Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн

— Тебе никогда ничто не по душе, даже когда Гэрроу был жив…

— Кроме гарпуна и сирен, а лучше все вместе!

Команда возвращалась с дележа в трюме. Хорошо Фарр и Чак придумали: под бумагу отдать дело в руки рабов: те, запрограммированные по делу, приказа ослушаться просто физически не смогут. И при правильной расстановке сил никакого кровопролития при всем желании не получится. А бумага… дает шанс имперскому флоту, как Ис и мечтала. Объединенному имперскому флоту, а не хищно шныряющим в тумане шхунам Буканбурга да потопленной эксклюзивной мерчевильской «Звезде». Это — первый шаг. И очень… правильный, толковый и логичный одновременно.

Матросы «Искателя» галдели, препирались и… оживленно судачили.

Я невольно вспомнила слова Ро, что людей ничто не объединяет так, как общая выгода. Да, заря знает толк в человеческой психологии. Как и «темнейшество», а про «светлейшество» я и вовсе молчу.

Угораздило меня оказаться среди этих талантов.

— … только баб многовато. Не место им на судне, да и в битве суеты было…

— Если так подумать, все с нее и началось! С бабы командора. Околдовала всех…

— Гупо, она капитану жена, ты бы поосторожней…

— А то что — сдашь? Кишка не доросла, юнга!

— А я могу Голубинку напустить.

Вир и Бимсу стояли на нашей стороне. Хоть что-то.

— Капитан Барм тоже с ней намучался, но беспредела не позволил. На третьей заставе…

— Рабом теперь твой капитан, Мати!

— Ну и зря… по звездам он ходить умел и фарватер знал лучше всех.

Я уши развесила. Тот самый Барм, о судьбе которого переживала Аврора в лодке у острова.

— Так и командор умеет.

— На баб твой командор смотреть умеет, Вир! Она же крутит им как хочет, орет не затыкаясь! Это что за капитан, если позволяет?

— Да ладно! Даже в раковину сирен он дудел, хотя все знают, что она принадлежит Авроре. И ты получил хорошую бойню, Гупо. Каждому свое. Хватит бухтеть.

— Но влетела на борт с безумными глазами она.

— Ну, баба — что с нее возьмешь.

— Вот. Я и говорю. Чтоб Буканбург взял бабу на борт⁈. Их удел — на суше дом моряку беречь.

Один из мерчевильцев — не Китэ, не Прум, не Мати — согласился рассудительно:

— В Мерчевиле женщин берут не в море, а на бал.

— Вот, — голос Гупо казался довольным.

— Ну, и что делать прикажете? С женами квартирмейстера и капитана?

— Он не квартирмейстер. А старпом.

— В Буканбурге это называется квартирмейстер и баста.

Матросы разбрелись в поле моего зрения и расселись на бочках. Даже в голову им не приходило, что одна из «баб» сейчас штурвал держит. Я проверила. Норд-норд-ост. Держит баба и не сбилась.

— Штиль… — проворчал Гупо. — Снова кваситься будем. Да что с ними делать… Терпеть.

— А вот у нас женщины в море ходят, — раздался в хоре все тех же голосов новый.

— У ваших дикарей?.. Молчал бы лучше!

— И не только берут — женщины сами водят лодки. Вдоль береговой линии, да. Но — рыбачат наравне с мужчинами.

— Островитянин, ты бы лучше…

— Он правду говорит, — я рассмотрела, что на сей раз голос подал Хью. — Я из Буканбурга, нравы наши знаю. Но пожил на острове Гудру и скажу вам: мы слабый пол недооцениваем, он не только на хозяйство годится.

— Ты говоришь так потому, что у самого дочка на борту болтается. Парням мозги пудрит.

— Не пудрит! — синхронно возмутились Вир и Бимсу.

Хью мрачно пообещал:

— Только попробуйте слово про Фриду сказать дрянное. Голову оторву. А поверьте, я умею.

— И мы тоже оторвем, — встали плечом к плечу подростки.

— Да, и птицу свою напустишь… Ври больше.

— А ты не видел, что с капитаном Джарлетом она сделала? Напомнить?

Бимсу завелся. А жалуются, что женщины суету разводят. Люди они как есть люди, и не от того это все зависит, мужчина ты или женщина. Парень свистнул, и мой кречет слетел откуда-то со снастей с ее любимым свистом. Ох. Я невольно заслонила голову рукой и усилием воли подавила восстание кишок.

— Тс-с! Тихо! Не дай Видящий, капитан услышит… Мостик ведь.

Из-под прикрытия и ледяного дыхания страха меня прорвало хохотом. Поздно они вспомнили.

— Кто там на мостике?

Я помахала рукой:

— Всего лишь я.

И подставленный локоть села Голубинка, довольно попискивая. Я заставила ее перебраться на плечо и освободившейся рукой взъерошила перья.

Народ засуетился, прикрываясь от солнца и пытаясь разглядеть, кто держит штурвал.

— А, юный островитянин с братом? Как тебя — Дик? — на виду появился мерчевилец, с которым мы стояли на утренней «перекличке». Мати.

Верно. Я же «Дик».

— И что Голубинка у тебя на плече делает⁈.

— А ты что за вахтенного тут?

— А… квартирмейстер поставил, пока вы на дележе, — побыстрее открестилась я, игнорируя вопрос Бимсу. — Кто был вахтенным? Он велел службу отдать. И — да, Гупо, женщины на острове… они ого-го.

Одна Анарха чего стоит.

— Дай сменю, — поднялся наверх какой-то буканбуржец. — Небось курс потерял, дикарь…

И удивился, что нет. Присвистнул. А если б знал, что я не дикарь, а баба, так бы и вовсе… Но я решила повременить с раскрытием личности — слишком много интересного можно узнать, будучи матросом.

— Да жена квартирмейстера как раз ого-го — не орет и не полошит, как капитанская. Так бы и стащил с нее маску…

Это кто такой умный? Дрок. Мило.

— И не только маску, — загоготал Китэ из Мерчевиля.

Подумать только. А я с ними драконовы фрукты собирала. Я невольно нахмурилась — а ведь уже спустилась на палубу.

— Да ладно, Дик, не дрейфь — мы бы поделились, — хлопнул меня Дрок по плечу. — Так ты, выходит, долю не получил? А брат твой где?

Я пробормотала нечто невразумительное, пребывая в замешательстве от неожиданного чересчур близкого соседства с пропотевшим и просолившимся пиратом. Повертела бумагой, вытащенной из рукава, у него под носом.

— Ну, давай тогда уже после завтрака. Гупо, ты ж обещал похлебку? Пошли, Дик, нас ждет отличное лакомство.

Я почесала Голубинке шею. Еще не было возможности поблагодарить птицу за участие в нашем спасении.

Гупо встал с бочки,