Цитадель бога смерти - Джуанита Коулсон

Джателла поклонилась предмету культа Гетании, сложив святой треугольник пальцами.

— Какой траур будет в Серса-Орнайле по этому бесценному сокровищу, прошептала она.

Тяжелое золото, искусно обработанное лучшими мастерами Серса-Орнайля. Рельеф из цветущих деревьев и хлебных полей украшал корону. Процессия священнослужителей двигалась по полям и лесам, прославляя Мать Земли. Корона была украшена огромной черной жемчужиной и редкими камнями цвета голубого льда, которые Тирус описывал торговцу драгоценностями в Куреде. Камни были вделаны в прекрасно изготовленную золотую цепь, обвивавшую корону. Каждый лист был изумрудом, а верх короны украшал громадный изумруд чистейшей воды, великолепно ограненный, посаженный в золотые лепестки. Корона была велика для обычной женщины, но ведь она принадлежала богине.

— Люди никогда больше не увидят ее, — сказала с грустью Джателла. Она больше не принадлежит Гетании. Сейчас мы во владениях бога снега и льда Омаятла, но корона, увы, принадлежит Нидилу.

— Нам не стоит больше задерживаться здесь, — сказал Тирус. — Здесь могут появиться разбойники, ищущие драгоценности, да и глаза Врадуира быстро приходят в норму.

Подгонять их было не нужно. Они покинули комнату и пустились в путь по лабиринту коридоров и холлов цитадели. Время от времени им приходилось скрываться от творений бога Смерти. К счастью для Тируса, которому не хотелось тревожить возвращающуюся силу, иллюзии Врадуира больше не появлялись. Может, Врадуир все еще страдает от боли в глазах и не может управлять своими рабами, а может он их послал на поиски врагов.

Они прошли много комнат и обнаружили другие жертвоприношения.

Каждая находка усиливала беспокойство Джателлы. Они видели куб, содержащий знаменитые гобелены Арниоба, далекого южного острова. Это было первое, что похитил Врадуир и капитан Дрие почти год назад. Как долго уже творил зло на земле Врадуир! Он похитил гобелены тогда, когда еще дымился пепел Камата и расплавленная лава еще не застыла.

В другой комнате хранилась серебряная цепь Аза-Дуна, того, кто пришел из моря. Как и гобелены Арниоба, это было старинное, бесценное сокровище.

Во время похищений погибали люди. Солдаты, охранники с островов Арниоба и Бендина, которые пытались защитить честь и гордость своего народа. Колдовство и беспощадная воля капитана Дрие убивали всех, кто стоял у них на пути. Похитители оставляли кровавый след и жуткие рассказы, по которым Тирус и Эрейзан шли, как охотничьи собаки.

Тирус и остальные не удивились, когда обнаружили еще одно похищенное сокровище. Жеребец, украденный из священного стойла Грос-Донака на Тор-Мали, теперь принадлежал Нидилу. Обаж с восхищением смотрел на это божественное животное, заключенное в кристаллический куб.

— Самые могущественные короли отдали бы многое за обладание им, — и тут же, вспомнив печальную участь Одноухого, он добавил: — Но никто из смертных больше не сможет ездить на нем. Он теперь принадлежит Нидилу.

Лошадь уже была принесена в жертву, как певец и остальные сокровища. Ее глаза в голубом пламени сверкали, как у живой, слышался дробный стук копыт и свист воздуха, вырывающегося из раздутых ноздрей. Красная шкура блестела как солнечный закат и людям, с восхищением глядящим на это великолепное создание казалось, что ее голова повернулась, а живые глаза в упор смотрят на них.

— Врадуир украл его у бога Бурь и Штормов и у его свирепых сыновей, изумился Обаж. — Даже если он сделал это, чтобы принести жертву Нидилу, он все равно очень смелый человек.

— Он боится Бога Зла, Дьявола, — ответил акробат. — Он уверен, что если получит благословение Бога Смерти, то все остальные боги будут его союзниками. Имея Нидила за спиной, он может не бояться ничего, даже смерть.

— И он принесет еще немало жертв, прежде, чем пробьет назначенный богами час, или мы остановим его, — сказала Джателла.

Тирус осторожно подтолкнул ее к выходу, но она резко отстранилась, вся взволнованная.

— Илисса? Я… слышу ее!

Она стремительно побежала к двери, через которую они вошли. Остальные поспешили за ней.

Джателла выскочила на лестничную площадку и повернула на лестницу, которая наполовину была погружена во тьму. Ступеньки, ведущие вниз, исчезали во мраке.

— Здесь, крик слышен отсюда! Тирус, это Илисса! Я уверена в этом!

Опасность становилась реальной. Тирус чувствовал постоянно увеличивающееся давление. Врадуир приходил в себя. Но чувства и надежды Джателлы захватили его и стали его собственными. Ненависть, которая влекла его к Врадуиру, была гораздо слабее его чувств и привязанностей к Джателле. Ее желание победило все опасения Тируса.

Эрейзан присоединился к Джателле.

— Тирус, я тоже слышу ее. Я всегда считают, что ни у кого нет такого острого слуха, как у меня. Но сердце королевы гораздо чувствительнее, чем мои уши. Я уверен, что это принцесса.

Эрейзан даже присвистнул от удовольствия, когда Тирус согласился.

— Времени становится совсем мало. Быстрей!

Джателла бесстрашно бросилась вниз по ступеням, во мрак. Тирус и Эрейзан с трудом подхватили ее, удержав от падения. Они оглянулись на Обажа. Придворный стоял на верхней ступени, полный нерешительности. В неверном свете факелов его фигура казалась серой и колыхающейся. Тирус и Эрейзан позвали его за собой, но тот стоял на месте, пока Джателла не крикнула:

— Ты же ее жених! Ты клялся идти за ней в огонь и лед! Неужели темнота тебя может остановить? Идем!

Он шумно вздохнул и пошел за ними. Однако, Обаж вовсе не выказывал желания идти вперед. Эрейзан выхватил у него факел и взял эту опасную миссию на себя. Со звериной грацией акробат бежал вниз по ступеням. Тирус и Джателла бежали за ним так быстро, как только могли. Обаж не стремился быстро попасть вниз, но ему и не хотелось оставаться одному. Он так близко прижимался к Тирусу и молодой королеве, что чуть не сталкивал их вниз.

Эхо гулких шагов звучало в темноте и жестокий холод Нидила царил везде. Факел давал мало тепла. Их дыхание мгновенно превращалось в пар, который развевался над их головами, как туманное знамя. Они старались не касаться каменных стен голой кожей, выглядывавшей из рваных перчаток, так как опасались, что руки сразу примерзнут к ледяным камням.

Эрейзан приостановился на площадке, наклонив голову и внимательно прислушиваясь. Три новых лестницы ответвлялись здесь, причем, две из них вели вниз.

— Куда же еще нам спуститься? — спросил Обаж, хлопая руками о себя, чтобы согреть их и прыгал. — Я ничего не слышу.

— Тихо, — приказала Джателла.