Императорская Россия - Евгений Анисимов

Это напоминало историю с Лифляндией и Эстляндией 1710 года, когда задолго до заключения мира Петр Великий включил обе провинции в состав Российского государства. И теперь Россия намеревалась удержать Восточную Пруссию в составе империи. Одновременно русская армия всерьез взялась за осаду ключевой на прусском побережье крепости Кольберг, контроль над которой позволил бы решительнее действовать против Фридриха и столицы его королевства. Крепость пала 5 декабря 1761 года, а через 20 дней умерла императрица Елизавета Петровна.

С этого дня международная ситуация начала стремительно меняться. Пришедший на российский трон Петр III тотчас разорвал союз с Австрией и предложил Фридриху II мир без всяких условий. Пруссия, доведенная пятилетней войной до разорения, была спасена, что позволило ей воевать еще до 1763 года. Россия, вышедшая из войны ранее, никаких территорий или компенсаций потерь не получила.

Смерть Елизаветы Петровны. Петр III – император

В конце своей жизни Елизавета часто болела. Неумеренный образ жизни, любовь к тяжелой, жирной пище, нежелание лечиться – все это приблизило конец веселой прожигательницы жизни. Она все чаще уединялась в Царском Селе. Столь обязательные прежде для всех маскарады, поездки, спектакли прекратились. С ужасом смотрелась в зеркало вчерашняя божественная красавица и не узнавала себя – ведь она думала, что будет прекрасной всегда! Смерть пришла к ней в Рождество – 25 декабря 1752 года. Многие опасались прихода к власти ее племянника Петра Федоровича. Придворная камарилья во главе с Шуваловыми понимала, что тотчас по вступлении на трон нового государя все они лишатся влияния, власти и доходов. Поэтому обсуждались планы устранения Петра от власти посредством возведения на престол его сына, семилетнего Павла Петровича (очень любимого покойной Елизаветой), при назначении в регенты супруги великого князя Екатерины Алексеевны. Были и сторонники просто высылки семьи Петра Федоровича за границу, в Голштинию, откуда он был привезен в Россию в 1742 году. Но смерть Елизаветы Петровны в Рождество 1761 года оказалась для заговорщиков неожиданной, и Петр III беспрепятственно стал Императором Всероссийским.

Наследник престола Петр Федорович за долгие годы жизни в России так и не сумел стать русским, патриотом России. Все русское было ему чуждо, все немецкое, особенно прусское, наоборот, было ему ближе и роднее. При этом он не скрывал своих симпатий к прусскому королю Фридриху II, с которым в этот момент вела войну Россия. И как только Петр Федорович стал императором Петром III, он резко изменил политику России, пошел на заключение невыгодного для России мира с Фридрихом. Он намеревался начать войну против Дании – давней обидчицы его родной Голштинии, переодел русскую армию в прусские мундиры, стал насаждать в войсках непривычные для них прусские порядки.

Внешнеполитические симпатии нового императора, его демонстративное пренебрежение русскими обычаями, православной верой, да еще в сочетании с характерной для Петра прямолинейностью, экспансивностью, очень сильно вредили его репутации в глазах общества и гвардии. Между тем, при ином, не таком вызывающем поведении Петра III, он мог бы упрочиться на троне и стать весьма популярным в обществе. Уже первые его указы говорили о понимании Петром насущных проблем страны.

Девятнадцатого февраля 1762 года Петр III издал манифест о секуляризации церковных земель, которые (как и доходы с них) отныне переходили к государству. Для управления этими землями учреждалась Коллегия экономии. При этом значительная часть крепостных церкви становилась свободна от крепостной зависимости. Наконец, третий указ Петра III освободил русских людей от страха стать жертвами доносчиков. Отныне и навсегда запрещалось кричать «Слово и дело!» – магическую формулу публичного объявления доноса, после которой полиция была обязана хватать всех, на кого укажет кричавший «Слово и дело!» доносчик. Закрывалась наводившая страх на поколения русских людей Тайная канцелярия – орган политического сыска. Функции сыска были переданы в Сенат. Однако эти выдающиеся по своим последствиям указы не способствовали упрочению позиций самого Петра III. Люди воспринимали его скорее эмоционально, чем прагматично, видели в нем «тирана», низвергателя «добрых установлений доброй матушки Елизаветы», хотя этот человек не был ни жестоким, ни злым, не пролил ничьей крови, а оказался, в сущности, лишь жертвой неблагоприятных обстоятельств, а также собственной самонадеянности и легкомыслия.

Почти до самого конца своего царствования он был убежден, что пользуется всеобщей поддержкой. Он казался каким-то нелепым, странным, случайным на русском троне человеком. Необузданный и взбалмошный, он, приняв во всем объеме безграничную власть тетушки, не был в состоянии контролировать события, быть политиком, осознавать себя российским самодержцем. Фигура Петра III драматична. Ему не повезло с судьбой, страной. Если бы он остался в Голштинии, то, наверное, прожил бы долгую жизнь и умер бы, оплаканный своими добрыми подданными, как примерный герцог. Но он попал в Россию, и за ним упрочилась репутация ненавистника России, любителя муштры, самодура и глупца. Но все же если каждый человек – хозяин своей судьбы, то Петр распорядился ею бездарно. Нужно согласиться с Екатериной, как-то написавшей, что «у Петра III-го первым врагом был он сам».

Петр III.

Заглянем в источник

Петр III вошел в историю как государь, подписавший 18 февраля 1762 года знаменитый «Манифест о даровании вольности и свободы всему Российскому дворянству». Только перечень прав, которые он включает, говорит, что ничего подобного в России еще не было:

«1) Все, находящиеся в разных наших службах дворяне могут оную продолжать сколько долго пожелают и их состояние им дозволит, однакож военные ни во время кампании, ниже пред начатием оной за три месяца о увольнении из службы или абшида (отставки. – Е. А.) просить да не дерзают… 2) Всех служащих дворян за добропорядочную и беспорочную нам службу награждать при отставке по одному рангу… 3) Кто же, будучи в отставке некоторое время или после военной находяся в статской и других наших службах пожелают паки вступить в военную службу, таковые приняты будут естьли их к тому достоинствы окажутся теми ж чинами, в каковых они состоят. 4) Кто ж, будучи уволен из нашей службы, пожелает отъехать в другие европейские государства, таким давать нашей Иностранной коллегии надлежащие паспорты беспрепятственно. 5) Продолжающие службу, кроме нашей, у прочих европейских государей российские дворяне могут, возвратясь в отечество свое, по желанию и способности вступить на ваканции в нашу службу…

Но как мы сие наше всемилостивейшее учреждение всему благородному дворянству на вечные времена фундаментальным и непременным правилом узаконяем, то в заключении сего мы, нашим императорским словом наиторжественнейшим образом утверждаем навсегда сие свято и ненарушимо содержать в постановленной силе и преимуществах и нижепоследующие по нас законные наши наследники в отмену сего в чем-либо поступать могут, ибо сохранение сего нашего узаконения будет им непоколебимым утверждением самодержавного всероссийского престола, напротиву ж того мы надеемся, что все благородное российское дворянство, чу(в) ствуя толикия наши к ним и потомках их щедроты, по своей к нам всеподданнейшей верности и усердию побуждены будут не удаляться, ниже укрываться от службы, но с ревностию и желанием в оную вступать…».

Итак, в манифесте сказано о праве дворянина оставлять службу в любое, кроме военного, время, возвращаться на нее. Согласно букве манифеста дворянин может вообще не служить, выехать в свое поместье, за границу, поступить на иностранную службу, обучать детей дома и т. д. Манифест был принципиально важным для дворян документом. Это был подлинный прорыв в направлении гражданского общества. Многие с радостью встретили манифест, но общего бегства со службы не произошло, ибо большинство дворян существовать без государственного жалования не могли. Однако сама возможность выбора: служить или не служить, оказалась для них весьма важной. Именно с манифестом 1762 года историки связывают расцвет дворянских усадеб, становившихся центрами распространения европейского быта и культуры, как, впрочем, подчас и сурового крепостничества. Важно, что с этого документа начинается долгий процесс эмансипации русского общества – освобождения его от тяжкого давления государства.

Петр совершенно устранился от жены, открыто жил со своей любовницей Елизаветой Воронцовой, хотел жениться на ней, вынашивая планы развода с Екатериной. Честолюбивая же и деятельная Екатерина не собиралась мириться с уготованной ей судьбой. Она согласилась на предложение гвардейцев свергнуть Петра III. Намерение гвардейцев, развернувших активную агитацию в пользу Екатерины в войсках, совпадало с желаниями части знати, недовольной Петром и его политикой, опасавшейся за свое будущее при неуравновешенном и непредсказуемом императоре Петре III. При этом Петр III вел себя весьма легкомысленно и игнорировал все предупреждения о готовящемся перевороте, чем способствовал его приближению.