.

Троцкий безмолвствовал. И как всегда, когда начинались неприятности, 11 декабря испросил у ПБ и тут же получил отпуск для лечения. На два месяца. В своем излюбленном месте отдыха, в Сухуме{430}.

Хранили молчание и все его сторонники и соратники, что выглядело странным, непривычным. Не позволявшим развернуть настоящую дискуссию, которая бы вышла за рамки содержания «Уроков Октября». Зато усердствовали руководители партии. Вполне искренне, ибо были задеты за живое. Не случайно ПБ ни разу и не обсуждало выпада Троцкого. Не давало, как обычно, поручения кому-либо выступить в печати с критическим материалом.

Всё шло как бы само собой. 12 ноября «Правда» опубликовала статью «Комсомол и Октябрь (по поводу «Уроков Октября» тов. Троцкого)», подписанную членами ЦК РКСМ и её московским и ленинградским комитетами. 15 ноября — «О недопустимости искажений исторических фактов (по поводу статьи тов. Троцкого «Переворот»)» секретаря ЦК компартии Украины Д.З. Лебедя, для разнообразия обратившегося к незадолго перед тем вышедшей книге наркомвоенмора «О Ленине». 19 ноября — «Как подходить к истории Октября (по поводу «Уроков Октября»)» Сокольникова. 26 ноября — «Ленинизм или троцкизм?», доклад Каменева, с которым он выступил трижды: 18 ноября на собрании актива Московской парторганизации, 19-на собрании комфракции ВЦСПС, 21 — на совещании военных работников. В тот же день «Правда» опубликовала и доклад Сталина «Троцкизм или ленинизм?», прочитанный им 19 ноября на собрании комфракции ВЦСПС. 29 ноября — «К вопросу о том, почему мы победили в октябре» заведующего отделом печати ЦК РКП Я.А. Яковлева, ухитрившегося изругать Троцкого, ни разу не упомянув по имени. 30 ноября — «Большевизм или троцкизм? Куда ведёт теперь линия троцкизма» Зиновьева.

Позже всех, 16 декабря, откликнулась на «Уроки Октября» Крупская, хотя ей как вдове Ленина следовало встать на защиту доброго имени покойного супруга ранее других. Выступила со своей резкой, нелицеприятной статьёй лишь тогда, когда подготовка к сугубо официальной оценке исторических опытов наркомвоенмора вступила в решающую фазу. 4 декабря ПБ определило срок созыва очередного пленума ЦК — 10 января наступающего 1925 года, а 18 декабря — и первый пункт повестки дня: «О выступлении Троцкого»{431}.

Партия, обсуждая книгу Троцкого, выступила на редкость единодушно. Но того же о высшем её руководстве сказать никак было нельзя. В их узком кругу разгорелся спор о том, какую меру наказания следует применить к бессменному члену ПБ, одному из организаторов Октябрьской революции, герою гражданской войны и, главное, многолетнему соратнику Ленина.

Зиновьев и Каменев не могли простить человека, напомнившего партии об их минутной слабости в октябрьские дни. О слабости, которую они давно искупили беззаветной работой на благо социалистического строительства. Поэтому теперь они стремились, воспользовавшись действительно антипартийным, антиленинским выпадом своего давнего соперника, окончательно разделаться с ним. Снять его с поста председателя Реввоенсовета СССР и наркомвоенмора, добиться вывода из состава ПБ. Тем самым избавить от каких-либо надежд стать преемником Ленина — вождём мирового пролетариата.