Плененное сердце - Диана Казанцева

— Я сожалею, сеньора, что вы оказались разменной монетой в руках опытных игроков, весьма искушенных в интригах. Знайте, я ничего не могу поделать, ваша судьба уже решена. Я являюсь лишь проводником. Но будьте покойны, до тех пор, пока вы не произведете на свет свое дитя, ни один волосок не упадет с вашей головы. Слово дворянина. Вы можете располагаться в моей спальне, я найду себе другое пристанище, — он накинул на себя одежду, в которой был на пиру и, не говоря более ни слова, спешно вышел, оставляя Каталину в состоянии полного замешательства.

Как человек, беззастенчиво грабивший и безжалостно убивающий ни в чем неповинных людей, мог внезапно растрогаться, едва услышал о ее деликатном положении?

Глава XVII

Утро выдалось на удивление ясным и солнечным. После обильных снегопадов, обрушившихся на окрестности Вильярробледо, наступили необычайно долгие холода. Пронзительный ветер гонял леденящий воздух по каменным полам и стенам полуразрушенного замка, пугая своим воем и вызывая сильные сквозняки. Все это время Каталина, кутаясь в овечьи шкуры и одеяла, коротала перед камином в единственно уцелевшей башне замка, куда ее поместили еще по прибытию. Теперь там было почти уютно и, если бы не принудительное заточение, то со стороны могло показаться, что она является почетной гостьей «хозяина» замка Рохо. Полы в комнате были тщательно выметены и застелены мягкими ворсистыми коврами, на окнах висели толстые шторы, а стены, предварительно очищенные от плесени и грязи, украшали гобелены, которые одновременно спасали от мерзлых холодов и придавали внутреннему убранству милое очарование. Сюда же доставили и мебель — массивную дубовую кровать с пуховыми матрасами, одеялами и подушками, сундук для вещей, пару стульев со столиком и мягкое глубокое кресло, которое установили рядом с камином, не забыв прежде прочистить дымоход от копоти.

По просьбе Каталины замковый кухарь включил в ее ежедневный порцион овощи и фрукты. Она отказалась от жирных блюд и заменила их тушеными. Ей так же пришлось пожертвовать любимыми прежде копчеными сосисками с сыром и острыми приправами, потому что растущий в ее чреве ребенок считал это явным излишеством. И как следствие, утренняя тошнота и недомогание скоро перестали беспокоить ее. Каждый день ее навещал Дикий Магнус и справлялся о здоровье, а по вечерам они играли в шахматы и пили infusion с медом. Он не делился с ней сведениями о том, где было взято сие экзотическое роскошество, позволительное лишь избранным, а она не спрашивала, считая за лучшее не гадать, а наслаждаться терпким вкусом необычайного напитка, привезенного из далекого сказочного Китая.

Во время их общения Дикий Магнус очень мало рассказывал о себе, предпочитая слушать Каталину. Она же, желая смягчить крутой нрав главаря разбойников и переманить его на свою сторону, ведь за проведенное здесь время она ясно осознала, он не желал ей зла, но кто-то из врагов Себастиана решил свести счеты с ее мужем, делилась с ним занятными историями и воспоминаниями из своего детства. Дикий Магнус сам признавался, что является лишь исполнителем грязного дела, а значит, если она узнает имя того, кто замышлял всю эту коварную интригу и цену, назначенную за ее пленение, то ей легче будет договориться о выкупе с человеком, ценившим золото превыше всего остального. Она, конечно, не обольщалась насчет своего пленителя и его расположения к ней. Его напускное благодушие продлится ровно до того момента, как родится малыш. Он четко дал ей это понять. И она торопилась, времени оставалось все меньше. Дитя должно было появиться на свет к середине лета.

Последние недели вынужденного ожидания обитатели замка занимались единственно интересным для себя занятием — кровавыми собачьими боями, попутно опустошая погреб старинного замка Рохо и костеря на чем свет стоит непогоду, что так несправедливо обходилась с ними «вот уже второй месяц кряду».

Но стихли февральские ветра и из-за нависших туч, согревая землю теплом, пробились первые лучи солнца. Вскоре снег начал таять, и со склонов гор резво побежали, весело журча и пенясь, искрящиеся ручейки. В один из таких погожих солнечных дней Дикий Магнус предложил своей пленнице прокатиться верхом. Идея эта показалась Каталине весьма заманчивой. Она была рада немного развеяться и покинуть, пусть ненадолго мрачные своды замка, поэтому охотно приняла приглашение.

— Весна нынче обещает быть поздней, — проговорил Дикий Магнус в своей обычной насмешливой манере, окидывая взглядом снежные, чуть подтаявшие просторы холмистого плато. — Подобных холодов в наших краях давненько не случалось.

— Этой зимой я впервые видела снег, — мягко улыбнулась Каталина, вдыхая полной грудью свежий воздух.

Они ехаливерхоммедленнымровным шагом, наслаждаясь благодатным теплом этого солнечного дня. Каталина, устроившись в дамском седле, чувствовала себя превосходно. Ее располневшую талию скрывал широкий плащ, отороченный мехом соболя, только утром преподнесенный ей в дар «хозяином» замка.

— Так уж и впервые? — шутливо поддел ее Дикий Магнус.

Когда он улыбался, на его широком скуластом лице проступали игривые ямочки, придавая ему добродушный вид, но Каталина знала, то было ложное восприятие. Его дьявольские, мутно-зеленые глаза всегда были настороже, и даже сейчас он зорко оглядывал холмы, буквально прощупывая каждый куст цепким взглядом матерого волка.

— В Андалусии круглый год светит солнце, а снег лежит только на вершинах гор, у Гранады.

— Гранада красивый город, я однажды бывал там с отцом и сестрой.

У Каталины редко появлялась возможность узнать что-то о семье Дикого Магнуса, поэтому она внимательно прислушалась к его словам. По всей вероятности, Мигель был из обедневшей дворянской семьи, из рода разорившихся идальго, волей судьбы определившего ему быть предводителем разбойничьей шайки, которую безуспешно и вот уже не первый год, пытались поймать гвардейцы короля.

— Много лет назад отец пожелал преклонить колено перед гробницами Изабеллы Кастильской и ее мужа Фердинанда Католика, — сухо продолжил он, сам не понимая, зачем затеял весь этот разговор. — Кафедральный собор более чем внушительное сооружение, заставляющее чувствовать себя рядом с ним ничтожной букашкой.

— Может быть и так, — задумчиво кивнула Каталина. — Мы с семьей частенько бывали в Королевской капелле. Помню, как однажды мы с Эленой спрятались в одной из ниш за колоннами, а мама и отец долго не могли найти нас. Родители волновались и звали нас по именам, а вокруг, взад и вперед сновали люди, их было много. Как и мы, они пришли на праздник, теперь не помню какой. Мы же с сестрой сидели как мышки в норке, не испытывая никакого желания покидать это величественное место.