Invider. Печати 3 и 4 - Иван Будист

– Амиго, ты это предложение вносишь каждый год, – посетовал Прохоров.

– И чего же? Рацио-на-ли-за-ци-я. Это есть то, что любят american guys, just and fun! И ваши… тоже это любить, смеяться. Не вижу проблем.

– Хорошо, хорошо… Только вот твоих соотечественников тут не так много бывает.

– Я не есть американский подданный, я есть from Mexico.

– Я знаю, я образно…

Прохоров взглянул на Светлану-Авдотью:

– Света, что вы предложите?

Женщина опять тяжело вздохнула (Полине начало казаться, что она вообще дышит только таким вот образом), ответила:

– У меня пока нет идей. Я думала… Может быть, как-то разнообразить охоту? У нас же нет заказных зверей, мы могли бы организовать подставные охоты для вип-клиентов.

– Заказ животных дорого обойдётся. Я уже сам думал. К тому же содержание. А если это опасный хищник и он вырвется из зоны охоты? Нет, это очень спорная тема…

Светлана-Авдотья замолчала и явно не хотела продолжать разговор.

– Ну… ладно. – Прохоров посмотрел на Альберта Захаровича:

– Ну а что скажешь ты, Алик?

Альберт Захарович преобразился в лице. После выпитой текилы он покраснел, и, как показалось Полине, стал более раскованным. Он медленно поднялся из-за стола, окинул всех интригующим взглядом и начал говорить:

– Есть, Семён Савельевич. Есть одна идея. Отличная! Может быть, извиняюсь, дороговатая, но окупаемая. Такого нет ни у кого! Я разработал идею антропологического парка! Антропопарк!

– Чего? – не понял Прохоров. – Как это?

– А так! – Альберт Захарович активно зажестикулировал. – Мы строим ряд клеток и вольеров. Но не для зверей, нет! Мы оборудуем их согласно культурам и обычаям тех народов, представители которых будут в них находиться. Допустим, перед нами клетка, извиняюсь, для чукчей. Тут все понятно. Стоит яранга, лежит искусственный снег. Актёры – лица восточной национальности. Думаю, стоит заселять парами – одна мужская особь и одна женская, то есть, простите, мужчина и женщина. Переговариваться они будут на своём языке, текст простой, выучат, фразы одни и те же, не сложные. Кормиться будут, извиняюсь, как и в естественной среде обитания: рыбой, олениной, тюленьим жиром. Показательно будут закапывать в землю мясо, чтобы потом употребить его, как это делают на севере, в уже немного подгнившем виде. Ну и быт, конечно же! Вы, извиняюсь, были в зоопарке, представляете, как это будет… Яранга будет, условно сказать, распилена на одну треть, и зритель будет видеть, как в ней живут чукчи, как ведут хозяйство, как развлекаются, как, извиняюсь, спариваются… И экран такой большой, чтобы северное сияние показывал!

Прохоров нахмурился.

– Ну, извиняюсь, последнее, конечно, не обязательно. Я не про сияние, а про, извиняюсь, ну это самое… А вот по соседству, например, будет жить семья из Грузии. На заднем плане мы нарисуем горы, рядом с их домиком из камня посадим виноград. Они будут пить вино из глиняных бутылок, петь грузинские песни, есть лобио с чурчхелой, плясать, извиняюсь, лезгинку… Кстати, все представители, разумеется, должны быть одеты в национальные костюмы, без этого, извиняюсь, никак, никак! А вот, скажем, семья англо-саксов. Богатая квартира, извините, красивые красные обои с вензелями, мягкие кресла. В них сидят холёные люди, закутанные в клетчатые пледы, он курит сигару и читает «Ведомости географического общества», она вяжет тёплые носки при помощи длинных спиц. Внизу котик играет с клубком шерсти. За окном вид на Лондон, извиняюсь, на Биг-Бен, можно за пределами квартиры поставить установку для полива воды, делающей постоянный дождь. А ещё, извиняюсь, камин, какая же уважающая себя лондонская семья будет жить в доме без камина, а?

Альберт Захарович, сам того не замечая, говорил всё громче и громче, а его руки как-то сами по себе жестикулировали всё более и более выразительно.

– Да мы с таким аттракционом всех, извиняюсь, уделаем! Ни в одной стране мира такого ещё нет! Мы построим сотни таких вольеров, наймём первоклассных актёров, создадим для них все условия, хорошую оплату, бонусы! Все узнают, как живут люди там-то или там, мы даже можем благодаря этому антропопарку показать, как живут бедные слои населения в какой-нибудь, там, Замунде или ещё в какой, извиняюсь, дыре! Нас будут посещать школьники, им это полезно, полезно, развиваться так всеобще, да, а главное, главное! Никаких лицензий, которые необходимо оформлять на скот, никаких прививок! Работать с человеческим, извиняюсь, материалом гораздо проще и дешевле! И я уверен, люди сами будут проситься, чтобы устроиться работать в наш антропопарк! А потом, когда проект достаточно раскрутится, мы сможем уже нанимать массовку и устраивать исторические сражения, например, смоделировать вражду на религиозной или национальной почве, стравить, скажем, армян и турок, ну, не стравить, извиняюсь, а смоделировать конфликт между этими народами. Такого шоу ещё не было, я гарантирую абсолютный и немалый доход от него!

Альберт Захарович тяжело дышал. Он вспотел и принялся махать на себя сложенной салфеткой.

Прохоров от удивления вытаращил глаза, и некоторое время не знал, что сказать. Руслан силился, чтобы не прыснуть от смеха, а Полина застыла с вилкой, так и не донеся до рта кусочек консервированной селёдки.

– Что скажешь, Семён Савельевич? – Альберт Захарович грузно рухнул на стул.

– Я… Я… Я думаю, Алик, что это очень смелое предложение, – пришёл в себя Прохоров. – Но ты понимаешь, что люди могут, э-э… неоднозначно отнестись к этому?

Руслан наклонился к Полине и тихо прошептал:

– Интересно, а сетка вольеров будет под током?

Альберт Захарович возмущённо развёл руками:

– Почему же неоднозначно? Мы нанимаем актёров, платим им за это заработную плату, что ж тут, извиняюсь, неоднозначного?

– Да как-то… – Прохоров понимал, что идея немного безумная, но ему явно не хватало слов для аргументации. – Идея очень смелая и я полагаю…

Но тут послышался скрип открываемой двери, ворчание, затем грохот и матерная брань. Потом что-то с гулким звуком ухнуло и зазвенело, будто завибрировал кусок тонкого металла. Все ощутили вибрацию, сотрясшую дощатый пол. Снова раздалась ругань. Дверь распахнулась, и в комнату ввалился неопрятного вида дед в старом расстегнутом засаленном бушлате, надетом прямо поверх рваной майки-матроски. От него беспощадно и неотвратимо разило потом и перегаром.

– Прохор, я тебе крота вернул, – сказал он на удивление чистым и звонким голосом. – Там, в сенях. Здорово, Захарыч!

– Спасибо, Чичи. – Прохоров привстал и пожал деду грязную руку с длинными чёрными ногтями. Впрочем, смотрел он на него серьёзно и явно неодобрительно. – Как сам-то?

– Норма-а-ально! – ощерился дед. – Сейчас пойду к Фадею, он мне ещё с прошлой пятницы пузырь должен.

– Ты это, особо не налегай-то! Я вижу, ты уже на кочерге. А завтра у нас уже туристы будут, сам знаешь откуда.

– Да видал я этих туристов-хренистов… – Дед замер, что-то подсчитывая в уме. – Фадей, наверное, сейчас на выезде…

Он ещё постоял секунд пять, затем покосился на бутылки, красовавшиеся на столе. Прохоров сразу понял его взгляд:

– Это для гостей. Иди, давай, к своему Фадею.

Дед что-то проворчал, вздохнул и направился к выходу. Когда входная дверь хлопнула, Полина спросила:

– Кто это?

– Да это наш сторож, Чичибалой зовут. Сокращённо Чичи. Работает на полставки. Когда трезвый, то весьма приятный в общении человек.

– А чего он в бушлате, – поинтересовался Руслан, – жара-то какая?

– А он всегда в нём.

– Какое странное имя… – Полина посмотрела на Руслана.

– Да нет, имя-то у него вполне простое, Алексей. А Чичибала – прозвище.

– Всё равно странное какое-то.

– Оно за ним после определенного случая закрепилось. – Прохорову явно стало полегче: смена разговора после жутковатого предложения Альберта Захаровича была как нельзя кстати. – Приезжал как-то к нам в девяностых в Благое один новый русский. Хотел тут землю у местных выкупить и что-то на ней построить, я уж не помню, чего именно. Да при нём собака лютая имелась, породы какой-то бесовской… Она кошку здешнюю и задрала. А у той как раз только котята народились. Вот Алексей и взял их себе домой, да поскольку, фантазией он не отличался никогда, то назвал котят не мудрствуя: Чичи и Бала. Потом коты выросли, да нрав у них дикий оказался: постоянно по всей округе бегали, других котов гоняли. Может изначально такими уродились, может, трагедия с мамкой так на них повлияла… Ну и он каждый вечер выходил на крыльцо, да на всю деревню орал: «Чичи! Бала! Чичи! Бала! А ну быстро домой, б… такие!» А голос у него, сами слышали, какой звонкий. Эх, ему бы в музыкальное училище пойти в своё время, или в филармонию… Тенором, или как там это называется… И ведь возможности были. Да всё из-за лени да пьянства упустил… Словом, так его все и прозвали Чичибалой. А вообще, хотя и не люблю маргинальные понятия, но таких ещё бичами кличут. Бывший интеллигентный человек, значит…