Шелест Да не судимы будете - Неизвестно

В КПЧ наметился раскол. Правые элементы восхваляли Дубчека. Ему эта роль очень импонировала. Пошла атака на КПЧ, чехословацкое правительство, его политику, на органы государственной безопасности, органы МВД, прокуратуру, ар­мию. Всему этому активно способствовали все средства массо­вой информации, что и привело к полной дестабилизации со­стояния Чехословакии, породило до некоторой степени нацио­нальную рознь, прежде всего между чехами и словаками, когда последние в адрес чехов говорили оскорбительные слова.

Пусть простит меня читатель моих дневниковых записей, если сегодня, спустя 20 лет, я возвращусь к нашим сегодняшним дням и в свою родную страну. Советский Союз. Состояние моей страны во многом схоже с Чехословакией того времени. Эконо­мика, социальные вопросы, экология страны находятся в пла­чевном положении. Материальное состояние трудового народа в Т51желом положении. Под девизом гласности, демократии всех средств массовой информации идет оголтелая атака на партию, ее идеологию, политическую систему. На этой волне идет разгул анархии, неповиновение законам, упадок всякой дисцип-

ЛИНЫ и порядка, ответственности за порученное дело. Начатая перестройка (а все это я бы назвал реформой) основательно буксует, и неизвестно, когда и как мы выедем из этой «глубокой колеи». Идет открытая атака на органы государственной безо­пасности, МВД, армию, прокуратуру, правоохранительные орга­ны. Народ от всего этого устал — он ждет от верховной власти порядка и спокойствия. Межнациональная рознь разъедает стра­ну. Мне, прожившему много лет (я только в партии 62 года, всю жизнь трудился не покладая рук), страшно смотреть, куда мы идем и что мы оставим своим внукам, правнукам, всему будуще­му поколению. Настал роковой час. Всем нам нужно опомнить­ся, взяться за разум и конкретные дела, покончив с пустослови­ем. Нас спасать некому будет — мы стоим над пропастью.

После этих тяжелых раздумий возвращаюсь в Чехословакию, в февраль месяц 1968 года. Будучи в Праге, Л. Брежнев пытался выяснить истинную обстановку и обстоятельства в партии и стра­не. Но безапелляционные заверения А. Дубчека, что в КПЧ и стране все идет хорошо и им положение полностью контроли­руется, как-то успокоили его. Дубчек вел себя слишком востор­женно и даже заносчиво. Мне было больно и обидно смотреть на Л. Брежнева. Он, не добившись никакой ясности и определенно­сти от «руководства» КПЧ, как-то обмяк, растерялся перед наглым поведением Дубчека.

Он, Дубчек, совершенно не выслушивал Брежнева, да видно было, что и не хотел выслушивать. Выскдзьшал совершенно противоречивые мнения и толкования того, что происходило в КПЧ и стране.

При такой ситуации и обстановке Брежневу ничего не оста­лось делать, как улететь в Москву, не дождавшись конца празднования. Свой отъезд Брежнев мотивировал необходимо­стью быть на праздновании Дня Советской Армии 23 февраля. Вечером 22 февраля Л. Брежнев улетел в Москву, оставив меня вместо себя как руководителя делегации.

В эти дни у меня было много встреч и обстоятельных бесед с некоторыми руководителями партии и правительства Чехо­словакии, в частности, с Кольдером, Якишем, Биляком, Ленар- том и другими чехословацкими товарищами. Была обстоятель­ная беседа с нашим послом С. Червоненко. Все они проявляли большую тревогу по поводу стабилизации в партии и стране, разгула анархии, неуправляемости страной.

А. Дубчек уже идет на поводу правых элементов, чем явно способствует политической и экономической дестабилизации страны.

25 февраля* После всех торжественных процедур и приемов вечером вся наша делегация вылетела на родину с тяжелым осадком. По договоренности с Брежневым я должен был лететь в Киев, собраться с мыслями и по приезде в Москву доложить все подробно о моих встречах, переговорах и впечатлениях.

Но Киев по погодным условиям наш самолет не принял, и я со всей делегацией полетел в Москву. Поздно, в тот же вечер, была встреча и беседа с Л. Брежневым, которого я по­дробно проинформировал о моих встречах, переговорах и моем личном впечатлении. Как я тогда заметил, все это произвело на Брежнева тяжелое, даже, можно сказать, шоковое впечатле­ние.

Март. Прин5ш Д. Павлычко, с ним был очень обстоятель­ный и серьезный разговор. Я ему откровенно сказал и даже пожурил за то, что он свой талант направляет и тратит далеко не по назначению и что он может пожалеть об этом, но, может быть, это будет поздно. Он со всеми моими доводами и выска­зываниями согласился. Из разговора с Д. Павлычко выясни­лось, что мне надо встретиться и провести серьезную беседу с Секретариатом Союза писателей Украины. Для этого важного дела обязательно выкрою из моего сжатого режима время.

Поступило заявление на И. С. Грушецкого, что его отец, оставаясь на оккупированной территории, сотрудничал с немца­ми. Он был старый — собирал продовольствие и теплые зимние вещи для немецкой армии. По этому заявлению я побеседовал с Грушецким, беседа была довольно приятной. Он дал письмен­ное объяснение, но сам толком ничего не мог объяснить, только утверждал, что отца немцы расстреляли. Сам Грушец- кий во время войны почти все время находился в Красной Армии. Но заявители утверждают, что отца Грушецкого рас­стреляли партизаны. Поручил органам разобраться с этим де­лом, но оно так и осталось «темным», как говорят, списано за давностью. Но Грушецкий после этого заявления поубавил свою прыть.

С 22 по 25 марта 1968 года в Дрездене проходило совещание по чехословацким событиям. В нем приняли участие от совет­ской стороны Л. Брежнев (глава делегации), Н. Подгорный, М. Суслов, Б. Пономарев, П. Шелест. Болгарская делегация во главе с Т. Живковым, венгерская делегация во главе с Я. Када­ром. Чехословацкую делегацию возглавлял А. Дубчек, по­льскую — В. Гомулка. Делегация ГДР была представлена во главе с В. Ульбрихтом. Н. Чаушеску (Румыния) не был при-глашен из-за опасения, что он мог внести резонанс в обсуждае­мый вопрос по Чехословакии. Накануне дрезденской встречи нам не были известны определенные мнения и соображения Гомулки, Ульбрихта, Кадара, Живкова по событиям в Чехосло­вакии. Но им все было известно, что в составе руководства КПЧ сколачивается довольно влиятельная группа, в нее входят Шик Смрковский, Кригель и другие, которые яростно ведут нападки на политику и экономику, проводимую КПЧ, порочат всю 20-летнюю деятельность КПЧ.

Чувствовалось, что формируется второй центр КПЧ. Нача­лись травля и гонения на преданные кадры. СняТ с работы министр обороны ЧССР — это прямой удар по Варшавскому Договору. Освобожден от работы министр иностранных дел ЧССР — это удар по внешнеполитическим и экономическим вопросам.

22 марта открылось совещание. Немецкими товарищами все хорошо было организовано: помещения для проведения совеща­ния, размещение делегаций и бытовые условия — как это уме­ют делать немцы.

По договоренности с главами делегаций Л. Брежнев сделал обзорную информацию о политической обстановке в Чехосло­вакии. Некоторые вопросы Брежневым были освещены очень тускло, невнятно и неубедительно, и это, безусловно, не могло не сказаться на всем ходе совещания. Попросили А. Дубчека выступить и осветить положение, происходящие события в пар­тии и стране и меры, принимаемые по урегулированию и наве­дению порядка в КПЧ и стране.

Как участник совещания тезисно, из дневниковых записей излагаю все выступления на Дрезденском совещании.

Выступление А. Дубчека было неорганизованным, несоб­ранным, довольно путаным и неубедительным. Во время его выступления Ленарт и Кольдер пытались внести какую-то яс­ность и коррективы, одновременно проявляя озабоченность и тревогу за состояние дел в КПЧ и стране. Но со стороны Дубчека последовал раздражительный и повелительный окрик, и оба они замолчали. Дубчек говорил: «Положение партии и ее руководящая роль за последнее время нарушены, и вина в этом руководства Новотного. У него было много субъективизма, что отрицательно сказалось на всей политической деятельности партии. Мы сейчас развернули дискуссию в партии, чтобы укрепить дисциплину и порядок. Надо добиться демократиза­ции, возрождения прогрессивных сил страны. У нас нет антаго­нистических классов — есть рабочие, крестьяне, интеллиген­ция — все они активно участвуют в формировании политики партии. Мы считаем, что новые условия в партии должны быть. А то, кто и что печатает — это не столь важно, такие явления не впервые в рабочем движении. Мы не скрываем, что в нашей работе есть, пояэляются крайности и действуют силы, нам противные. Кадровой политикой мы владеем». Затем последо­вала «клятва» Дубчека в верности внешней политике и решени­ям XIII съезда КПЧ.

Но факты говорили о другом. На кадры, стоящие на пра­вильных партийных позициях, идет гонение, их шельмуют, снимают с работы. Из 10 секретарей крайкомов партии уже заменили 8, часто партийные кадры выдвигаются без ЦК КПЧ на собраниях, митингах разных клубов и обществ. (Горько все это даже сейчас вспоминать, тем более что аналогичные явле­ния происходили в период перестройки у нас в партии. Куда мы идем и где остановимся?)