Есть время жить - Игорь Негатин

Надо седло искать. Возвращаюсь в сарай и слышу, как следом за мной топает лошадь. У ограды грустно останавливается, словно боится, что брошу. Не переживай, не оставим. Если дети были, то голову даю на отсечение, найдётся и седло, любят у нас верховую езду. Не вести же её за недоуздок через лес! Есть седло! Как говаривал один мой знакомый, «аглицкого типу». Рядом с седлом аккуратно висит вальтрап, сделанный из детского одеяльца. В общем, нашёл весь гарнитур, аккуратно развешенный на деревянных колышках. Собираю все хозяйство в рюкзак, вещи-то дефицитные. Кстати, а что у неё с характером? Судя по форме и толщине трензелей, не вредная лошадка — они с одним сочленением, типа «империал», средней толщины.

Когда вынес седло, не поверите — эта дурёха тихо заржала. Я прямо остолбенел от удивления. Бросил взгляд на притихшего Айвара, тот глазами подозрительно блеснул и отвернулся. Вытер спину, выравнял вальтрап, седло — всё как положено, не первый раз седлаю. Перекинул поводья на спину и, поглаживая её по шее, подошёл к седлу. Даже не задумываясь, рефлекторно вытянул путлище[98] на длину руки. Если до плеча достают, значит, впору будут. Да, ребёнок ездил — короткие, на последнюю дырку застегнуты. Для начала опёрся рукой на седло — вроде ничего, стоит смирно, даже ушами не стрижёт. Ну ладно, вспомним молодость. Взлететь в седло не получилось (чай, не мальчик уже), сажусь мягко, чтобы лошадь не пугать. Подобрал поводья, в ответ лошадь недовольно тряхнула головой и, переступив на месте, пошла боком. Ну, начинается, блин. Подбираю поводья; неглубоко, как и положено, на треть стопы вставляю ботинки в стремена. Ну куда, куда, дурочка, дёргаешься; оглаживаю её по шее и начинаю уговаривать. Вслух конечно, как же ещё. Лошадь — животное умное. Правда, изредка упрямое. Ну, дурёха, ведь сожрут тебя здесь, если оставим. Оно тебе надо? Давай, не упрямься. Даю легкий шенкель. Ничего, хорошо идёт, собранным шагом. А что у нас с рысью? Ну, началось! Вот ведь, мать твою… Решила мне экзамен устроить? Ну-ну… Ветер тебе под хвост, дорогая. И голову задирать не надо, не поможет. Одерживаю попытку уйти направо, даю правый шенкель и посыл на рысь. Ничего, учёная, на собранной рыси хорошо идет, правда, слегка срывается в рабочую. Заводим в полувольт. Умница, слушается. А теперь на другую сторону. Пытается танцевать в сторону, но ничего, это лечится. Минут через двадцать успокоилась. То ли надоело со мной спорить, то ли поверила, что умею верхом ездить. Лошадь сильная, характер хороший, но немного с упряминкой. Думаю, дети на поводьях висели. Прошлись широкой рабочей рысью по загону. Нет, ну что за прелесть, ведь точно для детей держали — мягкая, как перина. Интересно, как на галопе себя ведёт, уж слишком мягко идет. Попробовать разве, размеры загона позволяют. С шага посылаю её в галоп. Поднимается хорошо, с правой ноги. Умница! Причём делает всё охотно, видно, без работы соскучилась. Минут через десять шагом направляемся к Айвару.

— Ну что, поехали домой, что ли?

— Поехали, джигит, — Айвар довольно смеётся и идёт к машине.

— Давай, только машину сначала заведи. Ещё неизвестно, как она на шум реагирует. Это всё-таки не полицейская лошадь, чтобы на выстрелы не отвлекалась.

Всё же есть вещи, которыми мужики восторгаются независимо от возраста и социального положения. Это оружие, лошади и женщины. Причём именно в такой последовательности. Не знаю, какие ассоциации вызвала наша пригнанная на базу лошадь, но за её будущее можно быть спокойным. Альгис, сложив руки на животе, с умильным выражением лица окрестил её Найдой и забрал под свою опеку. Я только заикнулся — мол, на самый плохой случай это ещё и мясо. Лучше бы не говорил — Альгис облил меня презрительным взглядом из-под кустистых бровей и ещё долго что-то бурчал про отморозков. Теперь скорее всех нас голодом уморит, чем его красотка будет голодать или, не дай Бог, в грязном стойле стоять. Такую деятельность развил, что конюшня, по его планам, будет готова через два дня. Конюшня? — это дело хорошее, но там ещё много вещей осталось. Мы привезли кое-что, тот же прицеп с дровами, чтобы впустую не ездить, но вернуться туда надо. В сарае я видел какие-то мешки. Ещё бы овса или пшеницы найти — на одном сене лошадь не проживёт. На это дело отрядили Николая с Юркой и Валерку. Местность мы проверили, так что без особой стрельбы хутор обчистят. Ну да, в лесу ещё бродят морфы — так оружие у них для чего? А нам и так есть чем заняться, пора на этот загадочный объект глянуть, хотя бы издали.

Роберт. 30 апреля, утро

И кто виноват? Сами и виноваты, расслабились. Утро началось с истошных женских криков, которые выдернули меня из кровати раньше, чем я успел проснуться. Через десять минут, уже полностью упакованный в сбрую (а как иначе, раз такие дела под боком), я уже выслушивал кричащую женщину, которая прибежала к нам за помощью. На мой взгляд, немного поздно. Один (уже покойный) чудак пошёл поутру проверять сети и, конечно, нарвался. В итоге имеем наполовину съеденный труп. Остались ноги, распущенный на ленточки живот и кисть руки. Голова тоже осталась, валялась неподалёку, раздавленная в лепёшку, как гнилое яблоко. Рядом с телом — согнутая в кольцо двухстволка. И всё это метрах в четырехстах от нас, как раз на берегу озера, где на песчаном пляже стояли лодки, собранные по всему посёлку. В ответ на истошные бабские крики, а точнее, на глупый вопрос — «что ей теперь делать?», я пожал плечами и предложил из остатков сварить холодец. Уже сколько раз народу говорил — не бродите в одиночку. Нет, куда там. Глупая самонадеянность, в надежде на авось. Авось пронесёт, авось не нарвусь, авось отстреляюсь. Женщина округлила глаза и заткнулась.

Второй новостью стал комиссар, приехавший с багажом в виде десяти персон, разного пола и возраста. Три бойца, считая Сашку, с семьями. Когда я подобрал с земли упавшую челюсть и помог ему выбрать дома поближе к нашему лагерю, он хмуро поблагодарил и обещал всё объяснить позже, когда разместит людей. Что-то события слишком быстро начинают разворачиваться, не нравится мне это. Неправильно. У нас, в Прибалтике, так не принято.

Ближе к обеду, когда мы с Айваром поняли, что любые поездки на сегодня откладываются, у нас на веранде собрались несколько человек. Пришёл Линас, Альгис, Сашка и Николай. Даже наша «сладкая парочка», сиречь Каролис и Аста, пришли. В последние дни они вообще всё время проводят вместе, что меня, признаться, радовало. Это лучше, чем оплакивать погибших. Хранить в душе добрую память — да, надо. Оплакивать — нет. Не стоит задерживать в этом мире души умерших. Все со временем уйдём, там и встретимся.

— Короче так, мужики, — Сашка покрутил в руках сигарету, — дела сложились так, что мне пришлось покинуть нашу базу. Уехали сегодня ночью, помог один мужик из охраны периметра. Благодаря ему нам удалось выехать с оружием и некоторым запасом продовольствия, — он нахмурился, закурил и продолжил: — В общем, у нас начались нехорошие дела. Думал, что это пройдёт мимо нас, но, видимо, ошибался. Сами понимаете — в любом коллективе есть внутренние группировки, интриги. Симпатии, антипатии и прочая лабуда. Начался развал, причём полный. Неделю назад ушла группа Арас. Без стрельбы, шума и скандалов. Поставили начальство перед фактом, забрали своё оружие и ушли вместе с семьями. Сами понимаете, что останавливать их никто не рискнул — себе дороже. Куда они отправились и зачем, никто не знает. Начальство не придало этому значения, и, как видим, зря. Через несколько дней откололась ещё одна группа людей. Вышло уже нехорошо, но, слава Богу, опять без стрельбы; правда, с криками и рукоприкладством. Людей, которые начали уходить с базы, понять можно — у каждого своя дорога в новом мире. Одно дело, когда тобой командуют люди, за которыми стоит государство, и совсем другое — когда пытаются управлять люди, которые очутились на этом посту случайно; скажем, так карта легла, как говорили в старые времена. Прибалты — люди обстоятельные, любят поразмыслить, прикинуть шансы. Так и получилось. В самом начале эпидемии люди были напуганы, ещё была надежда, что всё обойдётся, поэтому держались своих. Клановость присутствовала. Прошёл месяц, все поняли, что надежды уже нет, поэтому теперь не всем нравится, что тобой командует какой-то хмырь, которого и в мирное-то время никто особо не любил.

— Хвостов холодных не оставил за собой? — спросил я. — Без обид, Саша — сам понимаешь, нам совсем не улыбается, если здесь начнут шнырять твои коллеги, потому что ты на выходе клал людей без разбора.

— Нет, — он покачал головой, — ушёл мирно. Скрытно, но мирно. Правда.

— Ну и на том спасибо.

— А по мне, так хорошо получается. Чем больше здесь, тем меньше там, — ухмыльнулся Линас.

— Жаль, — честно признался Айвар, — я надеялся, что на штурм бойцов выделят.

Я кивнул, вроде бы соглашаясь, но думал немного иначе. Сложилась ситуация, которую надо было предусмотреть заранее. Это во-первых. А во-вторых, не особенно я надеялся на помощь бывших полицейских. Опять же по причине сохранённой структуры. Привычка долго думать здесь не годится. Пока их начальство судило бы да рядило… В общем, не дело. Команда Эдгара в этом более активна — бюрократии меньше.