Секрет Жермены - Луи Буссенар

— А Ги?

— Он просто чурка в ее руках, слышит ее ушами и видит ее глазами. Меня почти выставили за дверь.

— Иди и ничего не бойся, я им скажу два слова по телефону, они тебя примут с распростертыми объятиями.

— До свиданья, патрон!

— До свиданья, негодяй! — В устах Мондье это звучало как ласкательное имя.

Бамбош направился к роскошному особняку, откуда князя Березова обманным способом выселили.

Посланец графа подъехал скромно, в наемном экипаже. Его встретил тот самый степенный швейцар, что служил при князе, когда Бамбош был там лакеем.

Увидев, что посетитель нанял дешевого извозчика, швейцар не сообщил в дом, а направил несолидного гостя через двор. Бамбош не стал возражать против столь невежливого поступка, зная, что по телефонному звонку графа будет принят с должным почтением, и подумал только, что Андреа, наверное, настроила всех лакеев против него.

Пересекая пешком двор, Бамбош увидел около конюшни человека, привлекшего его внимание.

Он был одет как конюх — в клетчатый костюм и в английскую шапочку, сдвинутую на ухо; рукава были засучены, и он старательно начищал удила, рядом лежали прочие части лошадиной сбруи.

Бамбош, очень элегантно одетый, с моноклем в глазу и с цветком на отвороте жакета, подойдя близко к усердному трудяге, позвал:

— Брадесанду!

Тот обернулся и от удивления уронил железки.

— Бамбош!

— Я едва узнал тебя в обличье конюха. Тебя, кто водил меня в свет, кто под именем Петера Фога был знаменитым букмекером, красой ипподрома! Тебя, сердечного друга Андреа, заставлявшего ревновать барона де Мальтаверна!

— Да, Бамбош, это я.

— С тобой произошла какая-то беда?

— Все беды вместе!

— Рассказывай.

— Некогда, надо скорей кончать чистку сбруи, не то меня выгонят.

— Кто?

— Мой хозяин, скотина барон.

— Плюнь на все, и пойдем поговорим о деле.

— Я бы рад, да у меня не самые нежные отношения с полицией.

— Что-то новое, черт возьми!

— К сожалению, так, мой дружок.

— Я думал, что Андреа по-прежнему неравнодушна к тебе и ты здесь в неподходящем наряде лишь ради того, чтобы находиться поближе к ней.

— С Андреа все полетело к чертям. Нет больше любви! Вот.

— Говорят, это к счастью, в доказательство чего я тебя отсюда уведу.

— А с Петером Фогом получилась такая история, что я теперь нигде не могу показаться. Я уж не знал, как спасти шкуру, хорошо, Рыжая помогла, говорит: «Послушай, малыш, хотя я не люблю тебя больше, но не хочу, чтобы с моим бывшим любовником произошла беда. Безопаснее всего спрятаться в чьем-нибудь богатом доме. Ги нужен работник на конюшне, я тебя устрою, будешь возиться с лошадьми, а через полгода про тебя забудут. Соглашайся, и чтоб без глупостей!» Вот так и сказала. Положение мое было отчаянное: сидел голодный, прятался по ночлежкам. Это после сладкой-то жизни! Ну я и согласился. Здесь и кров, и пища, и одежда, но Андреа на меня и не смотрит, будто я вовсе не существую. С ума схожу, когда вспоминаю, как она меня любила, ласкала, ни в чем не отказывала! Я так и теперь влюблен. Готов после на гильотину[104] лечь, чтобы с ней хоть ночку поспать! А другой раз хочется ее ножом пырнуть.

— Решительно, ты крепко болен. Но от сильной хвори помогают мощные лекарства. Патрон вернулся и вспомнил о тебе… Знаешь ведь, он большой человек, с ним не пропадешь, вытащит хоть из пасти самого дьявола.

— Раз патрон обо мне заговорил, значит, мои дела поправятся. Что я должен буду делать?

— Прежде всего бросить ерунду, какой ты сейчас занимаешься, и приняться за то, к чему у тебя есть способности.

— А потом?

— Прикончить человека.

— Только на пару с тобой.

— Да, каждый сделает свою половину. Тебя позабавит, когда я скажу, что ухлопать надо того шкета, что нас побил у Лишамора.

— Бобино? Тогда я с тобой! Увидишь, мой нож не заржавел!

— Договорились. Теперь надо рассчитаться с этой скотиной бароном. Пойдем вместе, посмеемся.

Брадесанду, видя уверенность дружка, отбросил сбрую, вымыл в ведре руки и в обуви, испачканной навозом, потопал вслед за Бамбошем в господский дом.

Лакеи, видя, что конюх нагло лезет в хозяйские покои, хохотали исподтишка, предвкушая скандал.

— О ком буду иметь честь доложить? — спросил дежурный лакей.

— Месье виконт де Шамбое и месье Петер Фог.

Андреа и Ги де Мальтаверн вдвоем завтракали.

К удивлению лакея, посетителей приняли без возражений и задержки. Более того, барон и кокотка, казалось, были несколько взволнованы их приходом.

Бамбош двинулся к парочке с протянутой рукой и со словами приветствия:

— Здравствуйте, Ги! Здравствуй, Андреа!

Барон де Мальтаверн, будучи едва знаком с ложным виконтом де Шамбое, вытаращил глаза, когда увидал, что его сопровождает один из здешних конюхов, причем держится с виконтом как равный.

— Здравствуй, Бамбош! Здравствуй, негодник! — сказала Андреа, состроив забавную гримасу при виде старого приятеля. — Снова явился!

— Да, как видишь, — отвечал проходимец и повторил: — Здравствуйте, Ги!

— Добрый день, виконт! — ответил барон смущенно и как бы по принуждению.

— О! Вы можете называть меня Бамбошем, это почетное бандитское имя, и я его отнюдь не стыжусь. Но позвольте представить моего друга Петера Фога, я нашел его здесь в положении, его недостойном, и вы окажете ему сейчас любезный прием.

— Я вышвырну его сейчас в окно и тебя следом! — вдруг взорвавшись от злости, крикнул Мальтаверн.

Бамбош, наслаждаясь сценой, пододвинул приятелю стул, сел сам и продолжал:

— Его бандитское имя Брадесанду. Можете спросить у мадам. Не правда ли, Андреа?

Красавица впала в страх и не могла слова вымолвить, хотя обычно бывала остра на язык.

— Видите, барон, он был вашим предшественником в некоторых интимных забавах, и, главное, он ваш совладелец; вы непременно должны что-то для него сделать.

Негодяй был злопамятен и с удовольствием мстил барону и Андреа за тот прием, что ему оказали по возвращении из Италии.

Ги взбесило разоблачение, он искренне любил Андреа. Барон кинулся на Бамбоша, намереваясь влепить пощечину.

Тот вскочил раньше, вынул из кармана острый ножичек и сказал спокойно:

— Руки прочь, барон! Или я проделаю между ваших ребер отверстие, через него без промедления вылетит ваша душонка!

Ги де Мальтаверн отличался храбростью, его не остановила бы угроза оружием, но осадил самоуверенный тон Бамбоша.

Весь кипя, он опустил руку и спросил: