Герои Курской битвы - Сергей Егорович Михеенков

как крупный успех. Так оно и было. Если не учитывать фактор Степного фронта. По существу, именно он, то есть войска генерала Конева и спасли своего соседа, Воронежский фронт, от разгрома. Наша историография, признавая явный полководческий талант генерала Ватутина, старается об этом молчать.

Контрудар, намеченный на 11 июля штабом Воронежского фронта, не удался. Но стрелковые дивизии, которые развернулись в этом районе на пути ударной танковой группировки немцев, а также две танковые бригады авангарда 5-й гвардейской танковой армии, с ходу вступившие в бой, остановили немцев буквально в двух километрах от Прохоровки.

На железнодорожной станции, где в это время находились склады 6-й гвардейской армии, царила атмосфера, близкая к панике. Армейские службы, имевшие собственный транспорт, вывозили свои грузы и ценное имущество. По распоряжению военного коменданта на железнодорожной станции «начали выводить из строя объекты системы обеспечения транспортных перевозок», то есть инфраструктуру и даже железнодорожные пути.

Так что к Прохоровке гвардейские армии из состава Степного фронта прибыли вовремя.

Передислокацию своей армии Ротмистров проводил своим ходом. Этот манёвр был проведён блестяще. Позже он вспоминал: «Нескончаемым потоком шли танки, самоходно-артиллерийские установки, тягачи с орудиями, бронетранспортёры, автомашины. От пыли и выхлопных газов почернели лица бойцов. Нестерпимо душно. Мучает жажда. Мокрые от пота гимнастёрки липнут к телу. Тяжелее всех механикам-водителям. Члены экипажей всячески старались облегчить их положение, периодически подменяли у рычагов, давали отдых на коротких остановках. Трудно им, но надо терпеть. Каждый час дорог».

Как вспоминал Ротмистров, экипажи заняли позиции на рубеже Весёлый — Прохоровка накануне главного дня сражения и стали готовиться к дальнейшим действиям. Ждали приказа.

Ещё 10 июля танковая армия Ротмистрова вошла в состав Воронежского фронта. Из мемуаров П. А. Ротмистрова: «Меня срочно вызвали на КП командующего фронтом генерала армии Н. Ф. Ватутина, размещённый в районе Обояни. Здесь же находились представитель Ставки Верховного главнокомандования маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский, координировавший действия Воронежского и Юго-Западного фронтов, и начальник штаба фронта генерал-лейтенант Семён Павлович Иванов. Они тепло поздоровались со мной, а затем обстоятельно ориентировали меня в сложившейся обстановке на Воронежском фронте.

Уже шестой день войска отражали яростный натиск мощной группировки немецких войск в составе восьми танковых, одной моторизованной и пяти пехотных дивизий группы армий „Юг“, возглавляемой уже известным нам по боям под Сталинградом генерал-фельдмаршалом Манштейном.

Противник перешёл в общее наступление в шесть часов 5 июля из района севернее Белгорода, нанося главный удар на Обоянь, Курск силами 4-й танковой армии под командованием тоже нашего старого „знакомого“ генерал-полковника Гота. <…> Войска Манштейна и Гота имели лучшие танковые соединения, в том числе цвет немецких бронетанковых сил — дивизии СС „Адольф Гитлер“, „Рейх“, „Мёртвая голова“ и моторизованную дивизию „Великая Германия“.

Наступлению главной ударной группировки противника содействовала ударом в северо-восточном направлении на Корочу оперативная группа „Кемпф“, в составе которой действовал III танковый корпус с частями усиления.

В ходе ожесточённых боёв противнику ценой значительных потерь удалось продвинуться на Обоянском направлении до 35 километров и на Корочанском — до 10 километров.

Командующий фронтом пригласил меня поближе к карте и, указывая карандашом на район Прохоровки, сказал:

— Не сумев прорваться к Курску через Обоянь, гитлеровцы, очевидно, решили перенести направление главного удара несколько восточнее, вдоль железной дороги на Прохоровку. Сюда стягиваются войска II танкового корпуса СС, которые должны будут наступать на Прохоровском направлении во взаимодействии с XXXXVIII танковым корпусом и танковыми соединениями группы „Кемпф“. — Н. Ф. Ватутин взглянул на А. М. Василевского и потом, обращаясь ко мне, продолжал: — Так что, Павел Алексеевич, мы решили противопоставить эсэсовским танковым дивизиям нашу танковую гвардию — нанести контрудар противнику 5-й гвардейской танковой армией, усиленной ещё двумя танковыми корпусами».

3

Итак, приказ был отдан.

Ротмистров получил усиление: кроме 2-го гвардейского Тацинского танкового корпуса, один самоходно-артиллерийский, два гаубичных и два пушечных артиллерийских полка, а также два полка гвардейских миномётов.

В разговоре в штабе фронта были высказаны слова опасения по поводу возможного прорыва танков противника к штабу фронта. Ротмистров доложил, что уже распорядился прикрыть КП частью своего резерва. Тут же связался по рации с корпусами, выслушал донесения и отдал необходимые распоряжения.

К этому времени передовой отряд уже занимал оборону по берегу речушки впереди командного пункта командующего фронтом и установил связь с частями 6-й гвардейской армии.

Боевой приказ танкистам был таким (как вспоминал Ротмистров): «…с утра 12 июля перейти в решительное наступление совместно с 1-й танковой, 5-й гвардейской общевойсковой армиями, уничтожить противника юго-западнее Прохоровки и к исходу дня выйти на рубеж Красная Дубрава, Яковлево.

Не теряя времени, я провёл с командирами корпусов рекогносцировку района действий и поставил корпусам боевые задачи. Район развёртывания главных сил армии был избран несколько западнее и юго-западнее Прохоровки, на фронте до 15 километров. Учитывая, что предстояло вступить в сражение с очень сильной танковой группировкой противника, имевшей, по полученным сведениям, на Прохоровском направлении около 700 танков и САУ, в том числе более 100 „Тигров“ и „Фердинандов“, решено было развернуть в первом эшелоне сразу все четыре танковых корпуса (18-й, 29-й, 2-й гвардейский Тацинский и 2-й). Второй эшелон составил 5-й гвардейский Зимовниковский механизированный корпус» генерала Б. М. Скворцова[82].

Вечером 11 июля на КП Ротмистрова прибыл маршал А. М. Василевский. Сталин приказал ему во время операции неотлучно находиться в 5-й гвардейской танковой армии. На Корочанское направление убыл начальник штаба фронта генерал Иванов. Ватутин находился на своём КП в районе Обояни.

Пока было светло, Василевский решил осмотреть исходные районы, намеченные для наступления 29-го и 18-го танковых корпусов. Сели в «Виллис», помчались по дороге через Прохоровку на Беленихино. «Виллис» обгонял транспорты с горючим и боеприпасами. Навстречу тянулись грузовики и повозки с ранеными. Бои впереди не прекращались. Чем ближе к Беленихину, тем чаще на обочинах дороги попадались разбитые повозки и остовы сгоревших грузовиков.

«Дорога потянулась через обширные поля пожелтевшей пшеницы, — вспоминал П. А. Ротмистров. — За ними начинался лес, примыкавший к селу Сторожевое.

— Там, на северной опушке леса, исходные позиции 29-го танкового корпуса. Правее будет наступать 18-й танковый корпус, — пояснял я А. М. Василевскому.

Он пристально всматривался в даль и прислушивался к всё нарастающему гулу боя. По клубам дыма, разрывам авиабомб и снарядов угадывалась линия фронта наших общевойсковых армий. Справа, километрах в двух, показались хозяйственные постройки совхоза „Комсомолец“.

Вдруг Василевский приказал водителю остановиться. Машина свернула на обочину и резко затормозила у запылённых придорожных кустов. Мы открыли дверцы, отошли на несколько шагов в сторону. Явно послышался рокот танковых моторов. Потом показались и сами танки.

— Генерал! В чём дело? — резко повернувшись ко мне, с досадой в голосе спросил Александр Михайлович. — Вас же предупреждали, что о прибытии ваших танков противник не должен знать.