Невестка слепого барона (СИ) - Полина Ром

Принц молча кивнул ему.

— А что, ваше высочество, в замке нет сенешаля? – спросил я.

— Старый умер давненько, лет шесть или семь назад. Сюда просто раз в год посылали сборщика налогов, – слегка поморщившись, ответил мне принц и, обращаясь к камердинеру, добавил: – Займись обустройством спальни и трапезной, Дежд. Думаю, повар на кухне справится и без тебя.

Так что и эту ночь мы провели под открытым небом. Правда, уже несколько удобнее: не в телегах на соломе, а в походных шатрах, которые нашлись в замке. Там же, в кладовых, откопали и удобные раскладные кровати. Дежд, который всегда командовал прислугой в личных покоях принца, показал себя и толковым, и расторопным. Уже утром он докладывал принцу:

— … так что, ваше высочество, я бы там селиться не советовал. Я сам лично осматривал все. Самая крепкая постройка – это Старая башня. В ней готовили, а на нижнем этаже жили слуги. Так что тут и крыша в порядке, и окна со стеклом, и камины все рабочие. Только вот выходит, ваша светлость, что господам придется по двое в комнате устраиваться. А иначе никак и не разместиться. В двух других башнях и стекла не везде, и крыши протекают. А самое худое: камины и вовсе не рабочие.

— Я думаю, Дежд, что мои сопровождающие не подерутся, – усмехнулся принц.

Все бы было ничего, но одним из сопровождающих принца считался лекарь – простолюдин, с которым никто из господ в одной комнате селиться не хотел. Мне, честно говоря, этот сословный снобизм был не слишком понятен.

И я легко согласился приютить старика в своих покоях. Тем более, что не такой уж старик он и был. При дележке соседей лекарь показался мне предпочтительнее духовника. Свою ошибку я понял позднее.

Еще два дня в крепость свозили бесчисленные телеги с продуктами и даже пригнали пару коров. А потом ворота замка заперли. И очень быстро выяснилось, что делать нам практически нечего. Надо сказать, что сопровождавшие принца дворяне все же отличались довольно разумным нравом, и потому ни пьянок, ни особых гульбищ или ссор не было. Но от скуки мы начали маяться уже к концу недели.

Настоящим спасением для меня на первое время оказался тот самый господин Божу. Разговоры с ним отвлекали от ничегонеделания. За время карантина у нас даже установился определенный режим. Утром мы легко завтракали в трапезной без госпожи Лионеллы: она любила поспать подольше. Потом его высочество устраивал тренировки. Это была для меня прекрасная практика, и я не отлынивал. Затем следовал второй, уже гораздо более плотный завтрак, и мы расходись скучать по своим комнатам до обеда. Вот тут-то господин Божу и начинал свои лекции по средневековой медицине.

Надо сказать, что первые дни он несколько дичился и как бы побаивался меня. Но со временем успокоился, понял, что я не собираюсь кичиться перед ним титулом или как-то унижать, и беседовал со мной все охотнее. Я слушал, часто задавал вопросы, а про себя тихо офигевал и понимал: пожалуй, я лучше сдохну от болезни, чем дозволю местным медикам лечить меня.

Достаточно сказать, что никакого серьезного представления о строении организма господин лекарь не имел. Зато совершенно точно знал, что кровопускание – основа любого лечения. По его мнению, в теле любого человека содержались гуморы. Эти самые гуморы – якобы некие жидкости, из которых состоит организм: кровь, мокрота, а также желтая и черная желчь. Именно балансом этих жидкостей в организме и определяется темперамент человека. Ну а заодно и его здоровье. Лекарь рассказывал мне с большим вдохновением о том, как ему приходилось прижигать раны на поле боя, когда он был молод. Операцию эту проводили каленым железом или же, если была отрублена конечность, прижигали факелом. Это лечение, по мнению господина Божу, должно было непременно сопровождаться молитвой. Вот в различных молитвах он, надо сказать, действительно был крупным спецом. Существовали специальные молитвы от боли в животе и зубной, от гноящихся ран и язв, молитвы, помогающие при родах и спасающие от ожирения…

От всего этого меня довольно быстро стало подташнивать, и я перешел к сегодняшним дням, пытаясь выяснить, что за волна накрыла столицу сейчас.

— Такая волна, мой господин, приходит раз в несколько лет и несет неисчислимые беды! Иногда до трети народа в некоторых графствах и городах вымирает! Грядут страшные горести, ваше сиятельство…

— Да понял я, господин Божу, понял! Я не спрашиваю о последствиях волны. Я хочу знать симптомы заболевания.

— У человека перехватывает горло, ваше сиятельство, а также у него болят конечности, и он испытывает тошноту и испражняется, не успевая добежать до отхожего места. Мы, лекари, называем эту болезнь пляска святого Антония. Потому как многие больные начинают подергивать руками, как бы собираясь танцевать. Еще больные могут наблюдать странные видения, говорить несуразное. Продолжаться это может и месяц, и полтора. Впрочем, иногда Господь посылает исцеление. В этом смысле очень славился в прошлые годы монастырь Святого Антония.

Именно там больные чаще всего выздоравливали. Но, увы, в одной из войн здание монастыря было разрушено и осквернено еретиками.

Лекарь печально вздохнул, перекрестился и добавил:

— Но вы не волнуйтесь, господин граф, еще в молодости я купил частицу креста Господня, который венчал собой купол церкви при том самом монастыре. Случись нужда, и вы вдруг заболеете, я настругаю немного щепочек с этой благословенной частицы и приготовлю для вас из них целебное питье.

Мне захотелось перекреститься. Не готов я был пить такие лекарства, да и непонятная эпидемия меня пугала.

Тем более, что понятия о дезинфекции здесь не было: днем изредка приезжали королевские курьеры. Сумку с документами солдаты относили принцу после того, как, нацепив на копье, подержали над открытым костром. Так у его высочества появлялась хоть какая-то работа: он писал ответы.

Остальные же, к сожалению, вынуждены были коротать время до ужина за карточными играми. Хорошо хоть то, что его высочество своей волей запретил на время карантина любые ставки.