А в конце стоит парковочный столб - Кишон Эфраим

Тем временем я протиснулся поближе к камере и был бы уже совсем в кадре, если бы перееханная не оттащила меня.

— Он же меня переехал! — возмущенно вопила она. — Меня, а не вас!

Старая ведьма стояла мне уже поперек горла. Вот и сейчас она принялась вопить, чтобы камера повернулась к ней. А я, столь известный всем по передаче "Такова жизнь", оказался подло обойденным из-за того, что вперед лезли эти никому не интересные ничтожества без малейшего опыта выступления перед камерой. Вы даже не представляете, на что способны люди, лишь бы попасть в кадр.

Наконец я решился толкнуть ведьму в бедро, занял узурпированное ею место и показал себя:

— Привет, дети! — торопливо выкрикнул я. — Здесь ваш папочка! Он тоже при всем этом присутствовал!

И тут какой-то сильно любознательный баран перехватил инициативу, чтобы поинтересоваться у меня, снимается тут видео или стерео, нашел время, идиот. Этим немедленно воспользовался самурай, чтобы закончить историю о жизни своей сестры. Неудивительно, что оператор предпочел вскарабкаться на пирамиду из машин и направить камеру на водителя.

Как только водитель это увидел, он открыл обескровленные губы и прошептал:

— Ради Б-га… не в профиль… пожалуйста, в фас…

Владелец расположенного неподалеку магазина протискивался со стаканом воды сквозь ряды зевак:

— Я несу воду пострадавшему! — выкрикнул он в камеру с широкой улыбкой.

— Пейте, старина! Это придаст вам силы.

Сейчас же все внимание переключилось на пострадавшего.

— Может быть, мне следует выползти? — спросил он у оператора. — Дайте мне знак, если так.

Тут в дело вступили санитары с носилками. С третьего раза им удалось его вытащить. Представление закончилось. Исполненный ожидания, я направился домой. Ровно в 21 час вся семья собралась у телевизора, чтобы посмотреть на папочку в вечерних новостях. Диктор понапрасну тратил драгоценное время на всякую политическую болтовню, но вот, наконец, и мой несчастный случай.

Внимание… сейчас!

— А где же ты, папочка? — спросил мой младшенький. — Тебя совсем не видно.

Действительно. Эти прохвосты полностью оставили в кадре самурая, немного ведьмы и скорой помощи. Меня они вырезали. Вместо этого перед камерой появился какой-то официальный пустобрех и заговорил о необходимости безопасности дорожного движения и других ненужных вещах. А ведь теперь придется так долго ждать, прежде чем я снова окажусь свидетелем несчастных случаев! Парковочное сафари

Йоселе торопливо шел ко мне от угла улицы Фрухтмана.

"Извини, — пропыхтел он. — Приходится так долго искать место для стоянки".

Я не поверил своим ушам. Улица Фрухтмана — узкая, залитая пылающим солнцем полоска домов, к тому же с односторонним движением в противоположную сторону — лежала в добрых пяти минутах езды от нашего постоянного кафе. Что заставило Йоселе, этого гениального победителя всех земных трудностей, парковать свой автомобиль в столь неудобном месте?

Мы зашли в кафе Густи, присели за столик, заказали свой обычный эспрессо и стали рассматривать Ближний Восток в действии. Снаружи роились жаждущие действия молодые полицейские, которые еще не выполнили своей ежедневной нормы и высматривали новых нарушителей правил парковки. Знаки с надписями "Парковка запрещена", "Стоянка запрещена" и "Парковка и стоянка запрещены" тут и там украшали городской пейзаж. Табличка "Погрузка и стоянка только с 14 до 16 часов", установленная наискосок от террасы кафе, оказалась особенно доходной и приносила казне примерно 500 фунтов в час.

— Для государства нет лучшей инвестиции, чем в дорожных полицейских, — констатировал Йоселе. — Если каждый из них выпишет в час хотя бы по три штрафных квитанции по 80 фунтов, то уже через три дня отработает свою месячную зарплату, а все остальное — чистая прибыль. Ничего удивительного, что уже сейчас тут используется женский труд.

— Возможно, в этом и кроется причина, — предположил я, — почему так и не решается проблема парковки в больших городах. Без нее всю государственную экономику можно будет на помойку выбросить.

Йоселе выдвинул новую, необычную идею:

— А почему бы не выпускать для водителей штрафные абонементы на определенную сумму, так чтобы они могли сами себе втыкать штрафную квитанцию под стеклоочиститель? А когда они истратят всю пачку, то могут покупать новую. Это упростило бы дело, и коме того, позволило бы избежать этих ужасных перебранок с властями.

— Но это же сделает безработными тысячи полицейских обоего пола, — усомнился я.

— Ну, а как насчет служителей просветов?

— Насчет кого?

И Йоселе просветил меня по поводу этой новой профессии. Служители просветов, также называемые парковочными гиенами, обитают на бордюрных камнях по всем улицам, ждут, когда припаркованный автомобиль отъедет, выскакивают на освободившееся место и отгоняют всех, кто пытается его занять, грубыми окриками "Занято!" — до тех пор, пока не найдется идиот, готовый заплатить за то, чтобы въехать в просвет стоящих машин. В районе улицы Герцля они берут за каждую американскую тачку 20 фунтов, а по выходным и праздничным дням — по 30. В этот сбор включаются и инструкции вроде "Левее… Так, еще чуть-чуть… Стоп!".

— Лучше уж платить парковочной гиене, чем покупать штрафной абонемент, — сказал я.

Йоселе покачал головой:

— Ты меня так давно знаешь и до сих пор не научился понимать. Что значит — покупать штрафной абонемент? Если внимательно изучить образ мышления израильской полиции, то бояться штрафного абонемента вовсе не следует. Прикладная психология, так сказать. Я паркуюсь исключительно в тесных улочках на тротуаре, по меньшей мере в тридцати метрах от главной улицы, патрулируемой глазами закона. Моя машина — всего лишь одна-единственная, которую они видят, причем на значительном удалении от угла улицы. Пойдет блюститель правил дорожного движения на эту дистанцию, вдобавок рискуя, что под моим стеклоочистителем он уже найдет одну штрафную квитанцию? Ничего подобного он не сделает. К тому же они все слишком ленивы. И кроме того, вокруг достаточно много других нарушителей парковки, которых поймать куда проще. Пошли, я тебе это докажу.

И мы отправились на место доказательства, миновали ряды отчаянно сигналящих авто, не имеющих возможности продвинуться вперед, и вскоре достигли улицы Фрухтмана. Действительно: там, на тротуаре, в гордом одиночестве стояла машина Йоселе. С квитанцией под стеклоочистителем. Штрафной квитанцией. Штрафным абонементом для Йоселе. Такого с ним еще никогда не происходило. Он побледнел. Я, со своей стороны, не мог скрыть тихого злорадства.

— Прикладная психология, а? По себестоимости 80 фунтов, не так ли?

— Когда уже ты только повзрослеешь, мальчик, — пробурчал Йоселе, открыл дверку машины и пошел дальше.

Я последовал за ним, не спрашивая, что он задумал. Но скоро он мне это продемонстрировал. У следующего полицейского участка он все и продемонстрировал.

— Инспектор, — заявил Йоселе ответственному служащему, — где-то в вашем районе украли мой автомобиль. Где именно, я не могу точно сказать. Это произошло в одном из переулков в районе улицы Дизенхоф.

И он сделал еще несколько заявлений для протокола. Полицейские патрули в районе немедленно получили по рации устные указания насчет поиска угнанного автомобиля.

— Я буду ждать в кафе Густи, — договорился Йоселе.

Час спустя наши друзья и помощники машину нашли. Она стояла на тротуаре на улице Фрухтмана. Сержант, который пригнал ее, решительно отвел благодарности Йоселе:

— Мы исполняем свой долг, — сказал он и добавил с ехидной ухмылкой: — Но когда мы поймаем вора, ему придется, кроме всего, оплатить еще и приличный штраф за парковку! Специалист по оценке

Люди, которые близко не знакомы со старым Люстигом, принимают его за водителя такси. И впрямь: он всегда принципиально плохо выбрит, его глаза постоянно красные и опухшие, поскольку он намеренно мало спит. При ходьбе в его карманах позванивает бесчисленное количество автомобильных ключей, а если он и садится, то только за руль своего черного такси. Строго говоря, Люстиг действительно водитель такси. Но это лапидарное определение не совсем верно. Фактически же Люстиг управляет международным аэропортом Тель-Авива. Это я узнал на себе, когда моя машина сломалась, и пришлось сесть в его такси, чтобы попасть в аэропорт. Я должен был встретить там одного дальнего дядюшку, чье прибытие значилось в 7.30 утра.