Проклятие лорда Фаула - Стивен Дональдсон

— Томас Кавинант, добро пожаловать в Совет Лордов. Его напевный голос дошел до слуха Кавинанта столь же ясно, как если бы они сидели рядом.

Кавинант не знал, что ответить; неуверенно прикоснувшись правой рукой к груди, он затем вытянул ее открытой ладонью вперед. Как только он освоился в палате, он начал улавливать особые свойства здешней атмосферы, эманацию личностей Лордов. Они произвели на него впечатление свято хранимой нерушимой клятвы и широко простирающейся, но тем не менее единодушной преданности. Протхолл стоял один, глядя прямо в глаза Кавинанту. Внешний облик Высокого Лорда — облик седой старости нарушала его борода и величественная осанка; было совершенно ясно, что он все еще силен. Но в глазах его была усталость, вызванная аскетизмом — самоотречением, зашедшим так далеко, что оно, казалось, лишало его плоти, словно старость его длилась так долго, что теперь только сила, которой он себя посвятил, предохраняла его от дряхлости.

Два Лорда, сидевшие по бокам от него, сохранились не столь хорошо.

У них была дряблая, испещренная отметинами лет кожа и редкие, словно пух одуванчика, волосы. Они склонились над столом, как будто пытались побороть стремление древней плоти предаться сну или дремоте. Лорда Морэма Кавинант уже знал, хотя теперь он казался более проницательным и опасным, словно соседство других Лордов усиливало его способности. Но пятого Лорда Кавинант не знал. Она сидела за столом прямо и как-то значительно, ее грубоватое открытое лицо сосредоточилось на нем, словно вызов. — Разрешите вам представить присутствующих, прежде чем мы начнем, — проговорил Высокий Лорд. — Я — Протхолл, сын Двиллиана, Высокий Лорд, назначенный Советом. Справа от меня — Вариоль, супруг Тамаранты и сын Пентиля, бывший Высокий Лорд…

Как только он произнес это, два древних Лорда подняли свои морщинистые лица и, посмотрев друг на друга, как-то таинственно улыбнулись. Протхолл продолжал:

— …И Осондрея, дочь Сондреи. Справа от меня — Тамаранта, супруга Вариоля и дочь Энесты, и Морэм, сын Вариоля. Великана Прибрежья Сердцепенисто-солежаждущего Морестранственника вы уже знаете, и встречались с хатфролами Твердыни Лордов. Позади меня находятся также Тьювор, первый знак Стражи Крови, и Гаф, вомарк Боевой Стражи Твердыни Лордов. Они все имеют право присутствовать на Совете. У вас нет возражений?

Возражений? Кавинант молча покачал головой.

— Тогда начнем. У нас есть традиция — почтить тех, кто предстал перед нами. Как мы можем почтить тебя?

Кавинант покачал головой.

— Я не хочу никаких почестей. Однажды я уже совершил подобную ошибку.

После вопросительной паузы Высокий Лорд сказал:

— Хорошо.

Повернувшись к великану, он возвысил голос:

— Привет и добро пожаловать, великан Прибрежья Сердцепенисто-солежаждущий Морестранственник, горбрат и наследник верности Стране. Бездомные — это благо Страны.

Камень и море крепко связаны с жизнью.

Добро пожаловать, в здравии или в недуге, в благоденствии или в несчастье — проси или отдавай. В любой просьбе мы тебе не откажем, если у нас достанет сил и жизни ее выполнить. Я — Высокий Лорд Протхолл и говорю в присутствии самого Ревлстона.

Морестранственник встал, чтобы ответить на приветствие.

— Здравствуй во веки веков, Лорд и друг земли. Я — Сердцепенисто-солежаждущий Морестранственник, посланник от великанов Прибрежья в Совет Лордов. Правда моего народа у меня на устах, и я слышу одобрение древнего священного родового камня…

Краеугольный камень земли — истинная дружба,Ее скрепляет верности и преданности знак,Вручную высеченный в вечном камне времени.

Теперь настало время доказательства силы данного когда-то слова.

Сквозь Лес Великанов, Сарангрейвскую Зыбь и Анделейн я пронес звучание древних клятв. Затем манеры его утратили некоторую дозу официальности, и он добавил, с улыбкой взглянув на Кавинанта:

— А также доставил сюда кое-что. Мой друг Томас Кавинант обещал мне, что об этом путешествии будет сложена песня, — он мягко рассмеялся. — Я — великан Прибрежья. Коротких песен мне не надо.

Его юмор заставил Лорда Морэма усмехнуться и вызвал легкую улыбку на лице Протхолла, но суровому лицу Осондреи смех, казалось, был незнаком, да и Вариоль с Тамарантой словно не слышали великана. Морестранственник вновь занял свое место, и почти тотчас же Осондрея произнесла, словно только этого и ожидала:

— Так в чем заключается твое послание?

Морестранственник выпрямился, положив руки на стол.

— Лорды — камень и море! — я великан. Нелегко говорить так, как привыкли говорить вы, хотя для меня это легче, чем для кого-либо другого из моего народа — по этой причине я и был выбран. Но я постараюсь говорить покороче.

Пожалуйста, поймите меня. Мое послание мне передали по той форме, как это принято у великанов, и длилось это десять дней. Но потери времени в этом не было. Когда требуется полное понимание, всю историю необходимо рассказывать в полном объеме. У нас говорят: спешка — для потерявших надежду, и не прошло и дня, как я убедился, насколько верна эта пословица. Все это я говорю для того, чтобы предупредить заранее, что мое послание содержит много такого, чего вы, возможно, не пожелали бы слушать в настоящее время. Вы должны знать историю моего народа — все, что было до и после потери, которая привела нас сюда, все совместные шаги наших народов, начиная с той эпохи, — если вы хотите услышать меня. Но я воздержусь от этого. Мы — Бездомные, влекомые необузданной силой своей энергии и энтузиазма, чья численность постоянно сокращается из-за утраченной способности к своевременному воспроизводству, — мы истосковались по своей родной земле. Однако со времен Дэймлона Друга Великанов мы не утратили надежды, хотя Губитель Душ строил против нас козни. Мы исследовали моря и ждали, когда осуществятся предзнаменования.

Великан сделал паузу и задумчиво посмотрел на Кавинанта, затем продолжал:

— Ах, мои Лорды, предсказания странны. Там много всего говорится, и мало совсем проясняется. Ведь то, что предсказал нам Дэймлон, может быть вовсе и не Домом, а наоборот, может оказаться нашим концом, доказательством невозвратности нашей утраты. Но и этого было бы для нас достаточно. Это нас бы удовлетворило.

Итак, мы нашли для себя еще одну надежду. Когда в Прибрежье пришла весна, вернулись наши поисковые корабли и сообщили, что в самом конце своего путешествия они наткнулись на остров, граничащий с древними океанами, по которым мы скитались когда-то. Все это пока еще неясно, но наши следующие разведчики могут отправиться прямо к этому острову и поискать за его пределами более точных знаков. Таким образом, через лабиринт морей, мы воспитываем в себе хладнокровие.