Я подобрал это на свалке - Андрей Арсланович Мансуров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сказать, что я удивился — значит, ничего не сказать! Но дальше пошло ещё интересней.
Вижу я, как меняются цвета пространства — на центральном экране. Из чёрного оно становится фиолетовым, затем — синим, зеленовато-жёлтым, красным… И — снова всё уходит в черноту. Но чернота эта — какая-то чужая. Другая. Нет, правда — совершенно другая. Не знаю, как верно передать эти дикие сверхощущения: чернота — словно с «противоположного» конца спектра «чернот»! И, готов поспорить на три зубочистки против ручного персидского ковра ХХ века, что ни один из нас, людей, такой черноты ещё не видел.
Потому что она — населена.
Боже! (Прости, что помянул всуе!)
Каких только монстров и уродцев здесь нет!
И традиционные, если можно так сказать, черти с рогами и копытами. (И воняет от них — если мне так позволительно выразиться! — обычной псиной! И, почему-то — лосьоном для бритья!) Кентавры с лирами в руках, наяды с хвостами русалок, (А от этих — ну вот наносит рыбой, и всё тут!) сфинкс со своей дурацкой Книгой в зубах. Бабочки немыслимых расцветок, порхающие буквально тучами, так, что сквозь их мельтешение вдаль почти не видно, и кузнечики размером с Линкор: запросто закусывающие кентаврами и китами. Летающие слоны. И ещё кто-то, ужасно напоминающий обычных динозавров, только с восемью лапами и шестью парами крыльев!.. Кто-то злобный и зубастый, словом!
Дальше к горизонту, завёрнутому в немыслимую спираль, монстров становилось ещё больше, правда, разглядеть, что они из себя представляют, уже было трудно. А в то, что удавалось-таки разглядеть, трудно было уже поверить: настолько оно выглядело дико и чужеродно! Какие-то мутанты! Уроды! Скажем, вот: половина тела — от утки, а половина — от змеи! Нет, не верхняя и нижняя — а правая и левая!
Аффигеть, как говорит моя внебрачная пятилетняя дочь! (Шутка. Эта дочь — Стервозы Энн, а я её только мельком видел. Зато уж наслушался про то, какая она умненькая и способненькая!.. Словом, вся — в мамочку!) Но теперь более-менее ясно, откуда воображение землян черпало все эти образы! И потом воплощало во всяких картинах, или иконах, типа «Искушений святого Антония», или «Страшного суда»!
Вот только…
Как всё это спроецировалось и передалось отсюда — туда, на обитаемые планеты, если по версии Матери и учёных, из Дыры ничего вырваться не может?!
Телепатия? Эмпатия? Или — ещё какая «патия»?! Или…
Или — кто-то всё же из чужих побывал, а затем поделился? С землянами?
Вдруг, словно по мановению волшебной палочки, всё поглотило нестерпимое сияние — будто включили светильник в миллиард свечей, и экран вспух чудовищным пузырём: как если бы его поверхность стала жидкой, и кто-то от души наподдал с той стороны!
Всё взорвалось каскадом разноцветных искорок и радужных пузырей!
И я понял, что попал.
Потому что вдруг само моё зрение как-то сместилось… И теперь я смотрел на мир как бы сквозь рот! Это стало ясно, когда я попробовал зевнуть — весь звук куда-то пропал, и мне подумалось, что это оттого, что скакнуло давление! — а зубы перекрыли всё поле зрения! Чёрт! (А правый-то нижний клык хорошо бы подчистить: на нём — явно зубной камень!) Рот я поторопился снова открыть. Но лучше видно не стало, потому что теперь глаза погрузились, и поплыли сквозь нечто серо-красное, (Мозг, что ли?!) и вылезли со стороны затылка. Тут пришлось голову убрать с подголовника: иначе, как давешний Вий, не смог бы открыть веки со ставшими почему-то длиннющими, ресницами!
Собственно, смотреть на подголовник было неинтересно, и я приказал глазам вернуться на положенные места — спереди черепа.
Вернуться-то они вернулись… (На этот раз продирались сквозь мозг с ощущением дикой щекотки!) Но почему-то разместились теперь в ноздрях!
Э-э, плевать: главное — видно. А видно-то уже без всякого экрана: так, словно я сам, без корабля и скафандра, лечу куда-то прямо сквозь пространство, и у меня нехилая скорость и масса… И вот теперь я влетаю как бы в… Парк? Лес? Не знаю, как назвать, но знаю (откуда-то!), что вот эти толстые и высокие хреновины, с трепещущими словно на ветру не то — бутылками, не то — паровыми котлами от паровозов, (а может — и с тем и другим!) — деревья с листьями. А вот эти, похожие на древние мониторы, штуковины — их цветы.
А вот эта дрянь, что извивается, норовя оплести мои, неизвестно как оказавшиеся непристёгнутыми, ноги — трава. И похоже, питается она кровью. Потому что уж больно рьяно норовит воткнуть иглоподобные кончики серповидных отростков-стеблей мне в голые (почему-то!) икры и бёдра! Да и вообще — из одежды на мне только бисеринки пота!
Я заорал, (Вернее, это я так подумал, что заорал, а как там было на самом деле, не знаю!) и всё вокруг пришло в движение: трава отдёрнулась, словно её ошпарили, и лес мгновенно втянулся вглубь поверхности!
И я остался на голом и лысом (если так про него можно сказать!) астероиде, где ничего — ну вот — ничегошеньки! — не имелось интересного или необычного.
Странно. Я… Проснулся, что ли? И снова — в обычном Пространстве? И здесь кроме меня — никого?
А, нет: вон, из-за дальней кромки — снова налетают. Чёртовы сторожевые корабли чёртова Квимби Лысого! (Их легко узнать, потому что если уж про что и можно сказать, что оно щетинится дулами разных пушек/излучателей/ракетных установок, так это — про корабли Квимби Лысого…)
А мне даже встретить их нечем!
А зачем мне их встречать? Я же могу…
Распавшись в жидкую форму, (каким-то образом я знал, был уверен, что теперь и это, да и вообще — много чего ещё! — могу!) я ртутью просочился в мельчайшие трещинки и кратеры, и стремительно потёк к центру каменного осколка. Откуда я взял, что теперь могу существовать и в виде жидкости, сам в тот момент не понял, но твёрдо знал: могу, и всё тут!
Корабли, правда, тоже так смогли. И мне пришлось превратиться в воду, которую я стал подогревать, ускоряя свои молекулы напряжением воли, до тех пор, пока она не вскипела! И тут я как следует нажал «своими» парами на скалы вокруг себя, и астероид взорвался к такой-то матери! (Нет, не моей матери, и не главного компьютера у меня на «Лебеде», а просто — в общекосмослэнговском смысле…)
Снова сменились… Декорации? Я
