Набат - Александр Гера

— На кого? — не поверил Судских.

— На Трифа, — обыденно повторил Тишка. — Он в ад запросился, его и отпустили. Насильно мил не будешь. Теперь он служит Ариману по знаниям своим, а они-то посильнее, чем у тех, кого ты встретил в нижнем ярусе… Триф — фанатик.

— Печать молчания? — переспросил Судских, и Тишка кивнул. — Но мне надо знать о том секретном заседании Политбюро! Как же познавать тайны, если владеющие ими молчат? А Брежнев, Андропов?

— Все намного проще, — не находилось тупиков для Тишки-ангела. — Андропов там же, а Брежнев, хоть и не там, ничего не знает. И что ты хочешь узнать от вождей? Они никогда не говорят правды, обеляют свои поступки, ссылаясь на государственные интересы. Зато ближайшие помощники знают все и охотно раскрывают тайны. Пошли со мной, найдем такого…

Они двинулись вверх легким шагом. Развиднелось лучше, кисея посветлела, перестала липнуть к Судских.

— Майор! — позвал Тишка.

Появился высокий человек с непроницаемым, надменным лицом и стал по стойке «смирно!», одетый, однако, в спортивный костюм.

— Слушаюсь! — ответил он, глядя в упор на Судских. Маленькая дырочка в правом височке кровоточила.

— Это самоубийца, — шепнул Тишка. — Они здесь бесприютны и остаются такими всегда с последней каплей жизни. Возврата им нет, Всевышний не прощает самоубийц. Говори с ним.

— Представьтесь, — сказал Судских, как обращаются старшие по званию к младшим. Майор отрапортовал:

— Офицер для специальных поручений, майор ГРУ Толу беев! Имел доступ в отдельный секретный архив Министерства обороны. Покончил жизнь самоубийством.

— Почему? — оставил начальствующий тон Судских.

— Мне было поручено уничтожить сопроводительные документы к секретной записке Харитона и Зельдовича по проблемам нейтрино. Я не исполнил приказа.

— Расскажите подробней.

— Слушаюсь! — сделал полупоклон майор. — Харитон и Зельдович подготовили записку министру обороны Устинову, где говорилось об исследованиях на секретном объекте Арзамас-2. Выводы следующие: работы с нейтрино преждевременны, их практическое воплощение делало нашу оборону уязвимой.

— Почему?

— Мы лишались главной мощи, того наступательного оружия, которое создавалось под руководством Харитона и Зельдовича, а ранее Сахаровым.

— Но как я понимаю, ядерного, термоядерного и нейтронного оружия лишались все в мире.

— Так точно. Однако за неделю до этой записки у министра побывал адмирал Горшков и довольно резко настаивал на перекройке бюджета. Министр не соглашался, напомнил, что Горшков получает львиную долю из оборонных ассигнований и наш флот не уступает военно-морскому флоту США. Тогда адмирал Горшков вспылил и сказал, что наши разработчики двигателей для военных кораблей поставляют сущее говно, и сами корабли говно, и весь флот показушный, не сможет соперничать с американским. Когда корабли в боевом дежурстве, они жгут котлы, гоняясь за американскими, а те беспрепятственно уходят от них. Котлы и паровые турбины наших кораблей устарелого образца, выдыхаются при сорока узлах, в то время как на однотипных американских фрегатах ТЗ. А — турбозубчатые агрегаты — дают крейсерскую скорость до пятидесяти узлов, выдерживают двойные и тройные перегрузки. Министр тоже вспылил и ответил ему: «Ты, Сережа, сам настаивал на установке таких котлов, а я из-за тебя не хочу получать головомойку на Политбюро. Представляешь, какой хай поднимется, если я скажу, что наши корабли говно, петух ты разноцветный!» «Это твои огрехи! — возражал Горшков. — Ты утверждал проекты заведомо хилые, без необходимых сплавов, ты покрывал своих старых дружков, ты отдавал заказы тем заводам, которым давно пора кастрюли делать! Ты провалил всю программу модернизации флота! Ты обабился в своем сраном Политбюро и настоящим мужиком, офицером никогда не был!» Министр выгнал его. В тот же день он подписал приказ о промышленном производстве систем наземного базирования новейшего образца, хотя ранее предполагалось ставить их на боевых кораблях исключительно. Это и стало основной причиной поддержки Харитона и Зельдовича, а не разработчиков Арзамаса-2. Возобладай их проект, у нас бы практически не осталось флота, способного нанести сокрушающий удар по противнику. Не строились авианесущие единицы, артиллерийские крейсера для обстрела побережий и бухт с базами противника, а главная сила — новейшие подлодки с титановым корпусом — лишалась и двигателя, и оружия.

— Зато мир мог освободиться от ядерного дьявола еще тридцать лет назад, — огорченно заметил Судских.

— Не могу знать, — сухо ответил майор.

— Почему? Вы ведь явно читали сопроводительные документы?

— Да, читал. Я обязан был сделать это согласно служебному соответствию и распоряжению Андропова.

— Почему Андропова?

— Наш отдел негласно подчинялся ему, любой документ, направляемый в Политбюро, не проходил ранее мимо Андропова.

— Из-за них вы застрелились?

— Точно так. Я по образованию ядерщик, доктор физических наук. В сопроводительных документах вкратце было следующее: би-кварковая теория поглощения радиации имеет ряд неисследованных мест, а в Арзамасе-2 игнорируют это. Да, там в течение года могли создать промышленные установки, способные прекратить текущий ядерный процесс. В Арзамасе-2 не учли явление экстраполяции, их увлекло одно: радиация будет обуздана. Сторонники усовершенствования ядерного оружия сразу нашли этот изъян и постарались очернить арзамасцев.

— И ради этого стреляться?

— Совсем нет. Непосредственно перед распоряжением министра уничтожить все документы к сопроводительной записке Харитона и Зельдовича я получил приказ выехать на производство, разобраться на месте с деталями и подготовить его на деятельность «ноль», то есть консервацию. Арзамасом-2 руководил мой товарищ по институту. Я поведал ему о предстоящей консервации и передал копию документов. Ознакомившись с ними, мой товарищ не расстроился, а обрадовался. То есть арзамасцы получали для своих разработок недостающее звено, которое выполнили для них помимо воли специалисты-ядерщики. Таким образом, я стал соучастником преступления.

— Но почему преступления?

— Да, преступления. Добейся разработчики успеха — человечество погибло бы. Я застрелился.

— Послушай, майор, — не принимал доводов Судских. — Ты поспешил. Во-первых, другим путем мы обнаружили, что радиация исчезнет, но не человечество, и станет оно развиваться иным путем.

— Это так, но сначала оно исчезнет.

— Боже праведный! — терял терпение Судских. — Откуда ему взяться, если неоткуда?

— Дитя получается из ничего. Видимо, так.

— А ты забыл? — услышал Судских откуда-то свыше. Глас проникал в каждую клетку его тела. — Ты для этого звал меня?

— Вспомнил, — прошептал Судских. — И кто не был записан в Книгу Жизни, тот брошен был в море огненное. Прости, Господи…

— Отпусти майора, — снова услышал он глас свыше. — Он не может знать больше меня.

— Прости его, — подняв голову, смиренно попросил Судских.

— Не тебе просить за отступников. Что знаешь ты о них?

— Ты прав. Но он помогал твоим деяниям.

— А что знаешь ты о моих деяниях? — Глас сверху стал скрипучим. — Он рядится в праведные одежды, а ты веришь.

— Он искренен. Он ответил честно на мои вопросы.

— Только на вопросы. Ты не спрашивал ничего другого.

— Всевышний, — терпеливо испрашивал Судских. — В Книге Жизни говорится также, что несчастные из Зоны ценой своих жизней помогли человечеству возродиться. Они бы могли властвовать в мире.

— Потому и записаны в Книгу Жизни. А майора оставь.

Судских подождал. Ни слова. Тогда он позвал Тишку-ангела, и тот сразу очутился за его плечом.

— Почему Всевышний не может простить несчастного майора?

— О, княже, его отказ от жизни не покрывает содеянного, — охотно объяснил Тишка. — Он сторонник дьяволистов, масон.

— Никогда бы не подумал, — опешил Судских.

— Таких и завлекают в ложи. Студентом Толубеев увлекся дочерью профессора Граве, а она ввела его в масонскую ложу. На кафедре Граве Толубеев сделал отличную карьеру, но ему предложили работу в разведке, согласно его компетентности. Женой Толубеева дочь Граве не стала, но они встречались регулярно. Возглавлял эту ложу твой старый знакомый Гуртовой.

— Вот оно что, — постигло жестокое разочарование Судских.

— Застрелился Толубеев, когда обнаружились в Израиле копии документов по Зоне. Бойся красавиц, княже…

2 — 6

Заново осваиваясь в рамках нынешней ипостаси, напрочь лишенный оперативной работы, Бехтеренко нашел занятие, которое назвал страстишкой: ему понравилось заказывать справки, сводки, графики и по ним, как по кирпичикам, складывать сооружение. Министр так и не сдружился с компьютером, да и времени на дружбу не оставалось. После смерти Гуртового Воливач и Гречаный теребили его часто. Того не подозревая, они превратили МВД в статистическое управление. Сказалась, быть может, тоска Воливача по УСИ.