Имена мертвых - Людмила Белаш

Но никто не думал о том, что происходит за стенами, во тьме — в доме так комфортно!

Аник сел в тесный дружеский кружок, с улыбкой изучая Марсель, — пережила ли она встречу с отцом или еще подавлена?..

Клейн сообщил, что гостье многое известно.

— Значит, легенды вам понравились?

— Да, но читаются они как-то сказочно… как в кино.

— Марсель, весь фокус в том, что так действительно бывает. И если есть удостоверение, никому в голову не придет рыть архивы. Имеешь документ — значит, все оформлено сверху донизу, во всех инстанциях.

— Ну хорошо… а как же регистрация, имущественные права? эти девушки — они ведь вычеркнуты отовсюду…

Аник отмахнулся.

— У бюрократов всегда неразбериха с бумагами… у них живые в мертвых числятся, а покойники записаны живыми. Обычно дело, конторская путаница… один стряпчий соврет, второй печать поставит — все, уже законно. Или потеряют личное дело — это сплошь и рядом.

— Прямо уж так!

— А то как же! вот мы с Клейном — живем, налоги платим…

— И вы — в избирательных списках? и медицинские страховки имеете?

— И на выборы ходим, если хотите знать.

— А за кого голосуете?

— За партию «зеленых».

Марсель прыснула.

— Мало того, — продолжил Аник, — имеем права на вождение, недвижимость.

— Но вы же вроде зомби?..

— Ну и что? ведь бюрократам не важно — жив ты или нет. Налоги платишь, правила дорожного движения соблюдаешь — значит, живой. Мало ли, что зомби за рулем! был бы трезвый и скорость не превышал.

— А — кровь на анализ?

— Что значит «кровь»? — Аник прикинулся непонимающим.

— Когда мне рассказали про воплощение, — стала врать Марсель, — я подумала: «А настоящая ли я?» — и, когда была у Лолиты, порезала себе кожу; вот здесь, на запястье…

— Ну и?.. — полюбопытствовал Клейн.

— Выступила кровь. Я промокнула ее платком, думала, потом выкину, а когда достала — крови не было. Она что — развоплотилась?

— Да. Но это не проблема, — успокоил Аник, — не надо давать полиции повода для анализа — и только.

— А если я заболею?

— И это не страшно, — ответил Клейн. — Лечимся мы сами, и не всякая болезнь к смерти… да что нам — смерти бояться?

Это неприятно кольнуло Марсель, напомнило, что впереди — почти бессмертие, прерываемое инъекциями гексилина. Смешно выходит — если хочешь жить дольше, умирай чаще… дробная вечность! наверное, это единственный путь к бессмертию, постоянное возобновление, когда единственная жизнь разбивается на бесконечное множество маленьких жизней. Пока работает инкарнатор…

— Положим, так, — согласилась Марсель. — Не нарываться на проверки… Но остается медицинская страховка, в этом возрасте все застрахованы; ее нельзя сделать заочно… и на неизвестное имя? Придется идти к врачам, сдавать кровь…

— Кому-то идти непременно придется, — кивнул Аник. — А о подложных страховках вы слышали?

«Снова деньги, — подумала Марсель, — на взятку врачам, подставному лицу тоже… они что, лопатой талеры гребут? с каждой их услугой я вязну все глубже…»

— И у вас уже все готово?

— В этот цикл мы не уложимся со страховкой, когда-нибудь потом…

— Цикл — это между…

— Да-да, от смерти до смерти.

— М-м-м… понятно, а удостоверение личности, его подлинность? в него впечатан электронный шифр.

— Марсель, — Аник, вспорхнув из кресла, присел на краешек стола, — давайте рассуждать серьезно. Есть вещи, которые неповторимы — скажем, цветок, какой-нибудь редкий алмаз или узор на кончиках пальцев. Чаще всего уникальные вещи — нерукотворные. А то, что штампуется помногу, можно повторить. Фальшивые деньги, скажем, печатают тоннами, и не все их удается выловить, хотя их метят водяными знаками, стальными нитками и… бог знает чем. Все можно подделать. А хорошие подделки находят только при тройной проверке на подлинность — и должен появиться повод, чтобы назначить такую проверку: терроризм, махинации с деньгами и тому подобное. Во всех прочих случаях хватит того, что эту карточку регистратор пропустит как настоящую, будь то в аэропорту или в банке.

Марсель понимала, что все прочнее связывается с компанией профессора, и остается одно — защищать свое достоинство. Ей предоставили — по сути дела — охрану (слежку?), деньги, возможность свидеться с близкими, свободу передвижения, даже сулят, что она сможет продолжить образование и узакониться в обществе на правах живого человека. Все расходы они берут на себя, одно можно считать бесплатной услугой — что ее воскресили, ведь это нужно им для своих целей, а не ради ее удовольствия. Что требуется от нее? чтобы ее изучали, как образчик удачно воплощенного тела, и чтобы она содержала в исправности машину, «от которой живешь».

И что-нибудь еще такое, чего и представить нельзя…

— Вот так. — Аник развел руки, ставя точку в рассказе о фальшивых документах. — Вам остается выбрать имя, и у вас будет удостоверение.

— Я уже выбрала — Мартина Скоуэн.

— У вас хороший вкус.

— А я хочу пожать вам руку. Спасибо. Хотя у этих девушек была такая мрачная и тяжелая жизнь… но я как представлю, сколько вы работали, сколько пересмотрели бумаг…

— Его сиятельство в семьдесят пятом году окончило курсы архивариусов при историко-архивном отделении университета, — отрекомендовал друга Клейн. — Имеет диплом. Много и плодотворно работает…

— Природная скромность не позволяет сьеру Клейну похвалиться, что он и сам с таким дипломом, и стаж у него куда как больше моего.

— Граф, я стесняюсь, — поежился Клейн.

— Марсель, вы не представляете, какой это выдающийся человек! не хватит слов, чтоб расписать его таланты! вот, например…

— Мы с Клейном, — незаметно подмигнула Клейну Марсель, — тут заговорили о вас. О вас обоих… и я хочу познакомиться ближе.

— Да ради бога!

— Если нас свела судьба… Клейн рассказал о себе, — ложь выпорхнула из уст Марсель с легкостью мотылька, и Клейн согласно закивал, пряча ухмылку опытного интригана, — теперь очередь за вами.

Аник с нежной свирепостью глянул на Клейна, полагая, что это он подстрекнул Марсель именно сегодня порыться в его незаурядной биографии; Клейн прикинулся, что дремлет.

— Он говорил, что у вас было много разных приключений, что вы много знаете… — Марсель с опаской сослалась на непричастного к ее лжи Клейна, но тот спокойным видом выражал полное одобрение, — например, о… цветах. Давно вы этим занимаетесь?

— Я не всегда увлекался цветами. Но с некоторых пор у меня большие успехи.

— Дипломы на выставках получал… — поддакнул Клейн.

— Да, в том числе почетный диплом Королевского Общества, — попробовал заткнуть его Аник, но гордость за друга переполняла Клейна.

— …и премии получал, я помню…

— Да, и премии тоже.

— …и выступал на Обществе с ответной речью, в восемьдесят… каком?

— В восемьдесят седьмом.

— Но самая знаменитая его речь…

— Ты можешь помолчать?! — спрыгнул со стола Аник. — Простите, Марсель… ты будешь говорить — или Я?!

— Ты, ты — я что? я ничего…

— Он все равно выболтает, в нем не держится, — махнул Аник на Клейна. — Мое досье у него лежит в позолоченной папке, он каждый день его листает — наслаждается! как не похвалиться?! столько трудов — и никто не читал, кроме шефа. Так и подмывает выложить, да?

— А самому не хочется?

— Я бы нашел подходящий момент.

— Слушай, я тебя не заводил, ты сам завелся.

Марсель глядела то на одного, то на другого, пытаясь уловить суть их перепалки.

— Марсель, — проникновенно обратился к ней Аник, — моему другу очень нравится, когда я вспоминаю молодость. Он готов это слушать снова и снова, и все не устает. Его извращенная натура жаждет, чтобы я сделал это в вашем присутствии.

— Это вступление, торжественная часть, — пояснил Клейн. — Его сиятельство делает вид, что его принуждают — это придает ему нужный тонус.

— Марсель, вы видите, что за тип! — Аник указал на друга пальцем, — Двадцать лет я с ним мучаюсь!..

— Нет, больше…

— Даже больше!

— Так вот, — невзирая на жестикуляцию Аника, начал Клейн, — в семьдесят седьмом студия «Орион» сняла сериал о гангстерах…

— Да, сериал, — уже спокойно отсек его Аник, опускаясь в кресло, — его повторяли потом — «Море цвета крови», вы видели?

— О банде Марвина? Конечно, — вспомнила Марсель. — Мне он понравился.

— Вы, может, помните, что рядом с боссом, с Марвином, всегда был один человек… такой неотразимый малый… с маузером…

— Сан-Сильверский Стрелок?

— Верно. И звали его…

— Аник.

Да, точно, Аник. В том добротном отечественном боевике, так не похожем своей камерной манерой на американские, все герои-гангстеры и их противники из королевской полиции были выписаны с документальной тщательностью, тем более что сериал создавался по материалам уголовных дел, и комментировали его в предваряющих вставках участники давних событий — следователи и полицейские. То было грандиозное дело — разгром крупнейшей в послевоенное время преступной организации.